Волхв

— Прочь! — заорал пьяный дядя Вернон, сопровождая свой крик пощечиной малышу четырех-пяти лет. — Ничтожество! И зачем мы тебя только растим? Мальчик со сломанными и обмотанными скотчем очками едва не плакал, совершенно не понимая причины такого гнева и ненависти к себе. Щека, которую ударили, горела огнем. — Вернон! — крикнула тетя Петунья, — не надо! Оставь мальчишку! — Хватит! Мне надоел этот выродок! Зачем мы его здесь держим - только для того чтобы он нас объедал? Дела в семействе Дурсль шли из рук вон плохо, и глава начал прикладываться к бутылке, заливая свою каждую неудачу в сделках с дрелями.  И весь негатив выливался на домочадцев. И, в первую очередь, на того, у кого не было защиты, то есть на племянника. Прежде чем тетя Петунья смогла остановить своего мужа, он схватил со стола большой кухонный нож.  — Это ты во всем виноват!  — его глаза были словно бешеные, зрачки расширены, и в них отсутствовало понимание. Она оцепенела от испуга, но тот с немыслимой быстротой нанес мальчику удар острием прямо в живот. Мальчик вскрикнул: так была сильна боль, охватившая все его существо. Схватился руками за рану. Руки моментально окрасились красным. Запах крови пронесся по воздуху. Алая кровь оросила белый палас, лежащий на кухне. Тетя завопила, но тут произошло неожиданное. Заваливающийся на бок и закативший глаза Гарри не упал на пол, а засветился и… пропал с глаз.  Ее громкий вой огласил весь дом. *** Гарри не понимал, как оказался в заснеженном лесу, да еще и лежащим в сугробе. Было холодно и очень больно внутри. И боль только все нарастала.  Еще на него сверху падали крупные белые хлопья снега. Вокруг было белым — бело… Сознание мальчика мерцало, все предметы давно пришли в движение. Он несколько минут сопротивлялся, пытаясь подняться, но потом внутри него что-то хрустнуло, все тело взорвалось дикой болью и весь мир ушел в темноту.