***
Когда он возвращается в спальню, то вздрагивает снова: свежесть и чистота обстановки до абсурда сильно контрастируют с его памятью и самочувствием. А букет свежих, кроваво-красных роз в незнакомой, но изящной вазе - и вовсе издевкой. Бешенство всегда придавало ему сил. Вот и сейчас, Влад подбегает к столику и... Он видит, он действительно видит и наслаждается тем, как разлетается, нарочито-медленно, драматично, осколками тонкий костяной фарфор от поцелуя со стеной, крохотными частичками задевая и его, как сплетаются в вихре темные листья и лепестки с лиловой кромкой, шуршащим комом некогда живого падая на пол, и он чуть ли не отплясывает на них, пока стопы полностью не покрывает пополам венозный сок и сукровица... Влад видит это. Но когда приходит в себя, его пальцы дрожат в пяди от цветов. Мастерс выдыхает, делает ещё шаг, поглаживая нежные, словно не из этого мира, бутоны с самым вкусным запахом, что он когда-либо ощущал, по лиловой кромке лепесток. А после обхватывает вазочку ладонями, на вытянутых руках унося ту и пряча в глубине шкафа. С глаз подальше.***
Дэну до смерти, своей и чужой, хочется посмотреть, как там Влад. Если не лично, то хотя бы послать кого-то из духов или на секунду включить камеры, но... Его столь очевидная заинтересованность начисто лишит произошедшее эффекта. Тем более, Влад как никто умеет передавать информацию через действия. Он то шатается по замку часами, не различая день и ночь, то наоборот, сутками запирается в комнате, то отсыпаясь, то метаясь из угла в угол. То бормочет под нос неслышно, то возмущается в голос, нарочно раскидывая вещи. А ещё он постоянно слушает чертовы рождественские песни! У Дэна с первых трёх тактов лакрицей заедающей в голове и действующей не хуже дефлектора "Let It Snow" ноют зубы так, что от желания прибить Мастерса останавливает лишь понимание: тот этого и добивается. У Влада слишком сильный инстинкт самосохранения, чтобы тот всерьёз задумывался о суициде, в какой бы кошмарной ситуации тот не был, но это не мешает ему провоцировать других на своё убийство. Мастерс - извращенец, чей психологический возраст намертво застрял в пубертате. Он даже ведёт себя как подросток, то психует, то закрывается, не забывая при этом так или иначе дейстовать Дэну на нервы, даже наслаждаясь ожиданием того мига, когда кого-то из них перемкнёт первым. Конечно же, всё не так просто: сколько бы Дэнни раз не называл его идиотом, выходя победителем из их схваток, Дэн не имеет права обольщаться. Влад уже не раз доказывал, что чем слабее он становится, тем большую опасность представляет. А значит сейчас, лишенный свободы и призрачных сил, сломленный, принадлежащий ему телом, он опасен как никогда. И столь же желанен. У Дэна всю его суть будоражит, лишь о мысли об этом. Он слит с Плазмиусом, он имеет его память. Он изучил Влада, его характер и повадки, он даже познал его тело, но... Такого Влада Дэн не знает. Сейчас Мастерс, разбитый и сломленный, без влияние призрачной сути, эктояда и власти, показывает себя настоящего. Не фанатика, многие годы жаждущего невозможного, не картонного злодея, начавшего борьбу с мальчишкой от вечной скуки и подступающего безумия, не двуличного манипулятора-нарцисса, добивающегося обогащения всеми доступными ему способами. А того самого мальчишку, что сбежал из дома, скитаясь несколько лет, лишь бы не дать чужому психозу и желанию сломать их обоих. Мужчину, из-за чужой глупости утратившего юность на больничной койке, рассудок и даже принадлежность к человеческому виду. Мужа, потерявшего сначала первую жену, а затем и вторую, обратив её во врага. Один из гениальнейших умов этого мира, во всей своей мощи проявляющий себя только когда его, как крысу, загонят в угол. Сейчас... сейчас у Влада нет сил, чтобы в полную меру вести с ним борьбу, но дайте только срок, и Дэну предстоит испытать нечто похуже рождественского террора. Дэн улыбается, предвкушая борьбу, долгую, кропотливую, но обязательно победоносную. Потому что Влад, при всех своих способностях - неудачник. Всегда был, есть и будет. Он неплохой противник, но отвратительный враг. Тем более, Дэн не хочет с ним враждовать. Он хочет его. Всецело. Себе. Но ненависть - это даже хорошо, кому, как не ему, знать, насколько быстро та может стать страстью? И даже из бессмысленной чужой борьбы можно сделать очередную цепь, что прикует к нему Влада лучше любых наручников. Дайте только срок. Что ж... Однажды Мастерс дал ему время на то, чтобы прийти в себя. Пора возвращать долг.***
Это нормально. В его нынешнем положении его состояние совершенно нормально. Мозг защищает себя, лечит, попутно пытаясь разобраться с биохимией лишившегося призрачной части тела. Влад, вернувшись из больницы, уже провел кое-какие опыты, навскидку написав с полсотни страниц, но в условиях состояния крайнего стресса последствия проявляются ещё ярче. Хотя, то, что он не превратился в груду деструкторизированого мяса - уже чудо. Перчатки-то были настроены исключительно на Дэнни и не предполагали использования на ком-то другом. Особенно ком-то, кто полупризраком был существенно больше, чем человеком. В больнице это было не так заметно, потому что он и так спал большую часть времени. Теперь же, когда сон опять стал недоступной из-за кошмаров роскошью, Мастерса бросает из крайности в крайность, от фазы гиперактивности к полной апатии. Собственное бессилие бесит, но Влад напоминает себе, что это - нормально. Его враг силен, даже слишком, умён и имеет опыт, как минимум равный половине его собственного. В то время, как его самого от нервого срыва удерживает исключительно осознание полезности этого процесса для плана Дэна. Влад - излишне привязчив по натуре своей. Одна его вражда с Денни - прелюдия Стокгольмского синдрома. И позволить Дэну развить его, порабощая его целиком… Влад выдыхает, зажмуривая глаза. Видимо, в фразе про доставшийся ему героизм, была правда, потому что сейчас он как никогда в жизни чувствует отвращение к тому, чтобы принадлежать кому-то, кроме себя. Он лицемер и льстец, чья двуличная природа не раз спасала ему жизнь, позволяя занять безопасное место на стороне победителей, пока он не становился таковым сам, сместив тех, кому кланялся ранее с трона. Он не мог бы выжить, не умей он быть раболепным. Но попасть под волю того, кто его желает… Влад такого и врагу не пожелает. Даже Дэну.***
- Валери, всё в порядке? Девушка, очнувшись из мыслей, улыбается, ласково склоняя голову к чужому плечу. - Да. Просто… мне, в каком-то смысле, непривычно встречаться с тобой без Мастерса. Дэнни смеётся, кажется, понимая, о чём она: они все вместе столько всего пережили, причём, как раз во время попыток в свидания, что так долго не видеть Влада… странно. До дрожи. - Не беспокойся. Просто взрыв дался ему тяжеловато, плюс квартальные отчёты навалились разом. Закопался в бумажках по уши, даже меня не подпускает. Валери рассмеялась, представляя это. Вышло даже слишком просто и красочно, вполне в духе Влада, который после становления мэром полностью перелопатил администраивный штат, перестраивая механизм бюрократии города под себя. Дэнни, откашлявшись, отвёл взгляд, опуская руку в карман. - Тем более, на самом деле, я не хотел, чтобы нам кто-нибудь мешал, пока я не передам тебе это. Валери замерла, не дыша, смотря, как Дэнни вытаскивает наружу небольшую, но очень изящную вещицу. Юноша улыбнулся, придвигая оную к ней и подмигнул, позволяя Валери самой изучить подарок. Небольшой гранёный металлический футляр оказался внезапно прохладным на ощупь. Валери, оглядев его со всех сторон, прищурилась, хмыкая. Чем ей особенно нравился Дэнни, так это тем, что у него всё было не так просто. Вот и сейчас, простая с виду коробочка оказалась головоломкой. Через десять минут азартных попыток, в какой-то момент ставших общими, они добираютсяя до содержимого, которым оказывается… - Кумкват? - восклицает она, не сдерживая изумления, и только секунду спустя отмечает необычайную гладкость плода. Денни смеётся, забирая кумкват из его ложа, позволяя увидеть длинную цепочку, идущую от его вершины-плодоножки. На свету становится лучше видно, что это не настоящий цитрус, а умелая подделка из неизвестного ей камня: ярко-оранжевого, почти мандаринового цвета, но полупрозрачного на свет, точно шкурка кумквата, позволяя разглядеть внутри четыре дольки и жидкость. - Что это? - Аромакулон. Я помню, как ты говорила, что любишь кумкваты и духи, но не любишь их наносить на себя, вот и… Хотелось подарить тебе что-то не только красивое, но и полезное. Надеюсь, угадал с маслом. Он провернул “плодоножку” - умело замаскированное под неё отверстие для цепочки и защёлку, приоткрывая кулон, и в воздухе тут же появился запах. Он точно был знаком Валери, но она никак не могла вспомнить, что же это… - Нравится? - снова уточнил Дэнни. Валери прикрыла глаза, делая вдох. Кулон не мог ей не понравится, а запах… Озоновый с примесью сладковатой кислинки, точно яблочное грозовое желе. - Очень. Спасибо. - искренне поблагодарила она, и, поёрзав, повернулась к нему боком, приподнимая волосы. - Ты не мог бы… - Почту за честь. - приложив ладонь к груди, кивнул Дэнни, на что Грей фыркнула - тот действительно слишком сильно походил на Влада в некоторые моменты, но теперь она готова была признать, что это не так уж плохо. Дэнни аккуратно, не касаясь прямо, уложил кулон чуть ниже ключиц, и заведя концы цепочки назад, ловко застегнул замочек. Валери вдохнула глубже, ощущая, как запах мгновенно окутывает её. - Он идёт тебе. - кивнул сам себе Дэнни.- Делает ещё аппетитнее. Валери фыркнула, едва заметно польщённо темнея скулами. - Обольщать девушек тебя тоже Мастерс учил? - Он на удивление ответственно относится к своей роли опекуна. - серьёзно кивнул Дэнни, но тут же прыснул, заставив засмеяться и её. Валери, встряхнув кудрями, отгоняя последнюю смешинку, пристально посмотрела на Дэнни, а после, наклонившись, обняла его, целуя в щёку. - Спасибо. Чудесный подарок. Дэнни аккуратно, даже робко, обнял её в ответ, незаметно поднимая уголки губ в усмешке. Знала бы Валери, насколько…***
Квон и не знал, что Призрачной Зоне столько призраков, связанных с пламенем! Точнее, он вообще не знал, что призраков столько! Какое счастье, что большая часть из них совершенно не интересуется миром живых - с их способностями, завоевать мир вышло бы слишком просто. Он и не думал, что материала окажется столько, хотя, стоило ожидать: родители Дэнни потратили большую часть жизни, изучая их, а значит, не могли обойтись без кучи данных. По одной из теорий, каждый призрак обладал своим, уникальнм аспектом, лежащим в основе их сил и существование, но уникальность не отрицала схожесть, поэтому, призраков, так или иначе связанных с огнём, было много - та же Эмбер подходила, хотя её “пламенность” больше была связанна с причиной смерти, чем с её сутью. Было даже целое племя призрачных сущест, поклоняющихся огню, но… Не то. Это всё было не то. Сэкиль чувствовал, что что-то опускает, что-то не так, но никак не мог понять, что именно.Призрак убил Вэса - зачем и как? Конечно, бывало, что призраки проявляли агрессию, но ни один из них никогда не злился настолько, чтобы убить лично, ещё и подобным жутким способом! Он даже думал о том, что это кто-то чужой, не местный призрак, возникший из ниоткуда и ушедший в никуда, но… Рысканье по интернету показывало, что подобных случаев не было. Либо, их кто-то тщательно скрывал, настолько, что даже через взломанную полицейскую базу Квон ничего отыскать не мог. Сэкиль вздохнул, взлохматил волосы, посмотрел на перетащенную с разрешения Дэнни из дома его родителей кучу из коробок с бумагами и вздохнул. Главное, опять не наткнуться на чертежи устройств и зачитаться за всю ночь, как в прошлый раз - судя по всему, поиск будет долгим…***
Дышать. Как тяжело дышать… Влад размыкает сухие губы, но не чувствует дуновения выдоха меж ними. Лишь легкую, мельчашую вибрацию грудины при движении. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Вверх.. Скопленный в уголках глаз песок скоро станет глыбами. Глаза уже не жжёт от слез и сухости, только зрение мутнеет, впрочем, Влад ни на что не хочет смотреть. Он вообще ничего не хочет, даже дышать. Кажется, стоит чуть-чуть сосредоточится на ритме, и тот собьётся, пресекаясь начисто. Так и получается. Влад с призраком удивления отмечает, насколько легко это вышло. Легкие начинают недовольно подпекать изнутри. Почти как сестринский взгляд - она снилась Владу сегодня, строго-светлая, волевая и чопорная, в кои-то веки не укоряя и не маня к себе. Влад отменно помнил, что она уже мертва, как и то, что призраком не стала - она была слишком смела для подобной трусости, уйдя туда, где душам положено быть без задержек в Призрачной зоне. Будь это иначе, она бы уже исхлестала пощёчинами его щёки за то, что тот позволил такому с собой случится. Её не волновали бы жертвы и сопутствующий ущерб: близких у неё не было вовсе, а мир, не желавший быть под её каблуком, был не нужен. На секунду проблеск желания узнать, что бы было, встреться его два любимых мучителя затмевает даже апатию, но любопытство гаснет, едва разум выдаёт ответ: Конечно же, Дэн бы её убил. Он не Влад, он бы не стал рисковать, оставляя кого-то, кто имел власть над сердцем Мастерса, в живых - смысл тогда завоёвывать его, если оно не может принадлежать тебе полностью. Везёт ему на собственников, как Вулфу - на эктоблох. От грудины тело пробирает дрожь - легкие дергаются в поисках кислорода, но Влад слишком много лет потратил на укрощение себя. Так много, что тело гасит низменный, врождённый, человеческий инстинкт дыхания, позволяя себе приблизиться к привычному за три десятка лет состоянию полутрупа. Зубы клацают вхолостую друг о друга. Холодно, как же холодно.. Слезы замирают льдинками, сковывая внешние уголки глаз. Влад который день согреться не может, ничто его не берёт, ни одежда в четыре слоя, ни горячее питьё как молоко или какао (спасибо Дэну, на чай он ещё с год спокойно смотреть не сможет, не то, что пить), ни душ, в котором он может застрять на несколько часов в бесплодных и безуспешных попытках очистится. Ему не хватает огня. Пламени, того самого, призрачного, что пронзало всё его естество больше трёх десятков лет, каждую клетку и атом, насыщая теплом, энергией, жизни, покинуло его, оставив только тонкую огненную нить отследа, скорее иссущающего окончаетльно, чем спасительную. Нет огня. Не осталось, ни капельки: выжег всё напоследок, ни до пепла, ни до сажи даже, и она сгорела, осталось лишь ему стлеть. Осталось лишь ему… Влад хрипит, пальцами дергая, царапая ткань, ощущая, как тяжесть становится весомее, давит крупной, нематериальной, но от этого не лишившейся весомости ладонью. Кристаллы слёз мгновенно вскипают за новой волной солёной влаги. Позвонки, один за другим, методично, чётко, беспощадно собираются в дугу, выгибая тело над постелью, когда эти, чуть котистые пальцы вскользь касаются сердца, мимолетно, но с глубочайшей нежностью и страстью, заставляя то, почти застывшее, забиться безудержно, устремляясь под чужую длань. Влад, содрагаясь сипло хрипит вместо смеха, думая, что это никакая не сентиментальщина и романтизация насилия, а грубая призрачная физиология в самом своём низменном проявлении. Жар охватывает тело, вопреки желанию, быстро, точно внезапно возникшая у смущенного подростка эрекция, и со схожими последствиями. Оргазм - маленькая смерть, а для полупризраков, в силу двойственной природы, всё, что сязанно со смертью, с жизнью, с возвращением к ним, неизменно будет сцепленно с эротизмом, такая вот, прикладная некрофилия… Дэн молча перетаскивает растрёпанного, раскрасневшегося, разнеженного огнем Влада головой себе на колени, начиная мягко перебирать спутанные волосы - в снежно-призрачном всё чаще попадается нити смертного серебра, но и те светлеют от его прикосновения. - И давно ты знал? Влад опускает веки, отворачивая от него лицо. Жжение в глазах медленно, но верно слабеет, пока он отвечает, не открывая их, надтреснутыми и тусклым голосом. - Первый раз задумался сразу после взрыва. Не будь призраки намертво связаны с Призрачной Зоной, не рождайся после смерти каждый из них в ней, они бы давно заполонили Землю. Однако, при всём желании, мало кто из них способен пребывать на ней, особенно долго. Для этого нужен… якорь. Нечто, что позволяет им зацепиться в этом измерении. Полупризраки тем и уникальны, что для них якорем является их собственное тело. Влад выдыхает сквозь зубы, сжимая до сетки шрамов кулак, завершая: - А ты уничтожил собственное. Пальцы Дэна на секунду замирают, чтобы затем, сместившись на висок, зарыться в волосы снова, перебирая пряди, отдавая невозможное, неживое, но такое живительное тепло. Влад облизывает губы, ощущая, как горячеет висок, и жилка на нём бьётся Дэну прямо в подушечки пальцев, жадно вбирая жар. Стыдно, как же стыдно за его неистребимое желание жить! - Полагаю, то, как ты поступил со мной, было гениальнейшим проявлением твоего инстинкта самосохранения: не имея собственного якоря, ты поглотил чужую призрачную суть, уже связанную… тем самым закрепляя свою природу в этом мире. Мной. Тело снова вздрагивает, на этот раз от смеха.Влада скручивает им в подрагивающий эмбрион, пока он царапает бедро Дэна. Словно им прочего не хватало, само существование Дэна зависит напрямую от Влада, а Влада - от него. Тело приятно тяжелеет: призрачные гены, получив подпитку, материализуются, стабилизируя. Влад - истерик не только по складу характера, но и природе, после первого знакомтсва с Призрачной Зоной ставшей слишком зыбкой. И вместе с тем - до ужаса пластичной и адаптирующейся. Дэн вырвал из него призрачную суть, в том числе и гены, разделив физиологически, но информационная матрица осталась целой. И дай той лишь толчок, немного призрачной энергии - она возникнет снова. Но в том-то и дело, что тело, почти-человеческое, генерировать само её не способно, не в его положени, да и чужая подойдет не всякая. Только Дэна, поскольку он, как ни крути - часть Влада. А Влад - часть его. Влад без призрачной энергии ломается и угасает, тает, парадоксально замерзая изнутри, а Дэна без якоря если не выкинет тут же в Призрачную зону, то существенно осложнит пребывание на этой стороне света. К горлу подкатывает тошнота от воспоминаний. Утро после, самочувствие телесное, слишком хорошее, чтобы объяснить это сексом, и осознание, подкрепленное собственными исследованиями. Влад без Дэна умрёт, но скорее сдохнет, чем признает это вслух. Дэн, не скрываясь, ухмыляется, наклоняясь, чтобы затаврить губами висок. А когда поднимается, с восторгом режется о льдисто-голубой взгляд. Видимо, энергетический вампиризм Дэн забрал вместе с Плазмиусом: быть целью злобы Влада упоительно, как и любой другой эмоции, но тот, при всей выразительности, редко демонстрирует нечто настолько целостное, чистое, концентрированное - всё у него обычно с подвывертом, украдкою, вперемешку. Но сейчас - нет, и ярость эта, возможная для существа лишь настолько склонного к одержимости чем-либо, как Влад, сверкает сокровищем вытащенным из глубин полночной лазури радужки. Влад любит жизнь, любит силу, любит красоту, а значит, он полюбит и Дэна, что даёт ему всё это. Их связь, их созависимость выстроена на всех уровнях, включая субатомарный. И их борьба - лишь её часть. Сначала Влад пытался объяснить это Дэнни, теперь настал черёд Дэна… Он тянется к чужим губам, поджатым до белизны, но замирает, услышав тихое, но непреклонное: - Лучше убей. Не пожелание. Не указ. Обобщённый, обезличенный факт - Влад лучше умрёт, чем снова примет его ласку, по крайней мере, сейчас. Бедро под головой исчезает. Влад снова закрывает глаза, отголоском своей-чужой энергии в теле отмечая вспышку вовне. Судя по интенсивности и направлению, оранжерее - пиздец. Его психике, определённо, тоже. Влад жмурится плотнее, стараясь отстраниться от звуков далёкой череды взрывов на собственном дыхании. Разум непривычно, совершенно обособленно подсчитывает ущерб и риски, отмечая эффективность выбранной методики: что Дэнни, что Плазмиус, не отличаются терпением. Оно - прерогатива Влада, целиком и полностью. Дэну нужно сделать слабым и зависимым его, но пока лишь сам становится таковым от Влада всё сильнее. Это ему, его амбициям и стремлениям нужен Мастерс, для их претворения и подтверждения, а Влад… Владу уже ничего не хочется. Один из немногих плюсов его оцепенелого, бесцветного состояния - абсолютная чистота мышления, позволяющее предугадывать чужое поведение на несколько ходов вперёд. И, честно говоря, Владу не нравится, что Дэн на его отказ отреагировал излишне спокойно. Да, разрушение оранжереи и, судя по звукам, не только её - это спокойно. Не настоял. Не побудил, точнее, не возбудил избытком энергии, склоняя к чему-либо. Не причинил боли. Почти молчаливый. Почти спокойный. А значит, задумавший и воплощающий некую невообразимую, но очень значимую для него гадость. Влад хмурится, но как бы не старался, не может представить, что может быть ещё хуже того, что Дэн уже сделал, и что из известного собирается сделать. Из пересохшего горла доносися всхлип. Влад жмурится, вертится, вслепую переворачиваясь на другой бок и вслепую нашаривая подушку, которую втискивает в себя, зажимая руками, ногами и зубами, заглушая горловой клёкот. Тело, получив подзарядку, вспоминает, что можно жить, а не умирать, совершенно непродуктивно направляя энергию на самый бесполезный процесс - проработку психотравмы, в смысле, нытьё и страдания. Он ненавидит. Он искренне ненавидит эту фазу, когда самое страшное уже произошло, сознательная часть всё восприняла и усвоила как факт, но тело и подсознание ещё корёжит в мясорубке психосоматической рефлексии. Их предки, взявшиеся развивать мозг, точно не знали и не могли представить, что оный, из надёжного инструмента, станет источником большей части проблем потомков. И сколько оно продлиться? Год, два? Пять? Десять?!! Сколько его будет ломать о самого себя, о память, о бессилие, о желание забиться под одеяло, поскуливая, в судорожной надежде, что ничего не было, не будет и всё - лишь дурной сон? Как долго ему заново собирать себя из пыли, чтобы смотреть, если не в глаза людей, так на собственное отражение без омерзения? Как долго он будет шарахатся от любого чужого, случайного или нет, но не контролируемого им самим прикосновения? У Влада нет желания заново выстраивать в себе человеческое, суть и облик, как нет и десяти лет на это. У него есть лишь семь с половиной лет, пока Дэн не получил свой трон.