Зверь во мне

Черные ломанные ветви деревьев закрывают небо над головой. Они не защищают от ветра или зноя, они лишь ложатся непроглядной тенью на лицо, и одинокое карканье ворона в громогласной тиши ночи звучит по-могильному пробирающе. Плечи вздрагивают и юноша прогибается к земле, когда птица резко срывается с ветки, камнем устремляясь вниз. Юноша прикрывает свою белокурую голову руками, но ворон не нападает, он лишь проносится мимо, исчезая в общем черном пятне, когда его крылья проскальзывают меж двух сосен. Светлая фигура резко выделяется на общем фоне. Она словно бы вырезана неровно обточеным камнем из темного окружения, оттого остаётся инородной, будто ненастоящей в этом зареве из черной палитры, а каждый шаг юноши отзывается эхом в самой чаще леса. Не свет луны освещает путь вперёд, а как будто лишь его эхо, слегка приглушённые, пропущенное через сито веток, так что юноша словно и тени не отбрасывает, неторопливо и оттого испуганно идя все дальше... Через толщу стволов многовековых елей и сосен то и дело мелькает необузданный огонек, что манит, зовёт к себе пылкое сердце юного исследователя. Он кажется солнцем в этой ночи, и его алые лучи раздирают темноту в клочья там, где ее касаются, оттого и душа юноши тянется к этому свету, видя в нем единственную отдушину и надежду. ...Холодная капля стекает по коже лба Августа, спускаясь на висок и теряясь в волосах... Юноша слабо улавливает, когда происходит последнее изменение, и красное солнце заполняет собой все пространство вокруг. В один момент он резко оказывается прямо напротив этого сгустка из огня и силы, хотя прежде считал, что не сможет никогда добраться до источника. Ноги молодого человека подкашиваются, и лишь это подтверждает догадку, что сюда он шел невообразимо долго, но он стойко остаётся стоять напротив огненного пекла с гордо поднятой головой. Его веки почти закрыты, так что он смотрит на огниво через маленькие щелочки, вот только даже так это приносит ему безумную боль. Юноша следит за тем, как огонь медленно, но верно принимает очертания человека. Кожа создания из застывшей лавы, через рубцы на которой виднеется бурлящая алая жидкость, только это не кровь. Волосы, яркие, как само солнце, воплощением которого сейчас и является стоящий напротив юноши человек, не похожи на огонь, так как они им и являются, то и дело взметаясь ввысь, поглощая в себя все больше кислорода. Языки пламени то увеличиваются, то мягко опадают на плечи, лаская своим сиянием запекшуюся корку кожи, пуская по ней рябь — золотые вены. Глаза создания открыты и из них по щекам течёт пекло, а в высь несётся огонь. От всего этого великолепия приходит стойкое осознание, что это не человек, лишь нечто похожее. Это что-то в миллионы раз сложнее, чем люди, что-то куда более глобальное и серьезное, просто принявшее оболочку человека... Невольно юноша засматривается на это чудо. Но чудо природы резко нарушает мистичность момента, заговорив знакомым ему голосом: — Тебе надо вернуться, Август. Слышишь? И его выбрасывает из леса неожиданным дуновением ветра. ...Первое, что ощущает Август, вернувшись в своё тело — это пропитанную насквозь холодной водой простынь, на которой ему посчастливилось лежать. Застонав, он приподнимается на постели, так что тряпка, прежде мирно лежащая у него на лбу, со смачным звуком шлепается ему на колени. Но ведьмак не обращает на нее никакого внимания (пока у него не выходит даже сфокусировать взгляд), и прикладывает к горящему лбу неожиданно ледяную ладонь. Издав очередной полустон от неприятной пульсации в голове, Август так же резко замолкает, так как до его слуха доходит разговор друзей: — Он уже должен очнуться... — мужской голос. — Если это не случится, то позовём директора академии, — безапелляционное заявление от бывшей невестки ведьмака. — Я могу сделать это прямо сейчас, — не менее спокойный, чем у Кирэлл голос. В нем Август безошибочно узнает некроманта. — Да куда вы, черт возьми, так торопитесь? — наконец, юноша определяет кому и этот голос принадлежит. И, судя по его интонации, Данаг очень обеспокоен конфеденциальностью того, что случилось в лесу. В это мгновение на Августа накатывает тошнота в купе с воспоминаниями. Вываленный язык у отрезанной головы, кровь, то как он пришивал к телу отрубленную часть... Так что у него не удается смолчать и его попросту выворачивает на пол. На эти звуки троица, что находиться в комнате рядом, сразу же приходит. Кирэлл даже успевает подхватить под руки заваливающееся набок тело друга, и, отдав грозным голосом указания остальным присутствующим, уводит Августа в ванную. Лишь после того, как девушка обильно спрыскивает (скорее уж окунает его с головой в раковину) водой лицо ведьмака, тот понимает, что находится не у себя в комнате. Кирэлл показывает чудеса понимания, на грани возможностей Найла, и отвечает на вопросы Августа, который тот даже не озвучил: — Мы в комнатах вампиров. Парни довольно куцэ, но ввели меня в курс дела. Как я поняла, ты упал в обморок то ли от шока, то ли от холода, то ли от всего вместе. А они оба ни черта не смыслят в оказании первой помощи, — тут девушка кидает довольно красноречивый взгляд в сторону закрытой двери, за которой и остались некромант с вампиром, полностью показывая, как она относится к халатности Данага с Иролланом в этой области. — Видимо, из всех твоих друзей, я им кажусь менее опасной, так как разбудили они именно меня. Август было открывает рот, чтобы сказать ещё, что-то колдунье, но выходит только странный всхлип. Так что девушка тут же прикладывает палец к его губам: — Тшшш. У тебя сейчас явный стресс. Тебе нужно выпить тёплого молока с медом и лечь спать. Но на последнее слово юноша начинает усиленно мотать головой, никак не соглашаясь на вполне разумное предложение рыжей. Кирэлл остаётся только сморщить свой симпатичный носик и тяжело выдохнуть, схватив юношу за плечи. — Ладно, — после долгой паузы соглашается колдунья, открывая дверь ванной и выводя в одну из двух спален братьев-вампиров своего друга. Она обводит взглядом ожидающих их парней, что явно готовы к долгому обсуждению насущных проблем, и добавляет: — Вам явно надо поговорить. С этими словами Кирэлл благоразумно сажает на край кровати Августа, а сама решает уместиться на пуфике неподалеку, всем своим видом показывая, что участвовать в разговоре будет разве что слушателем. И парней это наверняка устраивает, так как Данаг тут же нарушает тишину: — Нужно выяснить, кто хотел убить моего брата... — Убил, — поправляет его некромант, тоном не терпящим препирательств, но и не выказывающим никакой оценки данному событию. — Убил, — передёрнув плечами повторяет вампир, с явной неохотой признающий этот факт. — Противников моей семьи предостаточно, но чтобы кто-то посмел так нагло воспользоваться тем, что мы находимся без охраны и лишь под защитой Академии... — Может, — Август перебивает речь Данага, отчего последний разве что не свирепеет, так как за пару минут разговора ему ни разу не дали выскаться полностью, — стоит обратиться за помощью к взрослым. Кирэлл издает какой-то булькающий звук с пуфика, меняя свою позу на ещё более непринуждённую. Девушка выставляет перед собой руки, весь вес тела перенеся на них, и продолжает улыбаться. И улыбка ее превращается в оскал, как только сидящий в помпезно-вычурном кресле потомок семьи Хельсаф вновь подаёт голос: — Например, к кому? От насмешливого взгляда вампира Август немного теряется и в его слова проскальзывает неуверенность: — Глава академии? Лёгкий смешок со стороны Кирэлл в это мгновение очень походит на хрюканье. А вот Данаг реагирует куда более бурно: — Ты с ума сошёл? Он вполне может быть замешан во всем этом! Защита Академии не сработала, и я бы поверил в его невиновность, если бы он не был специалистом в своей сфере и на его счету было несколько десятков смертей студентов. Но это не так. Его работа здесь выделяется тем, что никто, я повторюсь, НИК-ТО, - по слогам произнес маг, - не умирал в стенах и на территории Академии, как только мистер Грос ступил на свой пост. От пламенной речи вампира в горле у ведьмака резко становится сухо. Видя, с каким пылом и даже агрессией, тот ведёт диалог, Август теряется, попутно теряя и все то тепло, что прежде в его сердце было взращено. Юноша облизывает губы и говорит: — Но мы не можем подобное решить сами... — Согласен, — так же неожиданно быстро соглашается Данаг, и дальнейшие его слова окончательно выбивают почву из-под ног ведьмака: — Я уже отправил ворона с письмом отцу. Он поднимет все свои связи и выяснит причастных. Кирэлл разве что не визжит от смеха, тихо попискивая, поражённая в самое сердце тем, как безалаберно себя ведут парни. Ведь Данаг поступил необдуманно и поспешно, даже не решив обсудить сей момент с остальными. О чем незамедлительно решает ему сообщить сохраняющий прежде молчание некромант: — А не может ли быть такое, что отец семейства решил избавится от одного из сыновей? Или кто-то рядом приложил руку к случившемуся? Данаг кидает полный гнева взор на Иролланом, который любого другого бы просто размазал, вот только некроманту глубоко плевать на подобные взгляды. Небольшая немая перепалка быстро сходит на нет, и вампир подаётся вперёд, складывая руки в замок, упираясь ими в колени, и кладет на сцепленные ладони подбородок. Видно, что он очень загружен сразу множеством тяжёлых мыслей. — Признаю, — со скрипом в сердце произносит парень, — шанс такого нельзя отбрасывать. Но нам необходима помощь... Элементарно для того, чтобы изучить ту странную пыль, что собрал Август на том злополучном пне. Ведьмак пожимает плечами: — Да я и сам в состоянии это сделать. Давайте обсудим нечто другое... Кто-то хотел подставить меня или отца. Или нас обоих. Если судить по почерку, то сделала это ведьма. Причем далеко не топорно, — тут юноша прикусывая язык, понимая как звучит это слово, в связи с тем, как именно убили брата Данага, — а мастерски. Она знала, что подумают на нас и при этом не выдала своё присутствие. А между тем ведьм очень мало, разве что не на пальцах пересчитать. Значит, она пробралась в город тайно, не выдала своего местонахождения, а ведь мой отец первым бы узнал, что появилась ещё одна ведьма, и смогла пройти защиту Академии, да ещё и убила вампира. Очень серьезный подход. И то место, где мы нашли тру... Армана, как раз проходит возле той дорожки, где я по утрам бегаю. Август не стал уточнять, что в последнее время он совсем закрутился и позабыл о привычке по утрам разминать мышцы. — Слишком много вещей, в курсе которых находятся разве что учителя и ученики, — констатировал Ироллан. — Я предлагаю жить, как прежде, и не подавать виду, что что-то случилось. При этом аккуратно приглядываться к остальным присутствующим в Академии. Кто-то будет ожидать вестей о смерти, так что нам будет необходимо лишь выяснить — кто это. Присутствующие парни закивал, соглашаясь с доводами некроманта. — Отличный план, — фыркнула Кирэлл, поднявшись со своего места. — Вот только вы не сможете держать в тайне то, что случилось сегодня ночью. Это, извините, не карманная история — это убийство. Есть последствия, труп, черт возьми, лежит через стенку в другой комнате, — рыжая чуть было не взвизгнула, указывая пальцем на ту самую стену, что разделяла их и труп. А Август пропускает удар сердца, осознавая, что у них ничего не вышло. Ни черта не получилось! Они не оживили брата Данага. И это объясняет всю взвинченность Хельсаф. Все было зря: то, что Август пришивал голову Арману, то, что говорил на той поляне Ироллан, то, что сделал Данаг, соединяя свою семью с некроманским родом (или что-то вроде того, ведьмак плохо помнил подробности). Все оказывается зря... Хотя это частично успокаивает юношу. Он не может признаться даже самому себе, но искренне боиться того, что заклятие некроманта сработает, но иным образом, и вместо Армана в сознание придет что-то поистине страшное. Поэтому внутренняя пружина напряжения от открывшегося факта у него перестает терзать сердце, а то, что словно бы он видел, что вампир очнулся перед своим обмороком, ведьмак списывает на нелепое виденье. Эта истина обрушивается на Августа громогласной лавиной, так что он теряет суть монолога Кирэлл и возвращается лишь чтобы услышать концовку: —... Вам необходимо сказать все главе Академии. И не смотрите на меня бешеными глазами, мистер-я-укушу-тебя-так-что-сломаю-шею. Не испугаешь. Вы уже посвятили меня в это дело, но этого мало. Я сама не пойду докладывать мистеру Гросу, но советую сделать это вам самим. Он придумает более адекватный план. С этими словами девушка разворачивается спиной к магам и открывает дверь, ведущую в коридор. На секунду Августу кажется, что в мыслях вспыхивает огненной стрелой какой-то смутный облик из сна, но он тут же пропадает, а образ колдуньи с копной огненных волос растворяется в ночной темноте. — Это все, конечно, замечательно, — первым решает заговорить Данаг в неожиданно возникшей тишине после ухода рыжей бестии, — но мы пока не можем так... Вампир не успевает договорить, так как само Божественное проведение явно желает перебить его в очередной раз, и дверь с другой смежной комнаты братьев Хелсаф отворяется, и, словно как ни в чем не бывало, Арман проходит вперёд, замирая где-то на середине. — Парни, я что-то понять не могу... — он открывает рот, медленно проводя языком по зубам, останавливаясь кончиком там, где должны быть клыки. — А что случилось? И почему у меня болит шея? Август очень жалеет, что лимит обмороков на сегодня исчерпан.