Пустышка

Время в мэноре тянулось так медленно, что иногда казалось, будто оно и вовсе замерло на месте. Домовикам Гарри почему-то нравился необычайно, поэтому даже без приказа камины во всех комнатах были натоплены до крайности и во всем замке стояла необычайная жара. Люциус стоически терпел и не возмущался, периодически накладывая на себя охлаждающие чары — и это зимой-то! — а Драко впервые после достижения пятилетнего возраста расхаживал в шортах. За прошедшие дни у них даже сложился определенный, пусть довольно зыбкий, но распорядок дня. Утром Люциус провожал Гарри в Ритуальный Зал, где проводил стабилизирующие магическое ядро ритуалы. Он в принципе видел, что особой необходимости в этом не было, но после ритуалов у Поттера некоторое время был упадок сил и его можно было провожать наверх, крепко прижимая к себе, а то и вовсе неся на руках. Герой сперва от такого внимания сильно нервничал, а потом, видя только дружелюбную поддержку (не превратить которую в неизящное лапанье стоило, Мордред подери, Люциусу всей его выдержки), привык и уже не пытался отодвинуться или вывернуться из-под руки. Затем завтрак. Время до обеда мальчики обычно посвящали подготовке домашних заданий. Потом обед. После еды Драко таскал Гарри по дому или по саду, рассказывая все подряд: о своей жизни, о том, чем прославились родственники, нарисованные на портретах, висящих на стенах, о том, откуда взялась та или иная вещица, которая привлекала внимание Героя, различные смешные истории, произошедшие с ним, кем-нибудь из знакомых или попросту услышанные… Гарри от этого только млел. Когда на улице темнело и домовики зажигали в мэноре свечи, все трое магов собирались в библиотеке — Люциус, сидя за письменным столом, занимался своими бумагами, а мальчики играли в шахматы. Иногда они втроем беседовали, просто сидя в креслах, иногда азартно играли в банальный маггловский покер, который почему-то сильно любил Поттер. Иногда Драко уходил, отговариваясь какими-то делами и Люциус оставался с Гарри наедине. У него не было никакого плана по завоеванию Героя. Принесенные Обеты — не использовать полученную информацию о Наследии в своих целях, давили его не хуже, чем пятитонная плита. Он проанализировал всю информацию, которая была у него и которую можно было получить из газет, о жизни и привычках мальчишки, попытался сопоставить ее с тем, что он видел в Гарри сейчас и понял, что или Поттер невероятно сильно изменился за последнее время, или, что более вероятно, окружающие всегда видели в нем только то, что хотели сами. Всегда ли он был так недоверчив? И как вышло у Драко заполучить его доверие? Что, к Мордреду, он предпринимал для этого? Спрашивать у сына он, конечно, не стал — сам разберется, или он не Лорд Малфой! К тому же сейчас на Драко нельзя давить, еще не известно, куда кривая выведет, если перед ним встанет дилемма — соблюсти интересы навязанные Долгом Жизни или же интересы Рода. Не было смысла пытаться соблазнить Поттера, не было смысла пытаться подкупить его, пытаться втереться к нему в доверие, а больше Люциус и не знал, что еще он может предпринять, чтобы приблизиться. А приблизиться хотелось до дрожи в пальцах, до невероятных сладких снов, до встающих пред глазами даже при чтении деловых бумаг невероятно развратных и пошлых картинок. А если учесть, что и время пребывания Героя в мэноре ограничено всего двумя неделями каникул, по прошествии которых даже увидеть его будет затруднительно… Странно, но почему-то в будущем получалось вообразить Поттера только рядом с собой в своем же роду. Иногда Люциус словно немного забывался и начинал планировать свою будущую жизнь уже с учетом того, что Гарри уже… его. Задумывался, в какой цвет перекрасить их общую спальню, мечтал, как будет помогать ему выбирать, где продолжить образование, как они будут проводить выходные дни, где отдыхать… Это было странно, но он не собирался выкидывать эти мысли из головы, он собирался воплотить их в жизнь. Тогда Лорд решил реализовать стратегию под названием «Ненавязчивая демонстрация» и показать при этом ни что иное, как празднование в теплом семейном кругу рода Малфой зимних праздников. Сперва Йоля, а потом — прости, Мерлин, но воспитанный магглами мальчишка его наверняка празднует — и Рождества. Хоть и с напряжением, но Обеты такое преимущество позволяли реализовать. Главное, не перегибать палку, чтобы новоприобретенные инстинкты мальчишки «найти близких», не перекрывались параноидальными всплесками «что-то тут нечисто, на меня пытаются надавить». Люциус извернулся и совместил два праздника так, что Йольское дерево плавно переходило в Рождественскую ель, а Костер Йоля в Рождественский ужин. *** Лорд Малфой совершенно не собирался подслушивать тот разговор, просто домовые эльфы доложили ему о расцветающей в зимнем саду mirabile orchis и пошел взглянуть на нее. О том, что домовики доложили об этом и Драко, и что Драко, конечно же, потащит с собой любоваться цветком Поттера, он не подумал. Мальчики сидели на скамье возле огороженного от любопытства павлинов участка земли с роскошным цветком и болтали. Скрытый за зеленой стеной кустов Люциус не стал прерывать столь любопытную беседу.  — Что скажешь, Гарри, когда рара все-таки решит озвучить предложение о вступлении в наш род?  — А он точно решит? — Поттер вопросительно приподнял брови и нарвался на ироничный взгляд Драко, словно говорящий «Не кокетничай, ты же в этом не сомневаешься». — Ох, не знаю. Сердце мне говорит, что это неплохая идея, но разум кричит, что мне не переиграть Люциуса и я где-нибудь капитально проколюсь при выработке условий, при которых может состояться вступление. А я очень боюсь потерять даже ту небольшую свободу выбора, которая у меня еще осталась, не придавленная грузом моего «героического» статуса.  — Это точно, отец своего не упустит. Я бы тебе посоветовал просто попросить статус Второго Наследника (я всегда мечтал о младшем братишке) — все права, как у меня, только без приоритетного права получения статуса Лорда и, соответственно, статуса Помощника, тут все же кровь важна не менее, чем магия, но рара, скорее всего, не согласится. — Драко дурашливо скривился, а Люциус внутренне похолодел и прикинул, как отразится на его карме наложение проклятья Немоты на сына.  — Это почему это? — Поттер, похоже, действительно обиделся. — Даже учитывая, сколько от меня будет пользы и как от Пустышки, и как от Героя магического мира, я все равно для вас недостаточно хорош, чтобы меня принять в род на моих условиях? Драко удивленно похлопал глазами в ответ на такое заявление:  — Поттер, ты — дундук! Только дундук за все это время не заметил бы, что ты интересуешь рара вовсе не в качестве еще одного сына! О Мерлин, только не говори мне, что ты не понял, к чему он вокруг тебя такие круги наворачивает, словно он охотящаяся голодная акула… если, конечно, бывают акулы с глазами мартовского книззла!  — Это ты в том смысле, что он со мной… заигрывает? Вот Мордред, а я все это время думал, что я ему просто нравлюсь… ну, как человек…  — А ты ему и нравишься, как человек… а еще больше, как возможный возлюбленный. Вот интересно, что отцу надо было сделать, чтобы ты понял, в каком именно плане ты его интересуешь, станцевать вокруг тебя тануру (п/а мужской танец в странах Азии и арабских странах)? Поттер на несколько минут задумался, выпав из реальности:  — Драко?  — Хм-м-м?  — Если бы Люциус тануру станцевал, я бы, наверное, догадался. Ее же в юбке танцуют? Точно, демонстрация голых ног меня бы точно навела на соответствующие мысли! — Герой заулыбался, глядя на удивленное лицо Драко.  — Гарри, ты — скотина! У меня же бурное воображение! Эта картина у меня перед глазами теперь неделю стоять будет! Поттер рассмеялся в голос:  — Да ладно тебе, ты что, стесняешься ног Люциуса? А на вид, вроде, ничего так! К тому же, я же не прошу твое бурное воображение представлять, скажем… Флитвика в юбке!  — О-о-у!  — Или Филча!  — А-а-у!  — Или Фаджа!  — Агх! Драко демонстративно схватился за сердце и повалился на лавку, удачно хлопнувшись головой Гарри на колени.  — Драко? — дурашливость ушла из взгляда Гарри.  — А?  — Я к тебе привык такому. Интересно, насколько ты изменишься, когда Долг Жизни перестанет выкидывать все эти кульбиты с твоими эмоциями? Останемся ли мы вообще друзьями или ты опять станешь заносчивым засранцем?.. Это риторический вопрос, Драко, можешь не отвечать, все равно все изменится и нам придется налаживать взаимоотношения заново.  — Ну, Гарри, не могу успокаивающе сказать, что все останется как сейчас, какая-то часть моих эмоций все-таки наносная. Но, поскольку я отлично помню, что чувствовал по отношению к тебе раньше… я не имею в виду постоянное последние семь лет желание достать тебя — это как раз уже последствие моих настоящих эмоций, после того, как ты предпочел моему обществу общество Уизли. Я имею в виду, что я всегда мечтал с тобой дружить и немного эгоистично хотел, чтобы ты был другом только мне, а для этого, по моим понятиям, все, что могло бы тебе понадобиться, должен был дать я. Так что на выходе мы получаем одержимого заботой о тебе, дружелюбного Драко Малфоя. Если бы у меня было немного меньше самоконтроля, я бы за тобой таскался и предлагал сделать массаж стоп, а заодно поубивать всех твоих врагов. И, насколько я тебя знаю, ты сильный, добрый и справедливый -ТАКАЯ гипертрофированная забота тебе точно не нужна. Но дружить с тобой для меня честь и радость и это совершенно не зависит от того, навязано мне это магией или нет. И еще… это ты услышал от меня в первый и последний раз и, если ты будешь об этом кому-то рассказывать, я буду все отрицать!  — Ладно. И я бы заавадил тебя с перепугу, если бы ты подкатил ко мне с предложением о массаже стоп. Люциус тихо двинулся прочь из теплицы. Требовалось наедине с собой тщательно обдумать все услышанное… Он был на девяносто процентов уверен, что сын знал о его присутствии и специально затеял этот разговор. Похоже, для Драко забота о родовом благе и Долг Жизни, переплавленный в заботу о Поттере, слились в едином мнении, что лучше бы Гарри был в роду Малфой, под присмотром. Но было довольно досадно, что сын посчитал нужным вмешаться и форсировал события, как будто Лорд бы сам не справился. Ну, что ж, что сделано, то сделано — всего-навсего придется немного изменить запланированный сценарий с учетом новых фактов.