Всегда чего-нибудь
Если вы у нас впервые, вот вам нежный мой совет. Здесь просторы не такие, чтоб взирать на них сто лет. Сто лет, так сказать, чересчур незаметный срок, перебор, несуразная цифра сама по себе, да и дело к тому же минутное, если с умом.
– Лёх!!! – Угу… – Блин, Лёх! Судя по звуку, Женька где-то уже совсем рядом. То есть почти на кухне. Или в гостиной… Или… Но я не могу на него посмотреть. И понять, чем он так возмущён, я не могу тоже. Мне осталось две минуты. Какие-то несчастные две минуты, чтобы выиграть. И… ну, не знаю… он мог бы разобрать чемодан, что ли? Дать мне пройти этот дурацкий уровень! Не приставать с чем бы то ни было! Вот сейчас! – Жень! Две минуты, я прошу! Не мешай, пожалуйста! Что бы там ни случилось! Хоть что! Разберись сам! – Сам… Хорошо. Судя по голосу, очень похоже, что он обиделся. Вот прям… обиделся. Возможно, просто рассчитывал, что, услышав, я брошу планшет и побегу за ним: выяснять что случилось. Но две минуты ничего не решат. Даже если произошло что-то невероятное. Хотя я, честно говоря, не представляю себе, что такого мог натворить в пределах спальни, чтобы он так вопил. Комната как комната. Я даже постель утром заправил. Даже… полотенце в ванной на крючок повесил. И вообще… был молодцом целых три недели. Вёл себя прилично. Бардака не устраивал, ни в прямом, ни в переносном смысле. И нет у него причины возмущаться. Ни одной… Хотя… причина есть. Но он-то о ней ещё не знает! – Ну, и чего ты так орал? – я останавливаюсь в дверях и наблюдаю, как он перекладывает вещи. Из чемодана на кровать. Ракурс удачный. Учитывая, что его три недели не было дома… не просто удачный. Феерический ракурс… – Хорошо иметь маленькую квартиру, да? Всё так близко… И это правда. Потому что зачем представлять себе что бы то ни было, когда достаточно всего трёх шагов, чтобы воплотить в жизнь любые фантазии? – Мальчик мой… Он неожиданно передёргивает плечами, стряхивая с себя мои руки. Ну, всё! Пиздец! Точно обиделся! И хорошо было бы узнать, что ж я такого сделал-то? Кроме того, что не приехал его встречать. Я обхожу его и кровать. Присаживаюсь на корточки у противоположного края и заглядываю в глаза. Снизу вверх. Намеренно выстраиваю мизансцену. Чтобы снять вопросы обид до того, как они разрастутся в полноценные выяснения. – Ну, что случилось? Обиделся, что я не встретил? – протягиваю руку и цепляюсь за его ладонь. Заставляю отпустить очередную выуженную из чемодана вещь. – Я не мог. Честно, не мог. – Позвонить ты тоже не мог? Времени не было? Уровень пройти не успевал? – Жек, не начинай, пожалуйста. Я звонил, но ты уже был недоступен… Тебе что, SMS не пришло? Чего ты как маленький? Если бы я мог, я б конечно тебя встретил! Я не меньше тебя соскучился! Но у меня дети, блин! Ты ж понимаешь?! Должен понимать, что нельзя всё взять и бросить! Вот так просто собраться – и домой пойти! Просто потому, что мне надо! – Я не начинаю, Лёх. Просто… Я некоторое время жду продолжения. Но он замолкает. Дурацкая привычка. Приводящая меня в бешенство. Идиотская манера молчать. Заставляющая переспрашивать. Вытягивать из него не слишком интересные, честно говоря, мне слова. Но сейчас… сейчас я заранее чувствую себя слегка виноватым. Потому что… мог бы его встретить. Теоретически. Но практически… я действительно оставил Ваньку после тренировки. Потратил почти час личного времени на воспитательные беседы… и… Если честно, то всё равно можно было попробовать успеть в аэропорт, использовать призрачный шанс. Но я предпочёл поехать домой и приготовить ужин… А если совсем честно, то… просто отдохнуть. Потому что устал. Имею я право устать, в конце концов? – Что «просто»? – Ничего. Проехали… – он слегка сжимает мои пальцы в подтверждение своих слов и отпускает руку. Возвращается к разбору вещей. – Скажи лучше, почему мои клюшки валяются на полу? Я на них наступил… Вот, чёрт! Я совсем забыл про эти клюшки! Надо было их убрать! Чёрт! Чёрт! Чёрт! Сейчас он задаст ещё какой-нибудь вопрос, и уже не получится отделаться Ванькой, усталостью, тупым «я не успевал»… Сейчас всё станет ещё хуже, чем несколько минут назад. И теперь уже без шансов на то, чтобы обойтись примирительным взглядом или даже… примирительным сексом… – И, Лёх, зачем ты вообще приволок их домой? – Женька улыбается и сдвигает брови в притворном возмущении. – Только не говори, что ты моими клюшками своих фигуристов гонял! Они стоят бешеных денег! Клюшки, конечно. Не фигуристы. – А чё это? Мои фигуристы, между прочим, наше светлое будущее! – Наше светлое будущее – мои клюшки! А фигуристы твои… в лучшем случае, светлое будущее мирового ФК! Так что объясни мне уже, зачем ты сгрузил наше будущее под кровать? Ты что, возил в Cooper’е баб? Женька улыбается… а я… Ну, а что я? Когда-то мне всё-равно пришлось бы сказать… Так почему не сейчас? Я прикрываю глаза настраиваясь… и говорю. Прямо так. С закрытыми глазами. Как в воду прыгаю. – Я продал Cooper. Жень… – Ты – что? Блядь! Мои надежды на мгновенный выплеск эмоции в короткий скандал разлетелись на мелкие запчасти от растерянных интонаций в его голосе. Мне даже самому себе приходится напомнить, что Cooper – всего лишь средство передвижения на четырёх колёсах. Ничего кроме. Набор не новых железок. И… лучшая защита – это нападение… А что ещё мне остаётся? – Я продал Cooper. Ты оглох? – Нет. К сожалению. Скажи, что ты пошутил. Я прошу тебя, Лёш. Скажи, что ты пошутил. – Жек, это всего лишь машина! Между прочим, моя! – А это, – он обводит рукой спальню, – всего лишь квартира! Между прочим, моя! Значит, я могу её продать?! Так, да?! Так?! На секунду мне кажется, что он меня ударит. И я почти успеваю обрадоваться. Почти… И даже намеренно нарываюсь. Говорю то, что на самом деле не думаю. Просто чтобы довести до точки кипения. Мгновенно и быстро… чтобы потом нормально поговорить… – Так! Хочешь – продай! Ты прав – квартира твоя! А Cooper – был мой! И я его продал! А клюшки твои, заметь, оставил! Так что претензий не принимаю! Всё! Вопрос закрыт! – Хорошо. Как скажешь… – он отвечает на удивление спокойно. И даже взглядом больше не сверлит. Просто… возвращается к разбору вещей. Не обращает больше на меня внимания. Как будто я исчез. Растворился в воздухе, как Чеширский кот. И даже улыбки после себя не оставил. – Жень… – я хочу сказать. Объяснить про машину. Рассказать, что всё это вышло… ну, почти случайно. Что я, правда, уже давно подумывал о том, чтобы его продать. Cooper. Что ему уже почти сто лет. И что… это всего лишь машина. Которую… пора было менять. Если уж быть совсем честным, то менять пора было ещё до того, как Женька узнал о её существовании. Я и так ездил на ней неприлично долго. Только лишь потому, что… ну да… эта машина была НАШЕЙ. И я сам понимаю, что с ней связан миллион воспоминаний. Но! Они никуда не денутся! Останутся с нами! А Cooper… это всего лишь набор не нового железа. И я продал этот набор за весьма приличные деньги. И, что немаловажно, не безумной фанатке, стремящейся сделать из него музей имени «вечной любви», а вполне приличной пожилой даме, которая меня даже не узнала! Я хочу сказать много чего. Но прекрасно понимаю, что он ничего из этого не услышит. И я… всё-таки виноват. Да. Мне стоило посоветоваться… Но решать надо было быстро. А он… он был за тысячи километров. И по Skyp’у вышло бы ещё хуже… И… – Есть будешь? – Нет. Спасибо… Меня накормил «Аэрофлот». – Жень… – Всё нормально, Лёш. Я правда не голодный. Извини. – Ну да. А я голодный. Ты… – Ешь. Всё равно, пока я вещи разложу. Пока вымоюсь… Он закрывает пустой чемодан. Излишне тщательно проверяет мелкие наружные карманы, прежде чем убрать его на полку. Слишком долго возится перед раскрытой дверью шкафа… – Я соскучился по тебе… – моя очередная попытка превратить, наконец, драму в романтическую муть, выходит чуть лучше. Он хотя бы не отстраняется, когда я обнимаю. И позволяет себя развернуть. И, пусть и с некоторой заминкой, но обнимает в ответ. Прижимается щекой к щеке. И вздыхает, как обиженный ребёнок. – Я тоже… – Может, поешь? – спрашиваю и целую. Просто трогаю губами висок. Задержавшиеся почти до лета веснушки. Практически незаметные под японским загаром. Пробегаюсь пальцами по рёбрам, намеренно заставляя улыбнуться. И тут же перемещаюсь за спину, нахожу линию позвоночника. Пересчитываю позвонки. Снизу вверх. Сбиваюсь где-то на втором десятке. Вязну ладонью в мягком трикотаже футболки. И улыбаюсь его прикрытым глазам. – Узник Бухенвальда. – Не хочу, правда, – он на секунду прижимает к себе чуть крепче. Дышит куда-то в волосы. Вдох-выдох. Такой… предсказуемо-привычный. Родной. Свой. – Соскучился… – констатирует он для меня уже очевидное и мягко освобождается от моих рук. – Иди, ешь. А я – в душ… – Один? – я придерживаю его за футболку, не давая отвернуться. Хотя и делаю шаг назад, подчиняясь. – Один, – он целует меня куда-то в лоб. – Но быстро. Обещаю. – Время пошло. – У тебя тоже. На пороге ванной Женька оборачивается. – Сваришь кофе? Пожа-а-алуйста! – А ты мне что? – Нуууу… что-нибудь. А что ты хочешь? – Прям вот, что хочу? Не боишься? Вдруг я тебя… удивлю… желанием? – я спрашиваю, потому что… у меня действительно есть просьба. И выполнение её, конечно, стоит подороже одной чашки кофе. Да и вообще, кофе я варю бесплатно… Просто… я не представляю даже, как начать этот разговор. Как сказать. Как попросить… Тем более на фоне сегодняшнего всего… – Какой? – Как я люблю! – Пфффф… – Что? Нет? – Да. Но ты будешь мне должен… что-нибудь… – Я всегда тебе что-нибудь должен! Переживу! – кричит он уже из-за закрытой двери ванной… а я, отправляясь варить кофе, честно говоря, не до конца уверен… что так уж легко… переживёт. Я думаю о своей просьбе… о том «чего я хочу»… всё время, пока молоко в турке последовательно закипает три раза. Кручу в голове Илюхино предложение, пытаясь минимизировать последствия его озвучки… хотя бы в теории. На самом деле, я не дурак. И даже я понимаю, что сегодня уже не стоит ничего подобного просить. Что такие вещи делаются явно не за чашку кофе… и не решаются на пороге ванной, между попыткой поругаться и попыткой потрахаться. Но кто виноват, что мы так мало времени проводим вместе, и его критически не хватает? Ни на что. В том числе и на длительные политесы с подведением теоретической базы. И, в конце концов, Илья не так часто просит меня о чём-нибудь… и он – мой лучший друг. Он мой друг. А Женька – мой муж. И я не собираюсь требовать от него взобраться на Эверест. Это просто шоу. Работа. И к тому же… наверняка за хорошие деньги. И это возможность хоть какое-то время относительно спокойно пожить в Питере… и поработать вместе. Ну… как вместе… Да хотя бы и так! И… – Скучал! Да! – я совсем его не слышал и вздрагиваю, когда он возникает за спиной. – И по кофе тоже! Молоко закипает финальный раз, и я на пару минут отставляю турку. Чтобы дать кофе несколько мгновений свободы и нагреть чашку. Женька вертится около плиты, как нетерпеливый ребёнок. Заглядывает в джезву. Прикрывает глаза. Втягивает носом воздух. И блаженно улыбается… – Холодный… – Уйди отсюда! Сядь. Я в шутку отпихиваю его о плиты, заставляя сесть за стол. Делаю вид, что сержусь. Но, на самом деле, мне приятно. Правда до чёртиков приятно, что он умеет отличить по аромату, холодным или горячим было кофейное зерно, когда я заливал его молоком. А ведь ещё не так давно он в недоумении качал головой, когда я говорил, что если кофе был холодным – у готового напитка будет лёгкий аромат шоколада… а если горячим – кокоса. Что если залить кофе холодным молоком, то он будет горчить и растеряет при этом всю свою крепость… Совсем недавно… Сколько? Лет пять назад? Я улыбаюсь, глядя на то, как он прикрывает глаза, делая первый глоток. Мне невероятно нравится варить для него кофе. Чувствовать себя… волшебником. Потому что кофе… это то, что абсолютно… совершенно неподвластно ему. По каким-то необъяснимым причинам… он ему не подчиняется. Совсем. За пять лет Женька, конечно, научился варить нечто, что можно пить… то есть то, что не хочется выплеснуть в раковину сразу после того, как увидел и понюхал… но назвать этот напиток кофе… – Признайся, Алёш! Ты знаешь таинственное слово? Заклинание? Какую-нибудь секретную фигню? Льёшь в турку приворотное зелье? Да? – Да, – я покорно поднимаю руки, – признаюсь. Зелья. Заклинания. Слова волшебные. И бубен шаманский. Под плитой. – Я так и знал! – он улыбается. Теперь, наконец, по-настоящему. Первый раз с тех пор, как он сегодня вошёл в дом, за его улыбкой не прячется никаких, даже самых незначительных, обид. Ничего. Я даже верю, что Cooper остался в прошлом… Но мне надо «выдвинуться в будущее». Желательно, прямо сейчас… – Ладно, жулик, говори! Чего там ты хочешь? – Жек, у меня к тебе правда просьба. Серьёзная. Не за кофе. Ты только сразу не отказывайся. Хотя бы дослушай, ладно? – Ты меня прям пугаешь, Лёх… давай уже, излагай… надеюсь это не про… – Жень, у Илюхи новое шоу… – Нет. – Жень! Ты даже не выслушал! – Извини, Лёх, я не буду кататься у Авера. Пусть обходится тобой. Всё. – Да кто тебе сказал, что тебя зовут кататься?! Ты же мне даже сказать не дал! – А что меня зовут делать? Флаеры у входа раздавать? Тем более – нет! – Жень, вот честно! Ты иногда так, сука, бесишь! Прям пиздец как! Да хоть бы и флаеры тебя звали раздавать! У тебя чё, корона треснет, если ты выслушаешь? Или чё? – Это я тебя бешу?! Я?! – он почти швыряет в меня пустой чашкой. Через весь стол. – Давай, излагай! Слушаю тебя внимательно! Прям… блядь, пиздец как слушаю! Удиви меня неебическим предложением! Таким, чтобы я не смог отказаться! – Да пошёл ты! Мудак! – я, в свою очередь, швыряю чашку в раковину. Она, кажется, разбивается. А у меня мелькает мысль о том, как было бы чудесно, если бы она об его голову разбилась. Может, хоть самую малость мозги бы вправила. Хоть чуть-чуть… – Я смотрю, это ты пошёл! – он вскакивает и бежит за мной в комнату. – Нет уж! Ты договаривай теперь! Я ж слушаю! Я останавливаюсь посреди гостиной. Не поворачиваясь в его сторону, несколько раз вдыхаю и выдыхаю. Я же понимаю… ну, так, уже совсем чуть-чуть… но пока понимаю… то, что не встретил, то, что клюшки оказались под кроватью, то, что продал эту долбаную машину… даже то, что не позвонил, а просто прислал SMS… понимаю… и только поэтому: – Всё, Жень! Всё! Считай, что я спросил, а ты ответил. Ты флаеры у Авера раздавать не будешь. Я тебя понял. Не царское это дело. Не нервничай. Я сам раздам… – чувствую, что он собирается что-то сказать. Позвоночником. Волосами на затылке. Мозгом спинным. И слегка повышаю голос. Затыкая его порыв: – Всё! Спать! У меня завтра в девять тренировка. Я устал. Я не отворачиваюсь намеренно, но… стараюсь даже боковым зрением не зацепить его… когда он уходит в спальню. Молча. Такой послушный, что… бесит просто нереально. Сука! Желание въебать кулаком в стену такое… такой невероятной силы… что приходится задержаться посреди комнаты. Постоять, не двигаясь. Уговаривая себя… не реагировать. Не доставлять ему такого удовольствия. Достаточно того, что завтра… Завтра мне придётся сказать Илюхе, что Женя отказался… Сказал мне «нет»… И уже одного этого достаточно… Я с отвращением представляю, какое понимающее он состроит лицо… как нам обоим будет неловко… и какая это всё ерунда… на фоне того, что я-то знаю – он даже не выслушал… не потрудился хотя бы сделать вид, что думает… хотя бы ради меня… хотя бы…