Волхв

Мужчина взглянул на лежащего в бессознательном состоянии и в жару ребенка. Уже были седьмые сутки, как он нашел в снегу умирающего от сильной потери крови маленького мальчика. Он и так сделал все, что мог: сварил отвары из нужных трав, шептал наговоры и впитывал в тело славянские руны, чтобы уберечь его от попадания в Навь* к Марене**. Но пока слабый, сильно истощенный организм малыша полностью поработил Чернобог с сыновьями***. Но мальчик все равно боролся. *** В деревянном доме у Александра, а именно так звали этого человека, было по-своему уютно: пламя трещало в печи, стекла в деревянных рамах были чуть тронуты сильным морозом, расписаны от него узором. По стенам были развешены пряные лечебные травы и сборы; в углу у окна стоял деревянный стол с тремя стульями. Когда-то Саша был обыкновенным человеком. Он мирно жил с отцом и матерью. Пока его родители не умерли, а старшая сестра не вышвырнула из квартиры обманом, сославшись на то, что она ей самой нужнее, чем брату. Еще бы: она привела с собой любовника, и они предавались наслаждениям плоти постоянно, забыв о времени. Терпеть это долго он не стал. Некоторое время он мыкался по съемным, благо деньги и работа были. Личная жизнь не заладилась. Но очень неожиданно, когда он возвращался со своей работы (он тогда работал на заводе) он по дороге встретил одного человека. Александр до сих пор благодарен ему за такой подарок. Он после этого короткого разговора нашел самого себя, потерянного в гонке за жизнь и место под солнцем, нашел свое место… Человек объяснил ему, что он сам многое может и что именно должен сделать. После разговора Саша еще долго не мог прийти в себя: обдумывал каждое словно таинственного незнакомца. Дойдя до квартиры на чистом автомате, он улегся на жесткую кровать, обдумывая все. На следующее утро он уже увольнялся, забрал все свои скопленные деньги и купил билет в один конец в Сибирь. Ему, как бывшему городскому жителю, было весьма трудно привыкнуть к новым условиям, но все обстоятельства, что свершились с ним, заставили покориться и смириться. Он купил за бесценок деревянный дом с огородом почти в самой лесной глуши, немного подремонтировал его, наполнил элементарными и хорошими, нужными вещами для жизни. После он уже попросту не мог жить по-другому. Еще он начал помогать поселковым жителям по мелочам и чудесным образом попал к одной местной бабке-целительнице. Та и свела его с другими, не менее удивительными и чудными людьми, которые звались волхвами… Волхвы почему-то признали в нем «своего» и начали помогать ему, обучая всему-всему, что они знают. И именно они открыли ему магию. Теперь он и сам мог колдовать и делать добро людям, что он и делал: например вылечивая хворь у одной из женщин; помогая другой разродиться: чудесная и крепкая девочка у нее родилась… не без его помощи, снабжая защитными рунами скот, чтобы у посельчан бесследно не пропадала скотина и не умирала от разных недугов. Взамен с ним расплачивались обыкновенными продуктами и вещами типа молока, творога, масла и некоторого количества мяса, так как он выращивал необходимые овощи на своем огороде и собирал мед и ягоды в лесу; иногда он приносил домой кусок мыла или вполне новую, хоть ношеную одежку. Ему прекрасно всего этого хватало. Впрочем, иногда он ездил в город: закупаться книгами и продать излишки выращенных овощей с огорода, так как без денег прожить все же было трудно. Да, книги стали его новой страстью. Он жадно поглощал все: от современной фантастики до медицинских справочников. Изучал иностранные языки, самостоятельно. Но особое место занимали у него в доме книги по славянам и славянскому быту и магии. Некоторые он переписывал от руки, сидя в городской библиотеке часами, другие — покупал на вырученные от продажи деньги, иногда их ему приносили и сами жители в благодарность за все сделанное. Но те года были роковыми для страны. Многие жители уехали в город, остальные либо померли, либо переселились в близлежащие деревни и деревеньки. Остался в поселке, который стал считаться заброшенным и непригодным для жизни, он один. О нем благополучно почти все забыли, и теперь в город и в другие поселки он стал ходить (машина, на которой он ездил, истлела и больше не была годна, да и дороги все пришли в негодность) чаще, так как некоторую еду все равно приходилось покупать, а те, кто его хорошо знал, просить о помощи, приходя в его избушку. Разумеется, он помогал. Вскоре, он смог, будучи в городе, добиться работы егеря (лес по его счастью объявили зоной заповедника) и спокойно, беспрепятственно засел в своем доме и даже получая за это небольшие деньги. *** Изредка, при помощи магии, он узнавал о заблудившихся в лесах грибниках и собственноручно выводил их к поселкам. И вот, одним зимним днем, когда вовсю властвовала на дворе Симаергла****, его белая кошка Марфа, чуявшая магию за версту, зашипела, выгнула спину и потребовала ее выпустить. Он мгновенно понял: что-то не так (сработали сигнальные руны)  и, накинув теплую шубу, пошел следом за зовущей мяуканьем кошкой. Она скакала по сугробам недолго. Кошка скребла снег, отбежав неподалеку и громко, жалобно мяукая, и он увидел запорошенную снегом фигурку; все вокруг было в алой крови. Он ахнул и как можно быстрее схватил ребенка, закутывая его в свою шубу. Он бегом принес его в дом и принялся щупать пульс. Сердечко мальчика слабо билось; он согрел малыша своей легкой магией, заставив снег при помощи руны растаять. Странный у него был шрам на лбу — в виде молнии. Хуже всего дело обстояло с раной на животе. Он смазал ее края, соединил и долго-долго шептал наговор, заставляя срастаться ее, нанесенную явно острым предметом. Но у ребенка, не смотря на его старания поднялся жар, и к ночи он уже едва дышал. Приготовив и дав ему все необходимое, он стал ожидать, принеся пару спелых плодов в жертву и моля славянских богов не отбирать у невинного дитя жизнь. Почему же руны не помогают отогнать Смерть, словно в нем было зло? Это же ребенок! И так его ожидание длилось почти уже семь дней. *** Соседи Дурслей услышали дикий крик Петуньи и вызвали полицию, так, на всякий случай. Разумеется, сцена, представшая их глазам, долгих выяснений обстоятельств не потребовала. Вернона, как только привели в надлежащее и трезвое состояние, упрятали за решетку; Петунью Дурсль отвезли в больницу с нервным срывом и легким помрачением рассудка, а Дадли временно отдали Мардж, единственной родственнице. Его там ожидала нелегкая жизнь с многочисленными, более любимыми, чем он сам, бульдогами тетушки… Но никто, в том числе и очнувшаяся миссис Дурсль, не знали, куда делся еще один ребенок. Он просто исчез без следа, словно его и не было! Полиция была в тупике, так как мертвое тело или живого ребенка найти не удалось, но все же вынесла Дурслю приговор, и увезла несчастного в тюрьму на долгие-долгие годы. Петунья, по прибытии из лечебницы, нашла своего сына, и они, продав дом, вместе уехали куда-то на север страны… *** Альбус Дамблдор был в тупике: Гарри Поттера словно корова языком слизала — он все не находился; вся магическая общественность и молва об ужасном содеянном жестоким маглом в отношении национального героя ходила страшными сказками по народу. Министерство рыло копытами землю, но не знало, где именно ребенок. Его объявили пропавшим без вести. Покоя ему не было, так как на него сыпались письма с обвинениями. Но он знал одно, что Гарри Поттер жив — его имя все еще значилось в Книге имен Хогвартса. Значит, его смогут обнаружить, лишь когда ему исполнится одиннадцать лет. Надо ждать. Он потер виски. Голова от перемены погоды болела все сильнее. *** Александр словно пробудился ото сна. Он услышал знакомый женский голос, который шептал незнакомое ему имя. Обернулся и встретился с бездонными глазами божества Смерти, Мары. Та переложила свою острую косу в левую руку и уставилась на волхва. — Зачем пришла? — Мне нужно забрать… — прошелестела та, но он не дал ей договорить: — Зачем ты его забираешь? Он же еще ребенок совсем… — Не его, — проговорила та, дела шаг к мальчику, — другую душу… Она вот здесь, — она ткнула костлявым белым пальцем в лоб, указывая на странный шрам. — В его теле две души… Этого быть не должно. Ее черные волосы на голове зашевелились, словно живые змеи. — Ты точно не заберешь его душу? — Я заберу другую душу, не нужную чужому телу. Она лишняя. — Ее глаза сейчас отражали весь мрак царства Мертвых. Саша нехотя отошел от ребенка и отвернулся. Он не должен знать, как именно происходит обряд изгнания из тела души. Божество, есть божество. Он может разгневать ее. Смерть почти неслышно подошла к ребенку, и он старался не оборачиваться на ее странные слова и шепот, больше похожий на шелест падающей листвы. — Все, кудесник. Получай свое дитя… Он мгновенно обернулся: даже по лицу мальчика читалось, что тому гораздо лучше — на почти белых щеках выступил румянец и он наконец глубоко, словно во сне, дышал. Шрама больше не было. Божество хотело уже уйти, но интерес, что это за малыш, грыз Александра: — Прошу меня простить, госпожа, — наконец-то вспомнил о приличиях мужчина, — но откуда этот ребенок у меня в лесу? И кто он? Мара усмехнулась: — С другого материка, где горы, реки. Странный, разделенный на две половины люд. Один люд, называющий себя магами, а другой — называющий себя обычными людьми… Материк-земля стоит посреди океана. Он такой же, как и ты… Его имя… — она уже таяла в воздухе, — Гарри Поттер… Александр вновь обратил свое внимание на ребенка: тот к его полной неожиданности пошевелился и открыл свои глаза. Он со всех ног бросился к нему, но тот уже сел в постели и испуганно смотрел на незнакомого мужчину. Глаза были ярко-зеленого, колдовского цвета…