Глупое сердце

На какой-то момент Олег замер, пристально разглядывая Егора. Тот в ответ тоже уставился на него мрачным взглядом, а у меня появилось ощущение, что я здесь определенно лишний. — Это еще кто? — Олег, сграбастав меня за футболку, безо всякой жалости приложил головой о стену и тут же сдавил мою шею. — Никто, случайный знакомый, — прохрипел я, зажмуривая глаза. — Что ты делаешь?! — в голосе Егора звучали нотки гнева, смешанного с удивлением. Его вмешательство напугало меня до ужаса, я взмолился всем богам, которых знал, чтобы этот идиот заткнулся и убрался отсюда поскорее, иначе последствия для меня могли стать более чем плачевными. — Как ты можешь с ним так обращаться? — О, да у тебя защитничек появился? — зло прошипел Олег, снова с силой ударяя меня головой о стену. На этот раз перед глазами уже потемнело. — Прекрати, — вцепившись в его руку, я попытался отодрать ее от себя, но эта жалкая попытка даже смотрелась смешно. Он лишь усилил хватку, отчего я и вовсе потерял возможность дышать, однако в следующую секунду шея моя оказалась свободна, и я картинно сполз на пол, едва не теряя сознание. Резко втянув в себя воздух, я судорожно закашлялся, когда горло отозвалось вспышкой боли, словно в нем что-то застряло, колючее и острое. Когда я все же смог дышать нормально и разлепил слезящиеся глаза, то увидел весьма занимательное зрелище, от которого сердце бешено заколотилось, а в голове панически заметалась единственная внятная мысль — «все, мне конец». Навалившись сверху, Егор оседлал бедра Олега и старательно избивал его, а тот упорно защищался, пытаясь не уступать противнику. Лица обоих были залиты кровью и искажены от ярости. Я и не ожидал, что Олег так сильно уступает Егору в физической силе. — Прекратите, — отчаянно прохрипел я, неловко поднимаясь на ноги, и из последних сил метнулся к Егору, чтобы перехватить его руку, занесенную для нового удара. — Хватит! — горло снова отозвалось резкой болью на мой вынужденный крик, зато меня услышали. И Олег, и Егор замерли, ненавидящими взглядами испепеляя друг друга. — Уходите, оба, — отстранившись, я прислонился к стене и снова сполз на пол. — Пожалуйста. Наверное, я выглядел слишком жалко, потому что они прекратили драку. Вздернув Олега на ноги, Егор вытолкал его за дверь и запер ее за ним, а вот я не знал — разрыдаться мне, или обрадоваться, что в кои-то веки хоть кто-то заступился за меня. В этот момент я ненавидел Егора, потому что, зная Олега, догадывался, чем мне все это теперь аукнется, но одновременно не мог не восхищаться им. Увы, это моя слабость — сильные парни. Благодаря своему пагубному пристрастию я и влип в новое дерьмо, и надо бы еще посмотреть, что хуже — по-прежнему оставаться игрушкой Олега, или попытаться вырваться, при этом заранее зная наверняка, что нихрена не получится. — Эй, ты как? — опустившись рядом со мной, Егор аккуратно поднял мое лицо за подбородок, заглядывая в глаза. — Что ты наделал? — хрипло спросил я, резко вырываясь. — Он ведь меня теперь убьет. Кто тебя просил влезать? — А что, по-твоему, я должен был любоваться, как он тебя избивает у меня на глазах? Ты уж прости, Саш, но меня так воспитали, — поставив меня на ноги, он втолкнул меня в ванную, а сам направился на кухню. — Я приготовлю что-нибудь. Приведи себя в порядок. На это я лишь кулаки сжал — как он смеет распоряжаться у меня в доме так, словно это его квартира? Однако перспектива остаться одному и снова дрожать в ожидании возвращения Олега, меня тоже не очень прельщала, поэтому, подавив не к месту проснувшуюся гордость и злость, я залез под душ, сняв перед этим с себя одежду. После очередной встречи со стенкой голова моя нещадно гудела, вдобавок ныло все тело, да еще и тошнота мучила. Определенно, я — жалкое ничтожество, которое не заслуживает нормального обращения. Обидно, почему все именно так… Душ все же помог мне собрать свои мысли в кучку, и, выйдя оттуда, я сразу же направился к Егору. — Уходи, — потребовал я с порога, наплевав на то, что тот старательно что-то нарезал на доске. Егор медленно повернулся ко мне и мило улыбнулся. — Ты уже, — заметил он, продолжая орудовать ножом. — Оглох? — такое поведение, будто меня вовсе и не слышали, просто выбешивало. — Я сказал, убирайся из моего дома! Сейчас же! — Эй, ну ты чего? Саш, успокойся, я ж тебе помочь хочу… — А тебя кто-то об этом просил? — мой крик перешел в злобное шипение. — Я тебя просил о помощи? Какого хрена ты себе позволяешь? Вошел без спроса, избил моего парня, а теперь спокойно мне ужин готовишь? Казалось, Егор не совсем понимал, что за бред я несу, удивленно уставившись на меня. — А… — он внезапно сник и отставил нож. — Не злись. Я всего лишь подумал… — Ни черта ты не думал! Ты вообще мозги свои дома оставил! — Тихо, не кричи, — Егор поморщился и подошел ко мне, грустно улыбнувшись. — Хорошо, я уйду. Я там кошелек твой принес. Ну и свой телефон на всякий случай оставил. Звони, если понадобится помощь. — Пошел вон! — я не собирался успокаиваться, хотя эти его слова и заставили меня устыдиться своего поведения. Мне действительно пытались помочь, однако Егор понятия не имел, во что ввязывался. Вздохнув, он прошел мимо меня, взъерошив по пути мои влажные волосы, и через минуту я услышал, как захлопнулась за ним дверь. А я снова остался один, готовый убить себя за кретинизм, разрываясь между симпатией к этому типу и ненавистью к его непробиваемой уверенности в себе и к тому, с какой легкостью он взялся решать за меня. Хотя с другой стороны, разве не об этом я мечтал? Чтобы обо мне кто-то заботился? Выбросив в мусорное ведро все, что наготовил Егор, я вернулся в комнату и завалился на диван, все еще чувствуя себя до жути паршиво. Наверное, я даже задремал, потому что не услышал, когда в квартиру кто-то вошел, и проснулся лишь от того, что меня гладили по волосам, дыша в лицо сильным перегаром. — Олег? — сонливость сразу как рукой сняло. Я дернулся, пытаясь встать, но меня довольно грубо уложили назад и придавили рукой за шею. — Тс-с, — он прижал палец к моим губам и нежно провел по ним, слегка надавливая. Я смотрел в его пьяные глаза и измазанное кровью лицо, и не мог предугадать, к чему мне готовиться. — У тебя… кровь, — тихо сказал я. — Надо смыть и обработать. А то до завтра распухнет. Позволишь? В эти секунды мне было жаль Олега, потому что даже после всего, что было между нами плохого, несмотря на все страдания и боль, которые он мне причинил, я не переставал любить этого человека. Слабо кивнув, он отстранился и откинулся на спинку дивана, а я, с трудом поднявшись на подгибающиеся ноги, поплелся на кухню за аптечкой. Зайдя по дороге в ванную, я прихватил оттуда полотенце, намочив его предварительно в теплой воде. Я не знал, зачем это делаю, не мог понять причин, побуждающих меня к подобному милосердию — я вообще не мог дать ни одного адекватного объяснения своим поступкам. Опустившись на колени рядом с Олегом, я начал нежно стирать с него кровь чуть подрагивающими пальцами, стараясь не смотреть в глаза. Наверное, я просто полный идиот, который, забыв про все, вновь наступает на старые грабли. Мягкотелый придурок, который своей беспринципностью заслужил к себе отношение, как к подзаборной дворняжке. Смазывая начавшую опухать рассеченную бровь и ссадину на скуле, я поймал себя на ощущении, что мне чертовски приятно заботиться о любимом человеке. Если бы только можно было закрыть глаза и представить, что не было между нами никакого насилия… Отчаянно хотелось поверить в это, вот только изменить реальность эти мои желания были не в силах. Закончив, я убрался на кухню, подальше от Олега, поставил чайник и уселся за стол, не зная, что теперь делать. Олег ведь не спустит мне это с рук, не в его это правилах. Как-то не хотелось мне снова испытывать силу его кулаков на собственном теле. Когда чайник закипел, я встал, чтобы заварить себе кофе, однако, уйдя в свои мысли, даже и не заметил появления Олега. Подойдя ко мне сзади, он вжал меня в стол так резко, что я стукнулся тазовыми косточками о ребро тумбочки, зашипев от боли. — Олег, пожалуйста, не надо, — беспомощно попросил я, когда он начал стаскивать с меня штаны. — Закройся, — на жесткий укус в шею я отреагировал судорожным всхлипом, а когда Олег без подготовки вошел в меня, пришлось закусить губу до крови, чтобы не застонать. Но все же я не мог не отметить, что на этот раз он старался не причинять мне лишней боли, а проникнув полностью, двигаться начал довольно аккуратно и бережно, хотя удовольствия от этого я все равно не испытывал. Пришлось просто молча расставить ноги пошире и терпеть боль, благодаря богов, что хоть не покалечили. Пока что… Все закончилось, пожалуй, даже слишком быстро — зарычав, он толкнулся несколько раз на всю глубину, вырвав у меня судорожный стон, затем задрожал и замер, вонзив зубы в мое плечо. Было больно, но терпимо по сравнению с тем, что довольно часто мне приходилось испытывать на собственной шкуре прежде. Поэтому я молчал, и только прерывисто дышал открытым ртом, пытаясь вернуть контроль над дрожащим телом. Но стоило Олегу отстраниться, как ноги подогнулись, и я сполз на пол, утыкаясь лбом в холодное дерево дверцы тумбочки. Если раньше подобное приносило мне удовольствие, то теперь я все чаще ощущал себя просто использованной грязной шлюхой. Резкая боль, обжегшая кожу головы, когда Олег сгреб мои волосы в кулак и с силой оттянул их назад, заставила меня тихо зашипеть и зажмуриться. — Еще раз увижу рядом с тобой эту суку, и ты пожалеешь, причем очень сильно. Понял? — мне показалось, что Олег как-то резко протрезвел. — Да, — просипел я, не желая нарываться. — Приведи себя в порядок, я только начал. А вот это уже заставило напрячься, ведь подобный тон явно не обещал мне ничего хорошего… Отпустил меня Олег только под утро, когда я уже даже шевелиться не мог. Все тело сплошь было покрыто укусами, царапинами и синяками. Однако почему-то складывалось впечатление, что, не поскупившись на них, он вовсе не для себя старался пометить свою собственность, потому что, как ни странно, боли причинил мне не так уж и много. Просто всю ночь он доводил меня до безумия грубыми ласками, когда я уже не мог совладать с собой, напрочь отключаясь от реальности. Я снова таял под умелыми руками, ведь мое тело Олег знал в совершенстве, знал, как свести меня с ума и заставить умолять… Пока я был в ванной, принимая душ и снова упиваясь жалостью к себе, он ушел. Нет, действительно, сколько же раз надо меня втоптать в грязь, чтобы я, наконец, начал сопротивляться? Чтобы дошло до моих бесполезных мозгов, что меня просто используют? На душе было до того паршиво, что даже на боль во всем теле я не обращал внимания. Вся моя жизнь неумолимо катилась под откос, и теперь выхода из ситуации я не видел. Ни одного варианта, за который можно было бы зацепиться. Разве что уехать из города и исчезнуть для всех. Однако храбрости для такого отчаянного шага мне пока что явно не хватало. Да и кроме того, я любил Олега, и это было сильнее меня. Наглотавшись обезболивающих, я свернулся под пледом на диване, предварительно стянув пропахшее Олегом постельное белье, которое слишком уж напоминало о том, что произошло ночью. Снова поддался, снова уступил, снова позволил собой воспользоваться. С другой стороны, откажись я, начни перечить — не знаю, что со мной было бы к утру. Отбивная? Жалкое, но все же оправдание, чтобы заткнуть собственную гордость, которая сегодня решила напомнить о своем существовании. Не хотелось ни о чем думать, да и устал я сильно, поэтому вскоре просто отключился, радуясь, что у меня была хоть такая возможность убежать подальше от всех проблем. Пусть и ненадолго. Проснулся я где-то после обеда, с мыслью, что надо чем-то занять себя, иначе просто сойду с ума от всех этих самокопаний. Приняв душ и натянув свежую футболку и джинсы, я с грехом пополам заставил себя съесть яичницу, которую немного пережарил. Затем выгреб все деньги, еще остававшиеся по разным карманам, и отправился в ближайший супермаркет. Я никогда не любил заниматься этим делом, поэтому в первое время нашей совместной жизни Олег всегда ходил вместе со мной. Но последние полгода с моим мнением перестали считаться, так что, хочешь — не хочешь, а приходилось молча таскаться по магазинам, да еще и отчитываться за потраченные деньги. Это если не говорить о том, что случалось, когда я забывал купить что-то нужное для Олега. Подсознание, продолжая издеваться надо мной, вытаскивало из памяти один за другим не самые приятные моменты моей жизни, превращая невинную прогулку в настоящую пытку. Особенно больно становилось, когда, глядя на других, я видел счастливых, беззаботных, веселых людей. Сам же я даже и вспомнить уже не мог, когда в последний раз смеялся от души. Моя жизнь превратилась в убогое серое существование в этом безжалостном мире, наполненное лишь унижением и нескончаемой болью, с которыми я так долго продолжал мириться. Глупые чувства. Глупое сердце, которое не желает слушаться разума. Но постепенно чувство обиды начало куда-то ускользать, сменяясь холодным безразличием. Видимо, восприятие реальности притупилось настолько, что окружающие люди с их проблемами, любовью, дружбой, радостью и всем прочим отодвинулись на задний план. Проходя между стойками со спиртным, я на мгновенье остановился, рука уже сама потянулась к бутылке с прозрачной жидкостью, обещавшей желанное забвение, но в последнюю секунду одернул себя. Это не решило бы проблему, а учитывая фортеля, на которые способен мой неприученный к алкоголю организм после такой шокотерапии, да еще и отходняк, от которого меня не спасали ни народные, ни аптечные средства, желание налакаться до отключки увяло на корню. Так что домой я вернулся только с хлебом, пакетом кефира, килограммом яблок и лотком с десятком яиц. На большее у меня просто не хватило денег. Конечно, Олег зарабатывал больше меня, но я всегда успокаивал себя тем, что делаю всю работу по дому, возмещая таким образом потраченные на меня средства. Почему-то тогда я не замечал, что на меня уходит не так уж и много, да и, если разобраться, моя зарплата совсем не нищенская. Но самовнушение — это такая хитрая вещь, что порой творит чудеса, вот и из меня получилась идеальная жена, твердо убежденная, что висит на шее у благодетеля-мужа. Потому-то я и лез из шкуры вон, чтобы ему угодить, да отблагодарить за заботу. Вот только заботы не было. Но разве я это замечал? Даже после того, как меня раз за разом макали рожей в дерьмо, я улыбался и все отрицал, находя оправдание каждому поступку. И самое смешное, что работало это безотказно. Я прощал, моментально все забывал, и на следующий день все равно встречал Олега с теплой улыбкой, за что мог с ходу и в зубы получить. Без объяснений и безо всяких причин. А разве он в них нуждался? Приготовив себе гречневую кашу, я с удовольствием съел ее, запивая кефиром. Чувствовал себя я уже намного лучше и, хотя следы недавних приключений все еще ярко напоминали о себе, это не удержало меня от звонка шефу. Со следующего дня я хотел вернуться к работе, ведь пока что это был самый эффективный способ отвлечься от всех проблем. Так что теперь, когда я знал, что завтра все снова встанет на круги своя, мне даже полегчало. Посмотрев по десятому разу фильм «Человек дождя», я наглотался снотворного и просто отключился, не желая больше ни думать, ни чувствовать что-то. Завтра настанет новый день, затем еще один, а потом и еще — вполне достаточно, чтобы всласть позаниматься самоедством. Разбудил меня будильник, который назойливо пиликал где-то в другом конце комнаты — очень эффективная предосторожность, чтобы не проспать. Наспех позавтракав и натянув водолазку, чтобы скрыть синяки и следы от укусов, я помчался на работу. Конечно же, отчетность по мне просто невероятно соскучилась, а потому все очень обрадовались мне, завалив документами, которые надо было обработать. Собственно, ничего другого я и не ждал, но то, что я снова оказался среди людей, и вправду позитивно повлияло на меня — я собрался в кучу и теперь был полностью поглощен цифрами, которые не оставляли места для других раздумий. Это было блаженство. Не имея желания и причин торопиться куда-либо, я задержался на работе допоздна, злобно отмахиваясь от Лены и Ромы, которые все норовили проявить ко мне участие и выпереть домой, чтобы я долечивался. Пусть даже на уровне подсознания, но все же было приятно, что хоть кому-то не наплевать на мое состояние. Да и Иван Сергеевич тоже несколько раз справлялся о моем самочувствии, что, безусловно, мне льстило. Все-таки вернулось ощущение нужности этому миру. Ну, если не всему миру, то нашей компании точно. Оказалось, что без меня отчетность никто не смог разобрать, и эта информация послужила как бы безмолвным признанием моей успешной деятельности на своем поприще, вызвав у меня непривычное чувство самодовольства и, само собой, здорово подняв мне настроение. Из офиса, в восемь вечера, меня выгонял уже охранник, потому как все остальные были нормальными людьми и разошлись в свои законные шесть. А мне просто не хотелось возвращаться в свое убогое жилище, где, кроме одиночества, да собственных нерадостных мыслей, меня никто не ждал. Так что ничего удивительного, что я предпочел компанию цифр. Но с охранником спорить было бесполезно, поэтому пришлось послушно собрать свои манатки и отправиться домой. Конечно же, я не спешил — бесцельно бродил по городу, наслаждаясь относительно теплым вечером, наблюдал за людьми, да и просто любовался ночными огнями. В голове было на удивление пусто, что не могло меня не радовать. Однако это настроение быстро спаскудилось, когда у своего подъезда я увидел Егора. И какого лешего этого придурка снова принесло? К несчастью, он заметил меня раньше, чем я успел развернуться и убраться к чертовой матери. — Саш! — все же голос у него приятный, такой мягкий и спокойный… — Чего тебе? — недружелюбно буркнул я, широким шагом направляясь к входной двери. — Я волновался. Ты не позвонил, вот я и решил забежать… Волновался? Меня даже передернуло. Я резко остановился и гневно посмотрел на Егора, сжав руки в кулаки. — Со мной все прекрасно, герой-спаситель, но будет еще лучше, если ты забудешь сюда дорогу. Я не желаю больше видеть твою физиономию. И да, спасибо за помощь. Развернувшись, я чуть ли не бегом метнулся в подъезд, мысленно умоляя Егора не следовать за мной. Я действительно не хотел, чтобы он вмешивался, или, может подспудно и хотел, но боялся того, чем все это грозит закончиться. И только оказавшись в своей квартирке и захлопнув за собой дверь, я смог унять дрожь в руках. Вечер снова был благополучно испорчен. Оставалось лишь надеяться, что я больше не увижу этого чертового ублюдка, сумевшего так легко нарушить мой покой, если он вообще когда-то существовал. Хотя чего уж себя обманывать, действительно, существовал — я просто создал свой собственный иллюзорный мирок, зациклившись только на Олеге, и жизни без него себе вовсе не представлял, а тут неожиданно оказалось, что есть и кто-то другой, способный защитить, бескорыстно позаботиться и просто побыть рядом, когда хреново. Но я, видимо, настолько сильно сжился со своей эфемерной иллюзией, что теперь подобное прозрение ударило слишком сильно по моей и без того измученной вечным самоедством психике. Я боялся. Реально боялся. Теперь это стало очевидным. Телефон в кармане завибрировал. Это был Олег. «Через час буду». У меня был час на то, чтобы решить, что мне делать дальше — принять свою жалкую судьбу, или все же попытаться барахтаться, пока снова не огребу по голове. Боже, как я устал…