Глупое сердце

— Я ухожу, — стоя в коридоре, я смотрел в комнату, где на диване расселся Олег, попивая пиво из горлышка бутылки. Да, я наконец-то сумел это сказать. Глядя на него, я сглотнул тяжелый ком в горле, и меня ни с того, ни с сего вдруг потянуло на смех. Захотелось рассмеяться ему в лицо, а затем уйти. Но сделать так я не смог бы при всем желании. Олег отвел полупьяный взгляд от телевизора, по которому показывали баскетбольный матч, и посмотрел на меня. Чего я жду? Ничего. Я устал ждать каких-то изменений в его отношении ко мне. Я устал быть его потехой и бесправной шлюхой. Заранее представляя себе этот момент, я долго думал, что Олег сделает мне за эти слова… Честно, я не знал. Может, свяжет и изнасилует, как бывало иногда, когда он приходил домой пьяным, может, изобьет до такой степени, что на своих двоих я точно не уйду. А может и отпустит просто так… Черт, почему я так долго терпел? Зачем? Да все затем, что я верил этому ублюдку! Верил… Доверил себя, свои чувства. А он плюнул в душу, мразь, растоптал ее, и вытер ноги. Да, теперь я тряпка, но это он сделал меня таким. Олег медленно поднялся и подошел ко мне, вопросительно выгнув бровь. А я стоял, как придурок, не зная куда деваться. Потому что несмотря ни на что я все равно любил эту скотину… Да, я идиот. Как можно любить человека, который… Он коротко замахнулся, и я уже сползал по противоположной стене коридора, прижимая руку к разбитым губам и пытаясь проморгаться сквозь темные круги, замелькавшие перед глазами от удара головой о стену. …Который вот так вот к тебе относится, как к пустому ничтожеству. — Вали, — небрежно бросил он. И мне отчаянно захотелось, чтобы он продолжил меня избивать, но только бы не был таким равнодушным. Равнодушие стократ страшнее злости. Олег… Во что ты меня превратил? В собаку, которая благодарно принимает от своего хозяина и побои, и ласку. Боже, как же я жалок... Медленно встав на ноги и стерев кровь с лица, я поднял с пола сумку, которую заранее приготовил. Я уложил в нее совсем немного вещей, да и вообще, мне ничего не нужно отсюда. Сколько мы прожили вместе? Два года? Или больше? Я даже со счета сбился. Я посмотрел на Олега с какой-то дикой тоской, которая разрывала меня изнутри. Не хотел я уходить, не хотел! Но черт меня дери, я устал быть его подстилкой, я устал от побоев, от подобного обращения, словно с тупой бессловесной скотиной. Но нет, я все же человек, пусть даже на осознание этого мне потребовался целый год почти каждодневных пыток. Но всему когда-нибудь приходит конец, вот и мое терпение кончилось. — Прощай, — прошептал я окровавленными губами, снова сглатывая ком в горле. В глазах и носу неприятно защипало, и я решил поскорее уйти, пока еще слезами не залился, к своему позору. Надо же… Мне действительно хотелось плакать… Прощай, Олег. На дрожащих ногах я вышел из квартиры, чувствуя спиной его взгляд, прожигающий меня насквозь. Какой же я дурак… Ведь даже в этот последний момент мне хотелось, чтобы он меня окликнул, остановил, я ждал этого. Я ждал, а вдруг окажется, что на самом деле все это было кошмаром? И он наконец-то закончится? Он снова меня обнимет, проведет ласково по волосам и скажет, что все хорошо. И я поверю ему, как наивный идиот. Забуду обо всех унижениях, обо всех избиениях. Я все ему прощу, только бы он окликнул… Только бы позвал меня… И почему меня ноги не слушались, подгибались, дрожали? Нет, чуда не произойдет… Только не с ним. Повернуться бы назад и посмотреть еще раз в его карие глаза, но я знал, что увижу там лишь презрение… Этого я не хотел… Просто не мог так больше. Я устал. Безмерно. Услышал, как захлопнулась за мной дверь… Так обидно, так горько. До боли… Я думал все же, что… что он хоть что-то ко мне чувствует! Ошибся… Для него я лишь пустое место. Что ж, прости, Олег, я не стал для тебя тем значимым человеком, в котором ты нуждался бы. Прости… Вечерний воздух приятно холодил кожу, и я вдохнул поглубже, пытаясь унять бешено стучащее сердце. Все же, несмотря ни на что, я любил Олега. И не знал теперь, смогу ли когда-нибудь разлюбить…