Yes, My Lord

POV Gerard Все, что я слышу в данный момент, так это стук моего сердца. Я не пытаюсь сделать какие-либо шаги, не пытаюсь дышать. Лучше задохнуться, чем чувствовать эту боль. Перед глазами начало темнеть, и я глубоко вдохнул воздух, после чего на моих щеках появились мокрые дорожки от слез. Я не помнил кто я такой, чем я занимался на протяжении десяти лет свободы. Я забыл каким ребенком являлся. Самые мельчайшие детали не появляются у меня в голове, пытаюсь заставить вспомнить образ матери и пьяного отца. Хочется кричать, но я не могу. Голос пропал, ноги онемели и лишь слезы текут по моим щекам, заставляя меня захлебываться в своих чувствах. Сжимаю кулаки и несколько раз ударяю об дверь. На костяшках появились ссадины, но мне наплевать. Сейчас мне плевать, что кто-то сможет услышать меня, плевать что кто-то подумает, что я сумасшедший. Но кто же сможет это подумать? Те, кто сам запутался в этих нитях? Начинаю бить каждый миллиметр стены и громкий стон вырывается из моей груди. Вся моя кровь сейчас красуется на стене, но мне мало. Я хочу чью-то смерть. Я хочу, чтобы хоть кто-то почувствовал то, что я чувствую сейчас. Причина? Моя мать. Она оставила меня с Майки на плечах у отца-алкоголика. Она бы смогла выжить с нами, она бы нашла выход из этой ситуации. Она смогла добиться таких высот, не имея денег при себе. Так почему она не смогла взять меня с братом с собой туда, где есть свобода и право на слово? Да и может эта женщина и совсем не моя мать, а одна из ее прислужниц, которую прислали сюда забрать нас или же наоборот – сказать, чтобы над нами издевались, пока она сидит и попивает сладкое вино. Сжимаю кулаки и пытаюсь успокоится. Сажусь на постель и глубоко вздыхаю, вытирая слезы из глаз. Я давно уже не давал волю своим чувствам, давно не плакал, потому что я всегда считал, что слезы – это признак слабости, что человек не сможет постоять за себя в какой-либо ситуации. И поэтому я всегда давал себе слово, что не буду реветь и бить все подряд, только потому, что меня кто-то обидел или тому подобное. Итак, что я имею на данный момент: дворец, где я прожил гребаных десять лет, не помня свое детство, пришла мадемуазель, которая сообщила мне, что я ее сын и моим родным братом является Майкл. Узнав историю своей жизни до дворца, где пьяный мужчина часто заглядывал в это здание до его создания, и когда мать-одиночка сбежала из дома, оставив двоих несовершеннолетних детей под опеку пьяного месье, можно сделать вывод, что моя «мать» ушла к какому-то другому месье, и почему-то я думаю, что ним является католический священник. Но, возможно, мои догадки и не правильны. Было бы ее хотение, она бы уже давно забрала нас отсюда, но, видимо, она совсем позабыла о нас с Майки и нарожала куча детей своему мужчине. И это, на самом деле, ранит. Неожиданный стук в дверь прервал все мои рассуждения и догадки кем является эта женщина. Гость нажал на ручку и дверь громко скрипнула. На пороге оказался Господин с конвертиком в руках. Его голова была опущена, я свеча, которую держал его прислуга, освещала небольшую часть прекрасного лица юноши. Его губы были поджаты, а руки немного тряслись. Господин обернулся к своей прислуге, и тот дал ему свечу, после чего дверь закрылась, и мы остались в полной угнетающей тишине. Фрэнк молчал, не пытаясь даже посмотреть на меня. Он все-также покусывал свою губу и теребил этот тупой конверт, в котором скрывается что-то, чего мне знать нельзя. Неожиданно Господин начал приближаться ко мне и сел на неудобную кровать, не отрывая своего взгляда от красивой бумаги. Он тяжело выдохнул и посмотрел на меня. Его ореховые глаза, в которых всегда горел этот огонек, стали какими-то стеклянными. Я нахмурил брови и попытался вглядеться в глаза, но какое-то странное чувство овладело и ним, и мной, и уже через несколько секунд наши губы соприкасались друг к другу. Господи, насколько такие губы могут быть мягкими, сладкими, как сахар. Это как те сладости, которые привозят из Индии и Америки. Неописуемые чувства, страсть, желание приблизиться к нему максимально близко, но мое положение в этом дворце не позволяет, потому что я являюсь рабом, всего лишь никчемная слуга, и поэтому здесь я должен подчинятся. Шершавый язык Господина проник в мой рот и начал исследовать его. Я глухо застонал и позволил прикоснуться к его волосам, которые на ощупь были очень мягкими. От него исходил запах мыла, который я не переношу, но сейчас мне все равно, что я ненавижу это. Плевать, что я лишь раб. Плевать, что он мой Господин и мои руки уже блуждают по его телу. Неожиданно губы Фрэнка отстранились, и я посмотрел в его глаза, которые снова горели тем ярким огоньком. Он прикрыл глаза и улыбнулся, после чего встал и направился к двери. Смотря ему вслед, он обернулся у порога и хитро улыбнулся, после чего скрылся за дверью, оставив меня в самом глубочайшем недоумении. Странно, но на утро у меня было прекрасное настроение. Вчерашние события производятся у меня в голове, особенно приход Господина. Я не ставлюсь к нему с каким-то уважением, потому что не считаю его тем, кто может подчинять людей и командовать ними, как это делал его отец. Их характеры отличаются многим, но все-таки есть и схожесть: иногда отец Господина мог быть очень милым и дружелюбным, и таким является сам Фрэнк. По словах старушки Жанны, мнение о которой у меня изменилось полностью, днями и ночами могла рассказывать о маленьком милом Фрэнке, который любил внимание. Но ее часто перебивали, потому что «как это такая миледи может разговаривать с этим рабом?» Я часто слышал в свой адрес такие слова от людей, которые намного хуже меня. Которые не имеют своего мнения, полностью зависимы темнотой в своем укромном уголке, где витают эти призраки, помогающие сойти с ума полностью. И та тень, которую я так любил на протяжении последних лет, будто исчезла. Сейчас она стала как выдуманная сказка, которая когда-то являлась моей любимой. Но часто слушая ее, она надоела, и я попросил прочитать мне другую, имя которой Фрэнк. Не раскрыв до конца смысл этой сказки, я прошу еще и еще раз перечитывать ее, узнавая новые детали этого странного характера и сюжета сказки. Мне, однозначно, нравится эта сказка. Когда я встал с постели, на столе лежал конверт. Именно тот самый, который вчера держал Господин. Моя рука потянулась к нему, и я начал разглядывать красивый почерк той мадемуазель. Открыв конверт, я вынул оттуда листок, аккуратно сложенный. На самом деле у Донны очень красивый почерк, не смотря на ее грязный поступок. Иначе назвать я его никак не могу. Дорогой Джерард! Мне, на самом деле, очень жаль, что все эти десять лет не смогла вас растить, моих двух и единственных сыновей. Я сожалею о своем поступке, потому что ты должен знать, что я очень сильно люблю тебя и Майки. Ты, как старший брат, теперь должен уберечь Майкла от всех издевательств, которые он будет переживать. Я знаю, ты и сам не в восторге от происходящего и что тебе самому тоже нужно терпеть все это, но, пожалуйста, присмотри за ним. Ему в тысячу раз хуже, чем тебе. Вам осталось еще недолго это терпеть. Я буду всеми силами просить отца Фрэнка отпустить вас, потому что полное унаследование еще не перешло Господину. Может, ты и ненавидишь меня всем сердцем, потому что я оставила вас, но я имела причину. Хочу еще сказать, что ваш отец не хотел отпускать вас со мной, потому что он давно уже затеял отправить вас сюда. Я недавно виделась с ним, и сейчас у него есть прекрасная женщина, которая любит его и родила ему ребенка, которого назвала Франклином. Но он все равно приходит в этот дворец поглядеть на Майки и иногда замечает и тебя. Он сказал, что так и было задумано: чтобы вы полностью сошли с ума и отец Фрэнка отправил бы вас в мир, где вы бы всем рассказывали об этом дворце, будто это священное место. Он не любил меня, не любил вас и давно уже хотел избавится от «груза». Джерард, умоляю тебя, присматривай за Майки, не позволяй ему пить эти таблетки, от которых ему становится только хуже. Старушка Жанна все рассказала мне о вас, и то, что вам промыли мозги, когда вы сюда пришли. Поэтому вы ничего не помните о своем детстве, и она специально рассказывала все эти истории, которые вообще не существовали и мадам никогда не переживала всего этого. Мне очень жаль, что я должна писать это письмо, а не рассказывать о твоем прошлом и какими вы с Майки были близкими братьями. Отец Господина запретил мне встречаться с вами и сегодня утром я отправляюсь домой. Я сделаю все для того, чтобы вы с Майки наконец-то увидели падающие звезды и вдохнули воздух свободы, о которой вы мечтаете уже десять лет. Я хочу быть вашим будущим, чтобы никакое прошлое не мешало нам любить друг друга. С любовью, Донна Хотелось бы ужасно верить словам женщины, но то, что она сделала в прошлом уже не вернуть. И все-таки я поставил себе эту цель – уберегать своего брата Майки от всех издевательств. Он больше не будет танцевать для посетителей, его не будут использовать как дрянную игрушку для удовлетворения своих желаний. Теперь он будет под моей защитой, и как бы это странно не звучало: я попрошу Фрэнка помочь мне в этом. POV Mikey На удивление сегодня была отличная погода. За огромным окном веял небольшой ветер, но, в принципе, на улице тепло. Если бы я был на свободе, то сейчас гулял бы с друзьями, или же Джерардом. Странно узнавать от женщины, которая назвалась нашей матерью то, что он является моей родственной душой. Тайком я восхищался его силе воли, и только я знал, что он не сошел с ума, ведь он тот тип мужчин, которые никогда не сдаются и всегда пытаются найти выход из ситуаций. Я восхищался тому, как он умел грубить и затыкать отца Господина, а ведь Джерард не имел на это права, потому что он только раб. В последнее время я вижу его немного счастливым, потому что в столовой он улыбается странной улыбкой, которую мне, наверное, не понять. И это прекрасно осознавать, что такой сильный мужчина является твоим родным братом. Странно, что он даже Фрэнка не боится. Фрэнк. В последнее время я начал замечать, что при упоминании этого имени мое сердце начинает учащенно биться. По мне проходит стадо мурашек, когда его длинные пальцы ненароком касаются меня. Мне ужасно начал нравится пристальный взгляд ореховых глаз. Я чувствую нечто большое, чем просто уважение и подчиненность ему. И когда он является в комнату для танцоров, я всегда наблюдаю, как он оценивает всех, и в особенности меня. Он считает, что я один на миллион и что таких как я, прекрасных танцоров, не существуют. Но мне так бы хотелось, чтобы однажды он выбрал меня своей жертвой. Я так хочу оказаться в объятиях этого человека, почувствовать каждый миллиметр его кожи, и никто и никогда не будет осуждать юного наследника за это. Но, зная свое положение в дворце, уже сотый раз прихожу только к одному выводу: никогда мне этого не ведать. Он оценивает только мой наряд для танцев, он смотрит на меня пристальным взглядом только потому, что он знает мой танец и не сделаю ли я ошибки. Он заходит в эту комнату только чтобы проверить готовы ли мы. И, наверное, самое больное: я никогда не смогу быть большим для него, чем грязный танцор. Тяжело вздохнув, я отправился к старушке Жанне, которая с самого утра скрывается от меня. Узнав правду, я не смогу держать на нее зла, потому что мне придется работать с ней, да пока моя мама не заберет нас с этого ада. Это почти тот самый билет на волю, только знаю ли я что меня там ждет? Может мадам Уэй не является такой добродушной и хорошей матерью, как показывается, а на самом деле она просто пополняет свой замок или же дворец рабами. Она вспомнила о нас только сейчас, когда мы уже почти свыклись со своей судьбой. Но уж лучше быть для кого-то прислугой не здесь, где нас совсем не выпускают на свежий воздух, окно открыть не позволяют. Я знаю, что мне живется намного лучше, чем Джерарду, потому что он считается как «нищий». Отец Господина начал ненавидеть его по неизвестным мне причинам. Может, он что-то сделал Фрэнку? Или же чем-то не угодил бывшему Господину? Когда я вошел в комнату для танцоров, на стуле сидела Жанна, читая что-то в книге. Она посмотрела на меня и сразу же закрыла свою книгу, полностью переведя на меня свое внимание. Она смотрела на меня с жалостью, будто прося прощение за всю ее ложь. Я тяжело вздохнул и сел на соседний стул около нее. Жанна – это странная бабушка, она всегда пыталась развеселить меня, намного дольше подбирала наряд чем остальным и всегда давала мне конструктивную критику, когда я делал что-то не то. Я помню, когда она сама пробовала танцевать, но это было настолько нелепо, что после этого больше никогда не испытывала себя в этом деле. Я улыбнулся своим воспоминаниям, но старушка совсем не поняла почему на моем лице улыбка, и поэтому поднялась со стула и пошла к окну, так и не сказав мне ничего. Она взяла свою люльку и преподнесла к бледным губам. -Жанна, - позвал ее я. – Вы же знаете, что я ненавижу запах табачного дыма. - Так же ненавидишь, как и меня? – холодно спросила меня она. Ненавижу ли я ее? Не знаю. Она врала мне на протяжении десяти лет, а я верил ей, во все ее рассказы, который, якобы, были реальными. Но почему вся эта правдоподобная ложь на самом деле с ней не происходила? Почему она не смогла насладиться жизнью до того, как ее отправили сюда? - Я не ненавижу вас. Просто расскажите, как все было на самом деле, как вы жили до того, как прийти сюда, - попросил я ее. Она посмотрела на меня и отложила свою люльку в сторону. Как только она хотела начать рассказывать, в дверь постучались и вошел Господин. Мое сердце сразу замерло, когда вошел Фрэнк в своей прекрасной сорочке и темных штанах. Его волосы были красиво расчесаны, а в глазах были эти непонятные искорки, будто сама жизнь в этом дворце радует его. Но почему не смогла бы и радовать? Он же Господин. Да, мой Господин. Прекрасная улыбка украшала его лицо, и он подошел к нам с Жанной. Когда Господин коснулся моего плеча, по мне прошлись стадо мурашек и я вздрогнул. Такая реакция с моей стороны насмешила Фрэнка, и он усмехнулся, после чего посмотрел на старушку, которая была немного в недоумении, почему я так реагирую на жесты Господина. Знала бы ты, Жанна, что я сам не понимаю свои чувства и эмоции. - Дамы и господа, - обратился к нам юноша. – Сегодня один из тех вечеров, когда мы будем устраивать банкет на дворе. Я перестал идти по законам отца и решил немного выпустить вас и себя на задний двор дворца. Мои слуги постараются сделать все как лучше, и я надеюсь, что вы подготовите для нас прекрасный концерт. Майки, - посмотрел на меня Господин. Я сразу же опустил голову, но Фрэнк взял мой подбородок и приподнял его, чтобы я взглянул в прекрасные ореховые глаза. Сердце начало стучать в десять раз быстрее обычного. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты научил и Джерарда также прекрасно танцевать, как и ты. Вы же братья, - улыбнулся он. Именно в этот момент я почувствовал боль в сердце. Я не хочу учить танцевать его, потому что только я могу это делать так, как никто. Волна раздражения прошла по моему телу, и я хотел уже запротестовать, но юноша скрылся за дверью, а Жанна смотрела на меня, будто уже что-то заподозрила. Это не к добру. POV Frank Я схожу с ума. Эти стены давят на меня и мою бедную психику. Я не хочу быть как мой отец: таким же тираном, ублюдком, который думает только о своем дворце и больше ни о чем. Я решил устроить банкет на дворе, потому мы все, черт возьми, полностью сойдем с ума. Если работать и быть здесь, то хоть с небольшим комфортом. Я начинаю ненавидеть этот дворец и себя. Когда-то я разнесу его к чертовой матери, чтобы даже и руин не осталось. Но мой отец слишком далеко зашел с этим и здесь куча людей, которые не могут нормально мыслить и всегда что-то бормочут себе под нос. Недавно я видел Сисиль, которую сюда отправили родители, и мой отец «радостно» принял ее. Девушка уже на грани, она смотрит на всех и вся с испугом, будто ее здесь убьют. Иногда она ночью кричит о своей безысходности, но, видимо, это только во сне. Но начал я ненавидеть себя, потому что становлюсь как отец. Я дал волю своим чувствам, как мой отец, когда влюбился в мальчика, имя которому Майки. Он говорил это всем, чтобы каждый мог узнать о его чувствах к мальчику, но тогда ему было только пятнадцать, и он впервые попробовал вкус сексуальной игрушки. Мой отец признался ему в любви, а Майки не знал, что делать, после чего старик затащил его к себе в постель. Старушка Жанна тогда очень плакала, когда узнала, что сотворил бывший Господин с мальчиком. За эти десять лет они стали как мать с сыном, у них много общего и Жанна притворялась, будто пережила много горя в своей долгой жизни. Но я чувствую что-то странное по отношению к Джерарду. Приятное тепло разливается во мне, когда я прикасаюсь к его мягким губам. А этот пьянящий аромат его волос, они всегда пахнут яблоками. Ночью я был очень разгневанный, потому что мой отец не хочет передавать сейчас мне свое наследство, потому что он начал поправляться. Мадам Уэй передала мне письмо, которое я должен был отнести Джерарду только утром, но я сразу же побежал к нему. Сначала у меня были мысли о том, что весь свой гнев выплеснуть на него, избив до полусмерти. Но вспомнив его лицо, когда он услышал кем является для него мать, мой гнев начал помалу отступать, и на смену пришло приятное чувство. Будто миллионы бабочек летало в моем животе, когда болотные глаза смотрели на меня. Когда я вошел к нему, я хотел сразу накинуться на мальчика с кулаками, но вместо этого просто подошел к нему и поцеловал. И вся злоба на отца, весь страх будто испарился просто от прикосновений его губ к своим. Мое настроение поднялось в тысячи раз, и спать я ушел довольно-таки счастливый, несмотря на то, что отец был намерен отобрать то, что я сейчас имею. Вот за это я и ненавижу себя. Мой отец стал таким тираном после того, как Майки отказал ему. Хоть ему и нравится, как мальчик танцует, на дне его души все еще бушует буря ненависти. Он считает семью Уэев проклятыми, потому что и их отец, и Майки, и Джерард стали для моего отца самыми большими врагами. И все эти чувства, которые я испытываю к юноше просто убивают меня изнутри. Нет, я не хочу становится тем, кто будет мучить бедных людей в этом дворце, где каждый второй мечтает не о свободе, а о смерти. Уж лучше я стану одним из этих сумасшедших, чем буду являться, тем кого остерегал несколько лет своей жизни. Странная злоба возвращалась со вчерашнего вечера. Мне хотелось кого-то ударить, избить. Я не знаю почему, но иногда эта странная ненависть к Джерарду может появится из ниоткуда. Одна мысль о нем заставляет меня гневаться, но с другой стороны я начинаю нервничать и приятное тепло окутывает меня с ног до головы. Вспомнив аромат яблок, я могу разгневаться и пойти с мыслями, как буду бить этого подонка, но в конце концов я просто не смогу и буду целовать его. Но, наверное, сейчас я думаю только о странном поведении Майки. Когда я вошел, его щеки сразу залились краской, а глаза загорелись. Я решил проверить что с ним, и когда коснулся его плеча, он вздрогнул и как-то странно неравномерно выдохнул. Его губы были поджаты, а руки, однозначно, вспотели. Он будто волновался, что я скажу ему. Старушка Жанна тоже заметила эти резкие перемены в поведении мальчика. Но на самом деле меня это не тревожило, потому что я отправлялся в комнату Джерарда, чтобы сообщить ему о банкете на дворе. Придя к его «тюрьме», я медленно открыл дверь и без стука вошел внутрь. Парень лежал на кровати и смотрел на потолок. Странный поток гнева появился во мне, и я подошел к Джерарду. Взяв за воротник рубашки, я поднял парня и впечатал в стену. Несколько раз ударив кулаком по лицу, я жадно впился в губы. Но, больше всего меня удивило то, что никаких эмоций я не увидел на лице юноши. Оно осталось таким же каменным, как и когда вошел я. Глаза смотрели на меня стеклянным взглядом, и я поначалу испугался. Отпустив парня на кровать, я заметил порезы на руке юноши. Разгневавшись еще сильнее, я снова врезал ему кулаком в нос, после чего пошла струйка крови. Но он никак не реагировал на мои действия, сверля меня этим бесчувственным взглядом. - Джерард, - позвал я парня. Он будто оклемался от долгого, несколько раз зажмурил глаза. Мальчик прикоснулся к крови, которая стекала из его носа, а потом к щеке, на которой появился синяк. - Зачем? – тихо прошептал парень, смотря на меня с явным шоком в глазах. – Зачем ты сначала целуешь меня, а потом избиваешь? – уже закричал парень. Разгневавшись снова, я уже хотел кричать и снова дать ему по башке, но сдержался, потому что юноша поднялся с кровати и направился к столу, где лежал конверт. Он сверлил меня взглядом, но я смотрел на его изрезанные руки. Эта злость будто испарилась, и на смену пришло странное волнение. Я подошел к парню и взял его руку, но тот выдернул ее и отвернулся. - Кто это сделал? – прошептал я. Сейчас мне так бы хотелось обнять и утешить его. – Скажи мне, Джерард. - Я не знаю, - ответил он немного с безразличием. – Когда я проснулся, мои руки были изрезаны, но я сначала не обратил на это внимание. Прислуга не стояла около моей двери, и это ужасно напугало меня. – Джерард обернулся ко мне, на его глаза наворачивались слезы, но он не пытался показать этого. Я все-таки обнял парень и уткнулся в его макушку, вдыхая приятный аромат яблок. Наверное, сейчас это мой любимый запах из всех. Я начал шептать парню безразличные успокоительные вещи, и напряжение между нами полностью исчезло. Теперь мне было очень жаль из-за своего поступка. Я усадил парня на постель и пошел позвать служанку. На самом деле я не знаю, что твориться со мной в последнее время, но мысль о том, что Джерарду кто-то причинил вред, сводит меня с ума. Руки прям и чешутся, чтобы врезать этому мерзавцу и избить его до полусмерти. Я не знаю в кого пошел таким характером, потому что мой отец не всегда может постоять за себя и своих близких. Он никогда не был любителем боев, а я наоборот – с детства увлекался этим. Я даже и не удивляюсь почему мать ушла от него. Когда я позвал прислугу к Джерарду, то по дороге встретил Майки, который обеспокоено смотрел в разные стороны и держался за руку. Я подошел к нему, и он сразу же покраснел. Почему это поведение так удивляет меня? - Господин, - тихо позвал меня мальчик. – Кто-то пытается всем изрезать вены. От автора: извините меня за задержку продолжения. Две недели я провела в больнице, и у меня совсем не было связи и возможности зайти на сайт. Дико извиняюсь и постараюсь выкладывать проду почаще. С уважением, Черный_Ангел