Долгий путь к себе

Вокруг Гарри разливалось какое-то голубоватое сияние, против сердца отливавшее зеленым. Этот светившийся кокон что-то такое сделал, потому что спустя всего пятнадцать минут Гарри открыл глаза, бездумно уставясь в потолок. Дадли стоял в стороне и наблюдал за ним. Тяжело вздохнув, Гарри повернул голову. На мгновение Дадли показалось, что он увидел радость, мелькнувшую на лице Гарри, но мгновение прошло, а по нему скользили равнодушные и чертовски зеленые глаза. — Что ты тут делаешь? — хриплым простуженным голосом спросил Гарри. — В смысле, что? — Дадли, не тупи. На фига ты поперся за мной в больницу? Дадли стоял и думал, не ослышался ли он? Этот Гарри был ему не ведом. Незнакомец с глазами Поттера равнодушно смотрел на него и ждал ответа. — Я… — сбился Дадли, чувствуя себя абсолютным идиотом. — Я привел мистера Уизли, и он вызвал ваших медиков. — И что, ты ждешь оваций? Дадли задохнулся от такой грубости и неблагодарности, он с отчаянием вглядывался в неподвижное лицо Гарри, пытаясь разглядеть хоть намек на шутку. — Гарри, что с тобой? Еще вчера ты был другим… — Со мной? Это что с тобой, Дадли? Неужели ты поверил хоть на секунду, будто наша ночь хоть что-то значила для меня? Еще одна всего лишь. Трахом больше, трахом меньше. Слушай, иди отсюда, а? И не ищи меня больше. Я сделал ошибку, придя к тебе. Все, я устал, — Поттер отвернулся от него, дотронувшись ладонью до сияющего кокона. Тут же вбежала медсестра в длинной мантии и спросила: — Что-то случилось, мистер Поттер? Вам плохо? — Нет, мне хорошо, — буркнул Гарри, даже не повернувшись к девушке. — Этот молодой человек уходит, покажите ему выход. Молоденькая колдунья тронула Дадли за рукав, вопросительно глядя в глаза. Но Дадли не мог даже пошевелиться. От непонятной жестокости слов Гарри, ему стало плохо. Девушка настойчивее потянула его. — Мистер, вам нужно идти. Мистера Поттера нельзя сейчас беспокоить. Вы должны уйти. Дадли перевел на нее пустой взгляд и медленно пошел к двери. На пороге он остановился, оглянулся. Гарри все так же разглядывал пейзаж за окном. — До свидания, Гарри? — Прощай, Дадли. — Посмотри мне в глаза. Скажи это, глядя мне в лицо. — Ну, что еще? — устало вздохнул Поттер, повернувшись. От безразличного холода, сквозящего в его взгляде, хотелось завыть. — Дадли, иди уже. Сколько раз с тобой попрощаться, чтобы ты понял и отвалил? — насмешливая ухмылка зазмеилась по его губам. — Прощайте, мистер Дурсль. Мне было с вами весьма приятно. Передавайте приветы маме и папе, — усмешка стала шире. Дадли отвернулся и молча пошел к выходу. Мимо бегали и суетились какие-то странные люди в мантиях и с палочками. Но Дадли ничего не замечал. Весь окружающий мир вдруг стал бесцветным, потерял вкус, запах. Звуки растягивались в непонятную какофонию. Все крутилось, вертелось и отзывалось тупой болью где-то глубоко. За грудиной. Дадли остановился на мгновение, оперся о стену, стараясь унять рвотные позывы. На него любопытно пялились волшебники, их дети тыкали пальцами. — Вам плохо? — участливые карие глаза возникли перед ним. Чтобы как-то прийти в себя, Дадли сосредоточился на девушке. Ее руки вынули палочку, и она что-то произнесла. По телу пробежала приятная теплая волна. Дышать сразу стало проще. — Спасибо, — сказал Дадли, с трудом узнавая свой голос. — Вы не могли бы показать мне выход. — Конечно. Вы можете идти сами, или мне поддержать вас? — Могу. Благодаря вам, — попытка вежливо улыбнуться не увенчалась успехом. — Как ваше имя, милая леди? –Дадли попробовал сгладить впечатление о своем оскале. — Гермиона. А ваше? — Гермиона Грейнджер? — удивленно переспросил Дадли. — Да, это я, а откуда вы меня знаете? Вы же, кажется, не волшебник? — Я Дадли Дурсль. Кузен Гарри Поттера. — Что? Так это вас Артур ищет уже полчаса? — Зачем? — Наверное, чтобы убедиться, что с вами все в порядке. — Ну, хотя бы, надеюсь, не для того чтобы наколдовать мне поросячий хвост или пятиметровый язык? — Давайте выйдем в садик? Они прошли в небольшой сад под куполом больницы. Девушка все время болтала, отвлекая Дадли от мыслей. Он был даже ей благодарен за попытку расшевелить его. Вот только все чувства проходили второй или даже третьей волной, не заполняя образовавшуюся пустоту. Все проходило мимо сознания, царапаясь, но не задерживаясь. — Дадли, разреши поинтересоваться, как ты нашел Гарри? — Он сам пришел ко мне, — Дадли вздрогнул от имени Поттера, но нашел в себе силы ответить. — Ты знал о том, что он болен? — Нет. — Он сбежал из больницы после последнего приступа. Как только ему стало лучше, он аппарировал в неизвестном направлении, оставив записку, что крепко проклянет всякого, кто сунется за ним. — Так вот почему он был таким изможденным и так крепко спал первое время… — И поэтому тоже. Что ты знаешь о его болезни? — Маггловский доктор что-то объяснял про ревматизм и изношенное сердце. Я, правда, не особенно понял, в чем там дело, но звучало устрашающе. — Да, это действительно быстро прогрессирующий ревматизм. Он заболел после… — тут Гермиона запнулась и быстро взглянула на Дадли. — Я знаю. Гарри мне рассказал. По крайней мере, в этой правде я уверен, — горько усмехнулся парень. — Ну, тем лучше. Эта болезнь неизлечима обычными методами, но есть древний темный ритуал, благодаря которому его можно было бы спасти. Вот только он запретил нам спасать его. — Почему? Там требуется жертвоприношение младенцев? — мрачно пошутил Дадли. — Жертва требуется, но не такая, как ты думаешь, — грустно улыбнулась Гермиона. Она на некоторое время замолчала, а потом начала рассказ. — Один могущественный волшебник полюбил магглу — простую крестьянку, надорвавшуюся на непосильной работе у местного графа. Волшебник выкупил девушку и привез к себе. Он выходил ее, но сердце девушки оказалось изношенным. Тогда маг придумал ритуал и отдал половину своего сердца ей. Ну, фигурально выражаясь, половину. Это был магический обряд, благодаря которому девушка могла жить, пока бьется его собственное сердце. Если бы все было хорошо, они прожили бы долгую и счастливую жизнь вдвоем, но через месяц девушку убили. Вместе с ней умер и маг. Это очень опасно для обоих — и для донора, и для реципиента. Малейшее отклонение — и погибнут оба. Не говоря уже о том, что их жизни будут зависеть от благоразумия обоих. — Красивая история. И что, у Гарри не нашлось никого, кто бы мог помочь? — Дело не в этом. Он запретил нам проводить ритуал. Потребовал со всех Непреложный Обет, что мы не будем спасать его. Я не знаю, почему он поставил на себе крест, мы пытались его переубедить, но он запретил нам даже приближаться к себе. В этот момент Гермиона вскрикнула и сунула руку в карман. На ее ладони оказалась золотая монетка, девушка уронила ее на колени. — Жжется, — пояснила, перехватив недоуменный взгляд Дадли. — Это наш старый испытанный способ общения, вроде маггловских пейджеров. — Понятно. Ну, и что тебе пришло на «пейджер»? — поинтересовался Дадли. Гермиона перевела взгляд на остывшую монетку и вдруг вскочила. Она сунула золотой обратно в карман, схватила Дадли за руку и побежала к выходу. — Что случилось? — Гарри умирает! — захлебывалась слезами Гермиона. Они бежали по коридорам больницы, расталкивая всех, кто попадался на пути. Гермиона пару раз чуть не упала, но Дадли успевал ее поддержать. Возле палаты, где лежал Гарри, творилось невообразимое. Люди кричали и плакали, щелкали затворы фотоаппаратов. Гермиона, не глядя, запустила в папарацци каким-то заклинанием, и тех ударило о стены. Одного из зевак оттолкнул Дадли, когда тот попытался сфотографировать плачущую Гермиону. Бледный, как полотно, мистер Уизли пропустил их в палату и захлопнул дверь. Шум и галдеж сразу прекратились. В палате было тихо, только у кровати Гарри плакали две рыжие женщины, видимо, мать и дочь. В сторонке стоял бледный до зелени высокий парень. Дадли с трудом вспомнил его имя — Рон, Рон Уизли — сын Артура и друг Гарри. Гермиона кинулась к нему и, уткнувшись в его плечо, бурно разрыдалась. Тот обнял ее, глядя на кровать неподвижным взором. Дадли осторожно подошел. Кокон голубого цвета стал ярко-синим. Даже Дадли чувствовал напряжение магии от него. Там, где раньше чуть билось зеленым, теперь трепетал бледно-розовый язычок света. Под насыщенным светом едва угадывалось лицо Гарри, его закушенные, почерневшие губы, ввалившиеся глаза и заострившиеся черты. Дадли почувствовал, как сердце проваливается куда-то. Гарри действительно умирал. Тут его пронзила одна-единственная мысль. Он подскочил к Гермионе и оторвал ее, плачущую, от Рона. Девушка, недоумевая, уставилась на него. — Гермиона, для этого ритуала обязательно, чтобы оба были магами? — Что? — всхлипнула та. — Соберись, Гермиона, — он встряхнул ее. — Я подойду для этого ритуала? — Что? А да… Но он же запретил… — Вот потом пусть и ругается, когда выживет. Быстро, найди того, кто может провести этот обряд. Живо, девочка! Все ошарашено смотрели на командовавшего Дадли. Гермиона сделала робкий шаг к двери, оглянулась. — Ну, не тормози, Герм! — воскликнул Рон, до которого, похоже, быстрее всего дошли слова Дадли. — Быстро зови медиков! Спустя некоторое время, Дадли лежал на кровати по соседству с Гарри. Он смотрел на кузена и, с трудом вспоминая слова, которым его в детстве учила мама, молился, чтобы все получилось. Какой-то высокий волшебник начал читать нараспев странное заклинание, и Дадли потерял сознание. Он очнулся и болезненно поморщился: все тело болело, даже когда он не двигался. Такое ощущение, словно его хорошенько отбили, а потом еще и пропустили через мясорубку. Свет, даже приглушенный шторами, резал глаза. В ушах шумело. В общем и целом, чувствовал он себя отвратительно, но не смертельно. Дадли повернул голову и встретился взглядом с Гарри. Некоторое время они молчали, потом Гарри заговорил: — Кто тебя просил это делать? Я запретил вмешиваться! — Никто не просил. Я тебе должок вернул, Поттер. Теперь можешь идти и сброситься со скалы или еще что-нибудь устроить более драматичное. — Я теперь не могу! Я связан с тобой этим чертовым ритуалом! — заорал Гарри, заставив Дадли поморщиться. — Да какое тебе дело до меня? — в ответ рявкнул Дадли, чувствуя, как в голове начинают взрываться петарды. — Ты уже убил меня, можешь радоваться! В следующий раз, когда решишься позабавиться с кем-то, начинай сразу с вашей чертовой Авады! — Дадли видел, как дернулся Поттер, как погасли его горящие злобой глаза. — Ну, чего ты молчишь? Какая тебе разница, буду я жить или нет? — Есть разница, — едва слышно прошептал Гарри. — Так какая? Тебе же все равно! Ты, походя, ворвался в мою жизнь, поставил все с ног на голову и так же легко растоптал меня. Тебе не по барабану, что я чувствую? Ты уже убил меня Поттер, — горько повторил Дадли. Он отвернулся от Гарри, чтобы тот не видел его слез. В палате наступила тишина. Дадли, стараясь не застонать, повернулся на бок, украдкой вытерев щеки. Он уже в который раз за несколько дней пытался переосмыслить свою жизнь, только теперь радужных красок в ней не наблюдалось. Он услышал, как заворочался Поттер, как скрипнула его кровать. Стараясь не обращать внимания на эти звуки, Дадли зажмурился. Тут матрац под ним продавился, и Дадли удивленно обернулся. На краю кровати сидел бледный Поттер. — Ты чего соскочил? — он старался не замечать закушенной губы Гарри и его взгляд, как у побитой собаки. — Я хочу тебе все объяснить. — А что, есть еще неясные моменты? — криво хмыкнул Дадли. — У тебя есть своя постель. Ложись. Тебе нельзя вставать. — Нет, я должен поговорить. — Завтра дня не будет, что ли? — Дадли почему-то боялся этого разговора, но Поттер был рядом, такой хрупкий, почти прозрачный. — Марш в кровать, или я вызову сестру. Я видел, как это делается. — Можно, я лягу с тобой? — Зачем? –спросил Дадли, растерявшись. Он никак не мог для себя решить: смеется над ним Гарри или говорит серьезно. — Там холодно, а я привык прижиматься к тебе ночами. — Сейчас не ночь, — отбивался Дадли, понимая уже, что уступит — взгляд Гарри нервировал, но лишал всякой воли. — Ладно, ложись. С медиками сам будешь объясняться. — Ладно, — Гарри так радостно улыбнулся, что у Дадли защемило сердце. Окончательно перестав понимать что-то на этом свете, он откинул одеяло, и кузен лег рядом. Поттер прижался к нему всем телом, как когда-то невообразимо давно — в другой жизни, где не было ни жестких слов, ни несправедливых упреков. Гарри долго молчал, и Дадли надеялся, что он уснул. Он лежал неподвижно, стараясь игнорировать доверчивое прикосновение тела Поттера. Дадли постоянно напоминал себе, что этот человек всего несколько часов назад растоптал и высмеял его, но не мог не вдыхать его запах, все равно родной и близкий. — Я не хотел жить, потому что я перестал существовать, — неожиданно начал Гарри, а Дадли вздрогнул от его тона. — После всего, что случилось, я чувствовал себя таким грязным… беспомощным… уродом, в конце концов! Даже месть не помогла, я просто опустошил свою ненависть, а грязь все равно осталась. Я чувствовал ее, думал, что остальные тоже видят мое новое клеймо, что показывают пальцем. От показного сочувствия хотелось завыть… Даже Рон с Гермионой жалели меня… Почему в этой жизни со мной случается столько дерьма? Почему? Дадли обнял Гарри, и тот прижался к нему, стараясь успокоиться. — Когда я узнал, что болен, я обрадовался: наконец-то мои мучения закончатся. Если я исчезну, люди больше не смогут причинять мне боль, играть, манипулировать… Это трусость — сбежать, но свои долги этому миру я раздал, а взамен получил только грязь и ненависть. И еще жалость, унизительную, убивающую… Я свыкся с этим стремлением умереть и запретил всем друзьям вытаскивать меня. Я пришел к вам проститься, в очередной раз услышать, что я ничтожество и дрянь, а в ответ получил тебя. Ты что-то взбаламутил в моей душе, заставил снова почувствовать себя живым… И я испугался. Ведь душой я был давно мертв, а тут… Я надеялся, если поведу себя с тобой мерзко, тебе не будет так больно, когда я… когда меня… ну, это… Я думал, ты уйдешь и забудешь обо мне. Но ты не ушел. Ты остался и за шиворот вытащил меня оттуда, куда я так стремился. Почему? — Ты действительно ждешь от меня сейчас внятного ответа? — Не знаю… — Гарри, может, пора оставить прошлое в прошлом? Зачем оно тебе? Забудь. — А как быть с тем, что я давно и прочно потерял самого себя? Неужели я тебе нужен такой: издерганный, закомплексованный истерик? — Давай со своими чувствами я разберусь сам? В конце концов, я теперь имею право быть с тобой рядом. Не гони меня. Все равно ничего не изменить. Ты снова застрял в этом мире, — улыбнулся Дадли. А Гарри уткнулся ему носом в плечо.