Зверь во мне

Край полумесяца, утопающий в черноте ночного неба, разливает серебристый свет по небольшой поляне, ложась бликами синеватого на ломаные ветви деревьев. Тень от крон падает наземь замысловатой сеткой, словно бы пытаясь неловко прикрыть какие-то следы, затейливо и неумело. Трава слегка колышется, вторя шелесту листвы и тихому завыванию ветра, в странной попытке стать аккомпанементом этим звукам темноты, но лишь создавая легкий шум, обычный шум. Но от этого зудения в ушах гудит. Лунное сияние освещает собой самую сердцевину этого пустыря в лесу, где посередине незатейливо приютился скошенный набок пень. Жгучий неприятный аромат резко разрывает промозглый ветер на части, вмиг заполнив собой нос. Он тягуч, неуёмен и наполнен тревогой. От него расходится по телу жар, а во рту становится сначала сухо, а потом появляется колкий соленый привкус на кончике языка. Август делает всего несколько шагов вперед, как резко замирает, и невольно хватает Ироллана за кисть руки, утыкаясь в брюнета, пряча в нем свой взгляд. Ком подкатывает к горлу, и хлюпающий звук подошвы обуви при любом неверном движении лишний раз добавляет к мурашкам на спине. Картинки увиденного мелькают в голове: вот кровь ведет размазанную дорожку по траве, вот чье-то тело привалено к стволу размашистого дерева, вот отрубленная голова блондина с открытым ртом, так что сразу в глаза бросается факт, что кто-то вырвал с корнем зубы вампира. Вампира?.. В страшной догадке Август направляет взор в сторону висящей среди ветвей чужой головы. Сердце сжимается, вольно или невольно, и на секунду в образе вампира ведьмак видит самый свой пугающий сон - Данага, но мгновение, юноша моргает, отгоняя навязчивое наваждение, и замечает истинную личину убитого. Боль все равно накатывает на естество, когда Август узнает в этом парне Армана - брата Данага. Не то чтобы ведьмак не привык видеть подобное, но... Тот факт, что только недавно Август видел этого парня, чувствовал колкость его жестких слов, срывающихся с губ и впивающихся прямо в сердце, оттого эта смерть и все происходящее приобретает совершенно иной неестественный и болезненный оттенок. Хочется прикрыть глаза и очнуться у себя в постели с четким осознанием, что произошедшее тут лишь дурной и безумный сон. Но реальность, не разрушая иллюзию сна, наваливается на сознание, давит на него, и именно от этого приходит осознание, что все это - не подброшенная Морфеем картинка из мыслей и образов, а случившееся событие, с которым теперь придется жить и считаться. Холод подступает к телу Августа, опутав собой стройную фигуру в темных одеждах, пока стоящий рядом некромант наконец не нарушает тишину: - Ты его знаешь? Белокурый юноша хочет было ответить брюнету, но язык не слушается, и он вновь кидает путаный взор на освещенную луной поляну перед собой с вывороченным из земли пнем. Августа словно бы сразу сковывает мрак, потому что он видит будто бы знакомую тень в тиши лесной, которая медленно приближается и приобретает очертания другого вампира. От очередной догадки сердце ведьмака покрывается ледяной коркой, а глаза округляются, когда в самой из нелепейших своих попыток, Август пытается остановить грядущую катастрофу и приоткрывает губы. Четкое желание что-то сказать, крикнуть, привлечь к себе внимание возникшего на этом пустыре посреди леса Данага, сталкивается с шоком из-за смерти знакомого, и все, что удается вытащить из своего рта ведьмаку - это жалкий выдох, без намека на возможность хоть что-то произнести. То, что с вампиром происходит нечто ненормальное, стало ясно сразу, как лучи ночного светила коснулись его бледного лица. Данаг трансформируется, и тот прежний образ аристократичного мага отступает на задний план, представляя свету луны истинный облик вампира в его пугающей метаморфозе: глаза парня словно бы впадают внутрь, очерченные тонкой черной линией, из-за которой кажется, что они вырезаны на его бледно-голубой коже; тонкие губы трескаются, когда Данаг резко скалится, втягивая воздух через нос, и показывает ровный ряд акульих, заточенных под смерть, зубов. Сейчас он как никогда прежде похож на самых одичавших упырей, которых изучал Август по книгам, из раза в раз исследуя особенности их поведения и точки влияния на этих монстров. И именно в это мгновение все знания, что вдалбливал в себя годами юный ведьмак, испаряются из головы, будто вылетая вместе с паром из приоткрытого рта. Слюна, вкупе с одурманивающим жертву наркотиком, стекает с уголка губ Данага, срываясь с его острого подбородка и мягко падая на траву у ног вампира. Он тихо рычит, озлобленный и возбужденный, сверкая алой радужкой, показывая, насколько он готов сейчас убивать, и, замерев у выкорчеванного из земли пня, цепким взглядом окидывает всю картину: труп своего брата и стоящих неподалеку некроманта с ведьмаком. Ему требуется несколько мгновений, чтобы оценить ситуацию и прийти к логически неверному выводу. Секунда - и Данаг с рыком кидается в сторону Ироллана с Августом. Ведьмак может ответить на этот выпад, но шок все еще пронизывает его насквозь, и он просто смотрит на то, как к нему неумолимо движется сама смерть. И последнее, что замечает перед собой белокурый юноша - это отросшие заостренные когти обезумевшего от потери и боли вампира. "Вот и спасли", - проносится в голове Августа, когда он прикрывает веки, не в силах смотреть на такого Данага. Вспышка. Ведьмак видит ее даже с закрытыми глазами, ощущая, как тепло от этого свечения захватывает все тело, проникая глубоко-глубоко. От него внутри становится чище и спокойней, так что на мгновение все нерадостные мысли покидают тело, утопая в этом свете. Мышцы насыщаются жаром, жадно лакая из источника, и, когда Август вновь позволяет себе осмотреться вокруг, внутри него неумолимо плещется энергия, отчего юноша мысленно признателен Ироллану, и еще большая волна благодарности подступает к горлу ведьмака, когда он замечает ошалевшего и медленно приходящего в себя Данага неподалеку. Вампир прижимается к стволу размашистой ивы, что находится на противоположном краю поляны от дерева, к которому привалено тело его брата, и тяжело дышит. Грудная клетка парня вздымается неровно, а руки проезжаются по коре, оставляя за собой видимые невооруженным глазом борозды, и взгляд все еще расфокусирован, но он явно вышел из стадии обезумевшего упыря, что заметно по молочно-прозрачной коже на его лице. Данаг резко запрокидывает голову назад и ударяется затылком о дерево, еле слышно шипя, и выдает: - Как прикажете мне это понимать? Здесь везде рассыпана серебряная пыльца... - ...Тысячелистника, собранная в третью полную луну нового года, - Август заканчивает фразу за вампира, приобретая вновь способность говорить и четко вспоминая средство, указанное в одном из тысячи учебников, которые он изучал досконально в Ведьминской школе, которое легко может сделать из обычного цивилизованного вампира последнего упыря, готового на все, чтобы разорвать любого, кто встретиться ему на пути. Сняв с себя пелену шока от произошедшего, Август наконец может здраво осмотреть место и взгляд его сразу же цепляется за ту самую серебряную пыльцу тысячелистника, о которой сказал ему Данаг. Еле заметная тонкая серебристо-прозрачная пленка покрывает бок пня посреди поляны. Ведьмак подходит к нему поближе, аккуратно ступая по траве так, чтобы не прикоснуться к ошметкам запекшейся крови на траве, и садится возле пенька на корточки, боясь лишний раз вздохнуть, чтобы пыльца не улетела. Август было засовывает руку в карман своих брюк, но в последний момент вспоминает, что так и не попросил никого зачаровать их на соединение карманов и его чемоданчика с травами и прочими нужными вещицами. Шикнув на себя, в который раз отругав за беспечность, ведьмак поворачивается к некроманту лицом, быстро озвучивая свою просьбу: - Можешь материализовать какой-нибудь мелкий пакет? Я хочу взять хоть немного на изучение, пока та не растворилась полностью в воздухе. - Август, - имя ведьмака ухает в воздухе и гулким эхом заползает в трещины в сердце, когда юноша обращает свое внимание в сторону сказавшего это вампира, - ты же прекрасно понимаешь, что это средство... Это средство против моей расы используют только ведьмы. И вся эта ситуация, все то, что сейчас тут произошло, сделано так, чтобы представить виноватым тебя и твоего отца. Голос Данага сух и лишен эмоций, но между тем полон боли и отчаянья. Несколько долгих мгновений Август переваривает полученную от вампира информацию, аккуратно поддевая кончиком пальца пыльцу с коры пня и смахивая немного в бумажный пакетик, которые используют для хранения всяких трав или сладостей, но не успевает ответить Данагу первым, потому что в их разговор вступает некромант: - А ты не считаешь, что это мы убили твоего брата и сейчас разыгрываем представление со сбором улик только ради того, чтобы ты на нас не подумал? - Нет. Я уверен в этом. Слишком просто - и вы еще тут оказались. Секунду между магами идет негласный бой, и в конце него Ироллан слабо кивает, соглашаясь со словами Данага: - Это не мы. Я почувствовал смерть и пришел сюда, но никак не я явился ее источником. - Мне не очень нравится та картина, что складывается в моей голове, - задумчиво произносит Август, выпрямляясь и начиная вслух рассуждать, периодически загибая пальцы на очередной факт: - Отец шпионит за ведьмами для главы Академии магов. Странные собрания магов средь учебного процесса... Ведьмы, которые подают своим ученицам магов, как самых отъявленных мерзавцев, да и вообще отец не раз и не два замечал, насколько меньше стало ведьм в последнее время. Да еще это убийство... Не подошел ли мой папа к какой-то опасной загадке вплотную? - Насчет убийства, - Ироллан прерывает раздумья ведьмака, устремляя на Августа свой взор. - Вы же оба прекрасно понимаете, что убить вампира не так просто... - К чему ты ведешь, некромант? - последнее слово Данаг практически выплевывает, но брюнет не обращает на это внимания, а Август списывает все на внутренние переживания парня. Некромант переводит взгляд с ведьмака на Данага, и даже вампир не может прочитать мысли парня, когда тот спокойно произносит: - Твоего брата можно оживить. Слова повисают в воздухе, словно бы бомба, которая тут же взрывается в истерическом смехе старшего брата погибшего. Данаг складывается пополам, приобнимая себя за живот, даже не пытаясь сдержаться. Но его припадок так же неожиданно прекращается, как и начался, и парень поднимает на Ироллана непроницаемый взор все еще алых глаз: - Ты смеешься надо мной, некромант? - Ни в коем разе. Я готовил это заклятие для другого, - брюнет кидает быстрый взор в сторону все еще ошарашенного столь стремительно сменяющимися друг друга событиями Августа, - но если это необходимо, то... - Ты для этого припрятал ту руку из иного измерения! - резко выкрикивает свою догадку ведьмак, тут же прикрывая свой рот ладонью, в уже бессмысленной попытке заставить себя замолчать. - Да. Это был необходимый ингредиент для роста энергии, которая бы мне понадобилась для оживления человека, - не менее спокойно, чем до этого, выдает Ироллан, продолжая добивать присутствующих своим отсутствующим тоном голоса. - Так моя помощь в этом деле понадобится, или оставим все как есть? Данаг сокращает расстояние между ними за сущую секунду, стискивая в руках ворот черной рубашки на брюнете: - Ты еще смеешь спрашивать? Издеваешься? Действуй, чертово создание! На это заявление вампира некромант отрешенно кивает, высвобождаясь от рук парня. - Предупреждаю сразу - это не просто оживление с созданием живого трупа. Это соединение истинной души умершего с его телом, вплетание магии в его естество, чтобы по венам вновь забегала кровь, но... - Все не может быть так просто, - фыркает вампир. - Именно. Между мной и ним будет некая связь, которую не удастся никогда нарушить. - И в чем она будет заключаться? - осторожно интересуется ведьмак, чувствуя укол ревности и удивляясь этому. - В том, что он не сможет пойти против меня. - С этой ерундой моя семья как-нибудь справится, - рявкает Данаг, но через секунду его голос становится мягче: - Главное, чтобы братик был жив... - С вампиром проделать все будет куда проще, нежели с мертвым человеком. Пока вампира не сожгли, его тело все еще хранит зерны жизни. Проговорив это, некромант замолкает и начинает свой пугающий ритуал...