Music University

POV Лорел Не могу вспомнить, когда моё утро начиналось так, как сегодня. Может, никогда такого и не было? Открыв глаза, я увидела свою любимую комнату в полумраке благодаря задёрнутым шторам и опустила взгляд на пол, где валялась куча красно-чёрных шмоток. Чтобы это ни значило, на моей талии покоилась рука Дома. Я взяла её в свою, перебирая каждый палец панка, пока он не заметил мои первые признаки жизни. С оживлённым визгом обхватив меня за плечи, Харрисон притянул моё тело к себе и крепко обнял. Разве что клубничная «Milka» может вызвать такие же чувства, как это. — Я рад тебя видеть! — с ожидаемой громкостью сказал парень и тут же вздохнул. — Нахрен это, я так плох в разговорах на утро. — Это нева-ажно, панкам можно даже не разговаривать, — утыкаюсь носом в его щеку, ногой обвивая бёдра Джаггера. — Я тоже рада видеть тебя. Давно проснулся? — Где-то час назад, — он дотронулся до моих волос. — Это хорошо. — Что? — спрашиваю я, посмотрев на Дома. Странно было видеть его в своей постели, но я даже не пыталась скрыть, как ждала этого момента. — Всё, — почти в ту же секунду отвечает он и меняет нас местами, оказываясь сверху. Тёмные волосы проводом повисли над моей шеей, а комнату заполнил приглушённый смех. Найдя в квартире Хэммингсов Люка, занятого изучением испанского, я могла лишь посочувствовать сестре, ведь именно она спотыкается о флэш-карточки на полу и слушает «Calum es un verdadero idiota» с самого утра. — Что происходит? Мне показалось, или ты назвал Калума идиотом? — улыбнулся Дом, сев рядом с Лукасом на диван. — Еще не передумала насчёт своей цели в новом году? — с широкой улыбкой спрашиваю я шёпотом и присоединяюсь к сестре за столом. — Если бы испанский не состоял из унижений Калума, я бы давно жила в Барселоне, — Амелия помешивает свой кофе, поглядывая на мужа. — Что у вас здесь случилось? — спрашиваю я, доставая мобильник. — У Калума уже третья история в инстаграме с грустной музыкой на фоне. — Наверное, ему отказали три компании по изготовлению лотков для мини-собачек, — Хэммингс пожал плечами и сложил карточки с испанскими словами, — или у Квики снова запор. Мне плевать, — бросил блондин, на что мы дружно издали протяжный звук «у». Пробежавшись взглядом по сообщениям, я открыла одно из многочисленных с упоминанием журнала The Sun. Девушка под никнеймом MGK_fanpage любезно (или не очень) прислала мне статью журнала с весьма оригинальным заголовком: «Лорел Эйбрамсон не может выбрать между двумя друзьями-панками. Кто получит сердце певицы — молодой амбициозный музыкант из Донкастера или скандальный любитель марихуаны?». Перейдя по ссылке, я не обнаружила там ничего, что бы могло меня задеть. Интервью двух подростков, которые мешали нам с Колсоном снимать в Л.А. клип, выставило меня озлобленной стервой, его — равнодушным ловеласом, а Доминик, конечно же, выглядел еще более полиаморным, чем раньше. — А, по-моему, Кэл бы круто прорекламировал собачьи ошейники, — повернулся к нам Дом. — Я буквально вижу этот постер на Тауэре. — Вместо английского флага, — подхватила я и изобразила удушье, закатывая глаза. — Ты в хорошем настроении. Наконец-то, это случилось, — Амелия поставила передо мной чашку кофе, в то время как Люк стал наигрывать на гитаре мелодию, которую придумал в ванной. — Да, — я закусываю губу, чтобы не издать странных звуков счастья. — Скажи мне, как ему удаётся выглядеть так, будто он никогда не моется, но всё-таки пахнуть клубникой? — спрашивает сестра, глядя на Дома, что громко восторгался музыкальными навыками Хэммо. — Как ты вообще придумал это в ванной, чувак? Такие аккорды можно сыграть только после рыданий под душем! — Харрисон смеется со своей шутки, на что мы неосознанно отвечаем тем же. — Он принимает ванну с пенкой как эмо, — объяснила Амелия и встала из-за стола, предложив мне свежие булочки с шоколадом. Я согласилась, чтобы увидеть завтракающую сестру воочию и успокоиться. — Звезда рок-н-ролла! — Дом хлопнул Люка по коленке, когда в гостиной возникла гениальная идея сделать Хэммингсу макияж. Мы с любопытством наблюдали за процессом и слушали Queen. — Знаешь, а ведь ты действительно выглядишь, как фанат Меркьюри. Ты пробовал отрастить усы? — Скажи ему, чтобы замолчал, — шипит Амелия, на что Доминик хохочет и продолжает наносить на веки Люка черные тени. — К твоему сведению, Амелия, — сказал Хэммо, открыв один глаз, — у мужчины с усами жена и дети всегда на первом месте, и он старается всеми силами создать для них все возможное. А возможности для этого у него есть. — Возможности, может и есть, но жены и детей так у тебя точно не будет, — я убедительно покачала головой. — Когда ты впервые сделал себе макияж? — спросил Люк, не желая больше говорить о своих усах. — Это сделала моя мама перед Хэллоуином в средней школе, — Доминик опустил карандаш от глаза блондина и собрался с мыслями, многозадачность это не для него. — Тогда, уже после Хэллоуина, я пришел на уроки в таком же виде, и моя учительница была в бешенстве! «Ты не девушка, почему ты такой?», на что я ей ответил: «Хотела бы выглядеть так же хорошо, да?». Входная дверь открылась и Калум, привлекая наше внимание, зашел на кухню в мокром дождевике. — Bienvenido, perdedor, — пробормотал Лукас на испанском. — Доминик, Амелия, Лорел! — Кэл обнял нас по очереди и, будто не замечая Люка, струсил на него капли дождя со своего плаща. — Это была безумная ночка… Мы с сестрой с интересом уставились на него, ожидая рассказ о похождениях, но парень молча плюхнулся в кресло рядом с Харрисоном и заулыбался. — Продолжай, Домми, — сказал Люк, протянув Дому темную помаду. Тогда-то Худ и заметил его боевой раскрас, но продолжил держаться непринуждённо, будто только что его заклятый враг не назвал его лучшего дружище «Домми». — Угадайте, куда я поехал после вчерашнего концерта? — с довольным лицом спросил Кэл. — На автопати к Трэвису Баркеру. Мы пропустили по стаканчику, поговорили о современной музыке, — говорил парень, а я видела, как трудно всем сдерживаться от смеха. — Прости, что не нашли тебя после концерта, — сказала я в надежде исправить положение. — Мы очень быстро уехали, да и ты, кажется, отлично провел время без нас. — Да, было офигенно, — отмахнулся Худ и попытался забросить промокшие ботинки на кофейный столик, но наткнулся на грозный взгляд Амелии. Тогда Люк посмотрел в зеркало и по достоинству оценил работу Доминика, решив подарить ему одну из своих рубашек. Лицо Калума побагровело, Амелия закрыла рот рукой, а я и Дом сидели счастливые, искренне наслаждаясь происходящим вокруг хаосом. — Вот, — Хэммингс принёс черно-белую рубашку, аккуратно сложенную конвертом. — Это Dolce Gabanna, очень редкая. — Спасибо! — панк встал и даже обнял его, несмотря на дым из ноздрей Кэла. Последняя капля была в тот момент, когда Дом решил надеть её вместо своей футболки, и я окончательно поняла, что влюбилась в отчаянного сумасшедшего. Он сел обратно, совсем не ожидая, что от разыгравшихся бурных чувств я поцелую его в губы. — Вот как?! — вскочил Калум, глядя прямо на довольного жизнью Люка. — Отбираешь мою мечту, а теперь еще и друзей? Амелия сидела за столом и не знала, куда смотреть — на мужа злого гения, на свирепого собачника или на целующихся нас. — Доминик! Передай этому самовлюбленному пекарю, что его подачки не разрушат нашу с тобой дружбу, как бы он ни старался, — воскликнул Кэл. — Не могу, — сидя в рубашке от D&G и оторвавшись от моих губ, отозвался панк. — Доминик! — подключился Лукас, а я решила продолжить издевательство и вновь притянула Дома к себе за подбородок. — Передай этому дождевому червяку, что нам не интересны его выдуманные истории о Трэвисе Баркере. Лучше расскажи их Квики или псу покрупнее, чье дерьмо ты оставил на нашей кровати! — Чтоб ты знал, это Квики постаралась, — Калум направился к выходу, но остановился, чтобы добавить пару деталей. — Она с самого начала тебя невзлюбила, и представь, как девочка была счастлива, чтобы помочь папочке! POV Люк — Так, пятьдесят, сто, двести, — протягиваю я купюры слаженному мужчине в трико, стоя у комнаты Калума. Слышу, как парень громко храпит, приговаривая что-то под нос. — Ты думаешь нормально платить незнакомцу, чтобы он пугал Калума? — спрашивает сонный Майкл, стоя в клетчатой пижаме. — Думаю, это лучшее, что я мог придумать. Как и договаривались, снимаете нижнее белье и ложитесь прямо к нему под одеяло, он спит крепко, — говорю я, приоткрывая двери комнаты. Установив небольшую камеру gopro, я слежу за тем как лысый и голый мужчина ложится под одеяло моего бывшего друга. С довольным видом покидаю квартиру парней, подкрадываясь в кровать к Амелии. Она сонно потягивается, проворачиваясь ко мне: — Куда ты ходил? — тихо спрашивает девушка, забрасывая на меня ногу. — Я вершил возмездие, — отвечаю я, словно моим дедом был Люк Скайуокер. Параллельно с этим подключаю телефон к камере, стоящей в комнате Калума. — Хочешь посмотреть? — Ты псих, — отвечает Амелия, глядя на часы. Еще нет восьми, и я точно знаю, что сегодня Кэл проснется ровно в 8:00 на новые пробы. Но ее заинтересовало происходящее на экране, потому она подтянулась ближе, заглядывая в мой телефон. — Кто это с ним? — Я не знаю, нашел его возле дома. Главное, что он не отказался от 200 фунтов, — говорю я, восторженно потирая ладошки. — А если он насильник? — испуганно говорит Амелия, пихая меня в бок. — Его задача напугать, а не изнасиловать. Но если Калум взбесит меня снова, то мне придется нанять первого встречного и на эту роль. Мои часы показывают восемь, а на экране мы уже видим и слышим, как звучит будильник Кэла, а именно — песня Obey. — Главное, чтобы этот недонасильник не испугался, — говорит Амелия, посмеиваясь над моим планом, но я не отчаивался, это было гениально. Я точно знал, что вчера ночью Калум пришел с вечеринки в состоянии полной потери памяти, и это было мне на руку. Потому еще вчера он не заметил, что я изрезал все его трусы, даже те, что в стирке. Калум нервно отключает все будильники, переворачиваясь на бок. Я удерживаю смех, наблюдая за дальнейшими действиями парня. Его рука и нога ложится на моего актера, что не приводит Кэла в состояние недоумения. Все идет так, как и должно быть. Я слышу голос Майкла, который открыл дверь в комнату: — Калум, вставай, ты проспишь пробы в «Собачью жизнь», — дверь снова закрывается, а Калум окончательно открывает глаза. Спустя мгновение он вскрикивает и спрыгивает с бородатого лысого мужчины. — Кто вы такой?! — визжит он, прыгая без трусиков. Кэл оглядывается по сторонам, найдя халат. — Доброе утро, ты не помнишь меня? — спрашивает он, поднимаясь с кровати, стоя так же обнажено, как и Калум. Меня охватывает гордость за прекрасно играющего мужчину, хотелось аплодировать ему снова и снова. — Почему мы голые? — визжит брюнет. — И почему ты лысый? — Немного грустно, что ты не помнишь нашу ночь любви, — мужчина оглядывается, найдя свою одежду на полу. — Если я ничего не значу для тебя, тогда я уйду. И я начал лысеть в 15 лет. — Прости, это просто уму непостижимо, — говорит Калум, набрасывая халат. Я победно улыбаюсь, он точно не понимает, что мой мегамозг в этом замешан. Амелия рядом старается не смеяться, так же сильно, как старается доказать мне, что я неправ. — Когда он поймет, что проиграл в этой битве, я признаюсь ему. Но пока что не стоит, пусть поймет, как сильно обидел меня, — говорю я, поднимаясь с постели. — Мне пора, мама и Бойд просили заехать помочь со стройкой на заднем дворе. — Тебя? Что-то строить? — да, это правда казалось странным, но я не подал вида, что вру своей жене. — Ну, может им просто скучно вдвоем, а я нужен для того, чтобы потешаться над моей неуклюжестью, — отвечаю, медленно собираясь. — В это я больше верю, — говорит девушка, уходя в душ. Через полчаса я уже стою в подземной парковке, рассматривая глазами свой бриллиант — ретро Cadillac вишневого цвета с открытым верхом. О своей покупке мне пришлось умолчать, не знаю, когда придется рассказать Амелии о своей ласточке, но одно знаю точно — она будет в ярости, потому что стоимость данного авто 1958 года составила 150 000 долларов. Сегодняшний день ознаменовался солнышком, старательно выходящим из-за облаков. Сидя в рубашке идентичного с машиной цвета, я чувствовал себя круче самого Фредди Меркьюри на арене Уэмбли. Я глядел на каждое отражение этой дьяволицы на стеклянных панелях, пока не заметил, как на меня уставилась Лорел, стоящая у магазина французских булочек. Ее удивленные большие глаза казались испуганными, не знаю, волновалась ли она за мою жизнь, или за жизнь всех в округе, но через мгновение, пока я стоял на красный свет, девушка запрыгнула на переднее сидение рядом со мной. — Какого черта, Люк? Это что, твоя машина? — почти кричит она, касаясь рукой кожаных поверхностей салона. Я немного подумал, стоит ли говорить ей правду, ведь есть шанс сказать, что я арендовал авто. Решив, что на сегодня хватит, надев солнечные очки, я повернулся и с гордостью сказал: — Да, это моя крошка. — Я в шоке, Лукас, такие ретро машины стоят целое состояние! — Лорел сразу же полезла в телефон, и я понимал, что скоро нули на ценнике поразят ее. Она молчала три квартала, пока я не спросил: — Тебя подвезти домой? — Даже не знаю, во сколько мне обойдется такая поездочка, — с ухмылкой говорит она, оборачиваясь ко мне. — Не говори Амелии, пожалуйста. Я купил эту машину, пока она была в туре, это было лучшим событием тогда. Она бы точно не позволила, если бы я спросил, — подъезжая к апартаментам Лорел, смотрю на нее с жалобным видом, после чего она говорит: — Конечно не скажу, иначе это будет нашей последней встречей. Удачи, Люк, — говорит она, и уходит домой, забыв пакет с булочками. Я не придумываю ничего умнее, чем завести авто и умчать на лондонские лавандовые поля, чтобы запечатлеть этот момент в памяти: я, мой Cadillac и французские булочки.