Да, я - монстр

Сегодня в моих планах твоя смерть. И не волнуйся, убью я тебя очень изощренно. Захожу в этот побитый временем подвал и подхожу к тебе. Какая же ты жалкая. Свернулась и начала плакать. Противно на тебя смотреть. Хотя… Я и не смотрю, в общем. Подхожу к тебе, и ты поднимаешь свою голову. Смотришь таким взглядом, что противно становится. Опускаюсь на корточки и тяну тебя к себе. — Как ты думаешь, сколько тебе осталось? — Сегодня убьешь, да? — ты судорожно вздыхаешь и смотришь на меня ненавистным взглядом. — Ты как всегда права, — самодовольно улыбаюсь и впиваюсь в твои губы голодным поцелуем. Терзаю их зубами и пью твою кровь. Ты слабо отвечаешь, но все же боишься перейти грани дозволенного. Отпускаю тебя и подхожу с хирургическими ножницами, которые чаще всего используют для обрезания пуповины. Ты уже готова ко всему, и я тоже готовлюсь. Сжимаю твою грудь. Нащупываю сосок. Царапаю его когтями и подвожу к нему ножницы. Ты глотаешь ком в горле и судорожно понимаешь, что сейчас может произойти. — Д-джек? — заикаясь, проговорила ты, а я со злости отрезаю твой сосок и бросаю его на пол. Хватаю тебя за шею и, надавливая острыми когтями, говорю: — Никогда не смей произносить мое имя, шлюха! — бросаю тебя на пол, и ты ударяешься головой. — Прости… — шепчешь и сплевываешь кровь. Грудь ныла колющей болью. Ты старалась не обращать на это внимание, но куда там. Притягиваю за цепь на лодыжке, волоча по бетонному полу. — На колени! — рычу я и скалюсь. Ты выполняешь приказания. Прекрасно понимаешь, что нужно делать. Снимаешь одежду и проводишь рукой по моему члену. — Молодец, — ехидно шепчу я и улыбаюсь. Ты облизываешь головку, проводишь языком по стволу. Как же хорошо. Надавливаю на твой затылок и заставляю тебя взять мой член полностью. Ты заглатываешь его и борешься с рвотными позывами. Кровь смешалась со слюной, и вся эта смесь потихоньку вытекает из твоего рта. Ты плакала, но продолжала работать ртом. Ты увеличиваешь темп, а я рычу от удовольствия. Я кончаю тебе прямо в глотку, и ты послушно все глотаешь. Ставлю тебя на полюбившуюся мне позу и вхожу в твой анал. Ты зажмуриваешь глаза и царапаешь пальцы о бетонный пол. Начинаю движение, с каждым толчком стараюсь войти все глубже и глубже. Ты чувствуешь, как начинаю резать твою кожу своим скальпелем. Выгибаешься и скулишь от боли. Провожу лезвием вдоль твоего позвоночника. Ты закусываешь губу и плачешь. Изливаюсь в тебя и выхожу. Мне этого мало. Хочу еще. Вхожу в твою промежность. Резко и быстро. Сжимаю твои бедра. Первый толчок и ты стонешь. Мерзопакостная извращенка. Натягиваю твои волосы и начинаю трахать как последнюю суку. Я имею тебя словно моряк после длительного отъезда. Ты стонешь и в бреду выкрикиваешь мое имя. Улыбаюсь и продолжаю тебя иметь. Твое тело сводит судорога. Руки уже не держат, и ты кричишь от удовольствия. Гребанная мазохистка. Пытаюсь сделать тебе больно, а ты стонешь. Получаешь удовольствие от ласк убийцы. Ты хоть понимаешь насколько ты шлюха? Мало того, что тебя имеет убийца, так вместо того чтобы тихо рыдать, ты возбуждаешься, напрягаясь ради того, чтобы получить еще больше удовольствия. И знаешь, мне это нравится. Ты такая покладистая. Давай же. Кричи, грязная шлюха! Ты стонешь и уже не можешь себя сдерживать. Тебя сводит судорога. Ты кончаешь. Сил больше не остается. Я кончаю следом за тобой и покидаю твое тело. Падаю на пол. — Чего там сидишь как не родная, ей-богу. Иди сюда, — ты недоверчиво косишься, но все же подползаешь ко мне и ложишься рядом, не позволяя себе большего. — Чего это ты таким добрым стал? — ты трясешься от страха. — А, так ты хочешь, чтобы я тебя изуродовал и начал мучить как суку? Да? — улыбаюсь и провожу когтями по твоему плечу. — Нет! — категорично выкрикиваешь ты и дрожащими руками стараешься убрать мою руку, но у тебя все равно не получается. — Ну вот. Да и потом. Это тебе награда за послушание, — ухмыляюсь и продолжаю гладить тебя по плечу, царапая твою уже огрубевшую кожу. — Ну, спасибо, — ты вся дрожишь, и кровь стекает по твоей коже. — Да не за что, — я улыбаюсь и вдыхаю твой запах. — Эм, Дже… Эм, извини, а как ты меня убьешь? — ты смотришь на меня в ожидании ответа. Честно, я и сам не знаю. Мне убивать тебя не очень-то и хочется, но я сделаю это, ибо ты слишком много знаешь. Смотрю на этот серый потолок, представляя все самые жуткие варианты твоей смерти. — Не знаю. Не придумал еще, — я потряс головой и резко перевел тему. — Ладно, у нас еще много дел, вставай! Ты быстро встаешь и смотришь на меня глазами полными ужаса. Целую тебя и резко вхожу. Ты так выгибаешься. Твои губы истерзаны в мясо. Меня это не остановит. Рычу и двигаюсь в твоем лоне. Ты закрываешь глаз и скулишь от прилива эйфории. Я не понимаю, что мной движет, но я настолько сильно хочу выбить из тебя эту любовь к мазохизму. Поднимаю твои руки у тебя над головой и сильно их сжимаю. Ты уже вся течешь. Дьявол, я не могу. Стенки твоего влагалища сжимают мой пульсирующий член, и я кончаю. Опять. Я оставляю тебя наедине с собою. Ты засыпаешь от бессилия и страха. Надеешься, что это поможет сбежать от реальности. Но это еще не конец. Одеваюсь и иду за тем самым чемоданчиком. Ты просыпаешься от жуткой прожигающей тебя боли. Я отрезаю тебе пальцы, чтобы разбудить тебя как можно быстрее. Пришлось два пальца выбросить в никуда. Крепко же ты спишь, зараза. Улыбаюсь и продолжаю отрезать твои пальцы, наслаждаясь неистовым криком боли. Последний десятый я вырываю плоскогубцами. Ты не можешь терпеть и кричишь. Задыхаешься в криках и воплях. Молодец. Кричи и вопи. Мне нравятся эти звуки. Достаю пилу, которой распиливают кость. Принимаюсь отпиливать твою лодыжку. Ты безумно кричишь. Слез больше нет. Остался только крик. Ступня, которая ранее была в цепи, сейчас лежит в луже крови вместе с твоими пальцами. — Мои пальцы, моя нога, — судорожно кричишь ты и смотришь на них. — Тебе не хочется на все это смотреть? О, я помогу тебе, — достаю знакомую тебе лопатку и приближаюсь к твоему лицу. Ею извлекаю твое глазное яблоко и довольно улыбаюсь. Теперь ты ничего не увидишь. Никогда. Беру в руку твою правую грудь, на которой еще имелся сосок, но это пока. Ножницами отрезаю его и бросаю в кучу твоего мяса. Вторая ступня оказалась по соседству с первой. Переворачиваю тебя на живот и вырезаю мои любимые почки. Упиваюсь вкусом твоего мяса. Такая вкусная. Даже жалко с тобой расставаться, но уже поздно. Кладу вторую почку в пакет и укладываю тебя на спину. Ты почти не дышишь. Даже не кричишь. Ты уже на исходе. Делаю разрез от шеи до твоих половых губ. Достаю твое сердце и сжимаю его в руке. Какое приятное чувство. Твои кишки достаю рукой и кладу их в черный мешок для мусора. Туда же отправляются все остальные твои органы. Словно пазл в твое нутро складываю ступни, пальчики и два глаза. Зашиваю тебя. Теперь ты поистине прекрасна. Осталось только вышвырнуть твои останки в парке. Глубокая ночь. Все спят, и только я, с особым усердием, раскладываю твое некогда красивое тело на асфальте. Завтра о тебе узнает весь мир. Теперь ни одна живая душа не захочет попытаться узнать обо мне правду. Никогда. Улыбаюсь и отправляюсь домой. Утром я включил новости, а там уже рассказывали про тело девушки найденной прямо на аллеях парка. И когда же вы успеваете? Глупые предупреждения обо мне. Не ходите поздно ночью в одиночку. Бла-бла! Закрывайте двери и окна на ночь. Бла-бла-бла! Если узнаете что-то об этом ужа-а-асном убийце-каннибале — сообщите в полицию. Бла-бла! Заебали! Вы считаете, что хоть один такой человечек сможет остаться в живых, а если ночью вы будете гулять не в одиночку, вам это поможет? Глупцы! Открываю бутылку пива и вырубаю, к чертям, телевизор. Ко мне подходит Тай. Мой пес. Не очень отличавшийся от собаки-зомби. Тай уже тихонько разлагался. Мне становится даже немного грустно от того, что он скоро умрет. Массивный бультерьер ложится своей серой головой мне на колени и смотрит понимающим взглядом. — Эх, Тай, как же хочется повеселиться, — собака лишь утыкается носом в мой живот и ожидает, когда его погладят. Провожу рукой по массивной спине. — У меня есть для тебя подарок, — улыбаюсь и смотрю на свой рюкзак, в котором покоилось ее сердце. Как быстро она стала «третьим лицом». — Держи, — бросаю его Таю, и тот с особым азартом начинает поедать кусок вкусного мяса. Пес быстро покончил со своим завтраком и лег у моих ног. — Знаешь, Тай, я буду скучать по ней. Чертова мазохистка, — шепчу я и улыбаюсь. — Ладно. Пора к нашим пташкам! — усмехнувшись, произнес я, а пес с удовольствием отправляется за мной в подвал, за железной дверью которого покоились уже изголодавшиеся жертвы. Открываю скрипучую дверь и весело выкрикиваю: — А вот и я!