Не тот сюжет

От жесткого удара об пол саднит колени. Запястья, скованные за спиной наручниками, ломит. Перед глазами пляшут цветные круги. Я пытаюсь отдышаться, но он не дает мне. Больно вцепляется в волосы на затылке и приказывает: – Соси, сучка. И я послушно открываю рот. Снова. Обнимаю губами темную влажную головку, облизываю языком. Но он молча надавливает на мой затылок, принуждая взять глубже. Я давлюсь, кашляю. Из глаз катятся слезы. Губы давно онемели. Дергаюсь, инстинктивно пытаясь отстраниться, но получаю только пощечину. И еще один приказ. По подбородку течет смешанная со смазкой слюна, я не вижу ничего, кроме жестких темных волосков на лобке моего партнера. Закрываю глаза. Не знаю, сколько это продолжается. Скорее всего, не дольше трех минут. Он вздергивает меня на ноги, толкает к решетке. Ударяюсь щекой о прутья, охаю. А он прижимается сзади, трется членом о мои выставленные ягодицы. И щелкает моими наручниками. Но я свободен ненадолго. Он просто приковывает мои руки к решетке, стягивает цепочку так, что я вскрикиваю. – Сейчас будет еще больней, – обещает он мне на ухо. И через пару секунд я вскрикиваю от резкой жгучей боли. Это кожаный ремень черного цвета. С грубой железной пряжкой. Еще один удар. Я буквально задыхаюсь от боли, из глаз градом катятся слезы. Вцепляюсь в рифленые серые прутья, стискиваю их онемевшими пальцами. Удары сыпятся один за другим. По спине, по ягодицам. По бедрам. – Пожалуйста, не надо!.. – мой голос срывается, я дергаюсь в сторону, но только делаю еще больнее онемевшим запястьям. – Что «не надо»? – с насмешкой интересуется мой мучитель в промежутке между ударами. – Мне больно... – шепчу. И выгибаюсь от очередного удара. Наверное, именно это называется «вытянуть ремнем». И мне кажется, что кожи на спине и ягодицах больше не осталось. Что ремень проходится по оголенным мышцам. Что подо мной уже натекла лужа крови. А потом, когда я уже только подвываю от каждого удара, все вдруг прекращается. Я обессиленно приваливаюсь к решетке, прижимаюсь к ней щекой. Дыхание срывается с губ вперемешку с хрипом. Я никогда не умел терпеть боль. Но передышка длится всего пару секунд. Он отстегивает меня от решетки и толкает к кровати. Я буквально падаю на потертый матрас, проезжаюсь по нему спиной. От боли не могу даже вскрикнуть. Только бестолково хватаю ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. – Поворачивайся, – грубо бросает он. – Покажи мне свою задницу. Я подчиняюсь. С трудом перекатываюсь на живот, приподнимаюсь, выставляя ягодицы. А он с нажимом проводит по ним ладонями, раздвигая. Выставляя меня напоказ. Стискиваю зубы. Все тело буквально горит от боли. Он проталкивает в меня сразу три пальца и выдыхает: – Ах, ты, растраханная шлюшка... Нравится? Мотаю головой, тяжело сглатывая. Мне просто противно. И еще больно. А вообще, в мою задницу при желании сейчас можно засунуть и кулак. Щелкает колпачок флакона смазки, шуршит упаковка от презерватива. Неужели забудет снова приковать меня к решетке? Инстинктивно прячу покрасневшие запястья, накрывая их грудью. Но он замечает. Смеется, заставляет меня протянуть руку. И почти осторожно защелкивает браслет наручника сначала на правом запястье, дергает меня ближе к решетке, пропускает цепочку между прутьев и защелкивает второй браслет. Поднимает мои бедра, проходится пальцами по полуоткрытой, мокрой от смазки дырке и толкается. Сразу на полную длину, грубо. И без паузы начинает трахать. Сжимает в кулаке мой вялый член, мнет яйца. Просто закрываю глаза и пытаюсь дышать. Но вскрики вырываются все равно. Наверное, выгляжу я сейчас действительно жалко. Он грубо надавливает на мою спину, заставляя упасть грудью на матрас, накрывает меня собой и снова принимается вбиваться в меня. А потом оборачивает вокруг моей шеи ремень. Тянет на себя. Я задыхаюсь, выгибаюсь всем телом. Хотя бы один глоток воздуха. Еще немного – и я просто потеряю сознание. А потом вдруг давление с шеи исчезает, и я буквально падаю лицом вниз. Щеки залиты слезами, по подбородку стекает слюна. Пытаюсь вытереть его об матрас. Мерзкое ощущение. – Хочешь, чтобы я кончил на твое лицо? – шепот почти нежный. Автоматически киваю. Он выскальзывает из меня, поднимается на ноги, подходит к изголовью. Заставляет меня приподняться. Резинка летит на пол, и через пару секунд на мою щеку брызжет теплая густая жидкость. Он размазывает свою сперму по моей коже, заставляет облизнуть пальцы. Я не чувствую вкуса. *** – Все нормально? – голос слышался словно сквозь плотный слой ваты. Я вяло мотнул головой и закрыл глаза. Послать бы шутника с такими вопросами, но говорить не хотелось еще больше. Сейчас. Еще пара минут, и я свалю отсюда. Поднимусь на ноги, возьму серое жесткое полотенце с пластикового стула и пойду в душ. Наскоро смою с себя пот и чужую сперму. Вода немного прояснит в голове. И тогда можно будет наконец пойти домой. До следующего раза. – Оставь его, – судя по голосу – Серж, чертов режиссер. – С парнем все в порядке. Да, в порядке. Сейчас будет. – Уверен? – в интонации сомнение. Забавно. Как там звали этого парня? Джек? Джерек? Джим? Плевать. Наверняка от удара по лицу появится синяк – рука у парня тяжелая. И постановочный удар вышел настоящим. Тем лучше. Больше реализма, как говорит Серж. В любом случае страховка здесь не предусмотрена, а оплачивать «производственные» травмы парню, отрабатывающему задницей долги, никто не станет. Главное – не опоздать сегодня на смену. Обиженный на жизнь Ибрагим не станет прикрывать. И тогда прощайте, чаевые. Вместо того, чтобы разносить подносы, всю ночь придется протирать столы, собирать с них остатки еды и убирать за клиентами блевотину в туалете. Надо встать. – Нэйтан, хорош валяться, – меня потрясли за плечо. – Поднимай задницу и сваливай. – Ладно, – губы словно онемели. Впрочем, как и всегда от чертовой наркоты, что подсовывал Серж. Бетон под ногами был холодным и шершавым. А еще саднило шею и задницу. Наверняка и там, и там на коже глубокие ссадины. Я поморщился и сдернул со спинки стула полотенце, обмотал кое-как вокруг бедер и поплелся в душ. В коридоре мне что-то кто-то сказал вслед – кажется, пошутили про тяжелый рабочий день. Смешно, кто спорит. – Нэйтан? – а это Джек. Или как его там. – Я подожду, домывайся, – голос у меня прозвучал неожиданно хрипло. Все-таки паршиво, что во второй кабинке так и не починили смеситель. – Я быстро, – кажется, этот Джек явно был обеспокоен тем, что занял единственную рабочую кабинку. Интересно, он в курсе, что я здесь, в отличие от него, никто? Или Серж не посвятил его в тонкости производства? Хотя похуй. Я пожал плечами и прислонился к стенке. Судя по ощущениям, досталось и спине. Кафель приятно холодил раздраженную кожу. У меня всегда были проблемы с поркой. Но в этот раз Сержу на такой сценарий почему-то понадобился именно я. Взгляд случайно упал на домывающегося парня. Он как раз смывал мыльную пену с паха, повернувшись ко мне боком. Даже учитывая мою растраханную задницу, сегодня было больно. В смысле, просто неприятнее, чем обычно. Наверняка у него не меньше девятнадцати. Мне всегда «везет» на таких. Вернее, это Серж считает, что моя задница красиво смотрится исключительно с большими членами внутри. Творческий, блядь, человек. – Я все, – оповестил меня Джек. – Спасибо, – я снял с себя полотенце, повесил его на крючок и, прихрамывая, направился к кабинке. – Бля... – чужая ладонь бесцеремонно и нагло легла на мой бок. – Ничего себе! Я остолбенел. Это он решил, что рабочий день продолжается? Или что если он оттрахал меня на камеру, может лапать, когда захочет? – Убери руку, – кажется, мне удалось сказать это спокойно. – Извини, – Джек буквально отдернул ладонь. – Я просто не думал, что у тебя останутся такие рубцы. – Кожа такая, – зло бросил я. – Обычно меня не берут на такие сценарии, но Серж решил, что твой член подходит к моей заднице. – Я обычно не снимаюсь в таком, – он смотрел на меня сверху вниз. И в серых глазах я видел чертову жалость. – Деньги нужны были. – Не переживай, свое ты получишь, – фыркнул я, включая воду. Джек не ответил. А перед тем как выйти, тихо сказал: – Я думал, будет парень, которому все это нравится. Прости. И хлопнул дверью. А я почему-то все думал о том, что дотронулся он до меня почти нежно. *** Асфальт под ногами был потрескавшимся и мокрым. Я пнул ногой пустую пластиковую бутылку и засунул руки глубже в карманы. Мерзкая погода. Впрочем, как и последние несколько лет моей жизни, после того, как мой папаша умер, оставив на меня пятнадцатилетнюю сестру и огромный долг. Кто поселил в его безмозглую башку мысль о том, что у него вдруг получится открыть автосервис, взяв кредит у местного торговца наркотой? Идея с автосервисом благополучно прогорела, а отец в пьяном угаре все продолжал втолковывать мне свои безумные планы. Он брал еще, и еще... А я с ужасом ждал того момента, когда настанет час расплаты. И хотел только одного: чтобы старик наконец умер, перестав мучить и себя, и окружающих. Я просто не думал о том, что станет после этого с нами. Но когда после похорон в дом вошли двое бритоголовых уродов в кожанках и человек в строгом сером костюме – я все понял. Но мне все равно очень доходчиво объяснили, что станет с моей сестрой, если я не выплачу всю сумму. И когда я, размазывая кровавые сопли по лицу, спросил, что мне делать, если я не соберу столько денег, даже если продам дом и обе свои почки, мне предложили это. Работу. Мужик в сером, ухмыляясь, сообщил, что его хозяин владеет порностудией «для извращенцев». И что моя задница вполне сможет стать средством для уплаты долга. Либо то же самое будет делать моя сестра. На панели. И я почему-то сразу понял, что соглашусь. На все. Лишь бы они оставили ее в покое. Я уехал не попрощавшись. Просто собрал вещи и вылез через окно, оставив на столе короткую записку. Надеюсь, искать меня никто не стал. – Нэйтан! Стой! Я вздрогнул и автоматически замер. В голове лихорадочно закружились мысли. Кому я могу быть нужен в одиннадцать вечера, кроме как людям моего кредитора? Чего им нужно? Я ведь все отрабатываю! Пожалуйста... – Привет, – передо мной стоял Джек. В помятых штанах цвета хаки, в растянутой черной толстовке. С рюкзаком на плече. – Чего тебе? – наверное, облегчение в моем голосе слышалось слишком явственно. Я сунул руки в карманы и зачем-то нащупал зажигалку. Простенькую пластиковую зажигалку из супермаркета. Кажется, она была желтой. Я плохо запоминал цвета. – Ты работаешь официантом? – он смотрел на меня с каким-то странным выражением. – И что? – к чему все это? Не припомню, чтобы я был особенно интересен кому-то из партнеров со съемок. – Я видел тебя в кафе, – Джек кивнул в ту сторону, откуда я пришел. – Следил за мной? – я зачем-то оглянулся. – Да, – кивнул Джек. – Весь день. – И с чего такое внимание к моей скромной персоне? – поинтересовался я. – Хотел убедиться, что с тобой все в порядке, – он отвел глаза. – Я не привык к... такому. И смех, и грех. – Джек... – начал было я, но он перебил: – Меня зовут Макс. – Да я как бы и не думал, что это твое настоящее имя, – я сглотнул. – Я просто хотел сказать, что все в порядке. Я не в претензии. Это работа. – В любом случае, – он мотнул головой. – Так быть не должно. Ну, да, не должно. Люди не должны убивать других людей, не должны грабить, торговать наркотиками, бухать по-черному, как мой отец... И еще много чего. Только вот всем на это насрать. Пустой разговор. Я пожал плечами, обошел Макса по широкой дуге и поплелся дальше. Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы он отвалил, а я бы благополучно дошел до дома. Там я наскоро разденусь, выпью пару таблеток обезболивающего, закинусь снотворным, лягу на живот и минут через десять засну. Но Макс, кажется, имел на этот счет совершенно иное мнение. – Могу я хотя бы проводить тебя? – он пристроился со мной в шаг. – Я похож на того, кого нужно провожать? – вяло поинтересовался я. – Мне просто хочется, – его плечо задело мое. Это меня шатает или парень забыл, что такое личное пространство? – Ты на ногах еле стоишь, – голос Макса доносился словно издалека. Значит, это меня шатает. Неудивительно. Я не ел со вчерашнего утра. – Делай, что хочешь, – бросил я и достал, наконец, сигареты. Выбил себе одну и на ходу прикурил. Затянулся. Сигарета была последней. Смятая пачка отправилась на асфальт, а зажигалка – обратно в карман. – Долго тебе еще идти? – поинтересовался Макс, когда мы уже были буквально в двух шагах от халупы, где я снимал квартиру. – Пришли, – фыркнул я. – Добро пожаловать. – Зато за квартиру платишь копейки, – он вдруг улыбнулся. – В этом ты прав, – я дернул дверь и, держась за стену, пошел вверх по заплеванной темной лестнице. Судя по шагам, Макс отправился следом. Решил зайти в гости? Интересно будет взглянуть на его лицо, когда он окажется в моей квартире. Не помню, я убрал с пола рассыпанные хлопья? Или забил? – Решил зайти в гости? – повторил я вслух свою мысль. – А можно? – Макс остановился перед дверью рядом со мной. Послать его? – Ну, проходи, – я повернул ключ в замке и толкнул хлипкую створку. Обдало привычным запахом пыли. Я щелкнул выключателем, зажигая в узкой прихожей свет. Не нагибаясь, скинул кроссовки, повесил на облезший крючок ветровку и обернулся к Максу. Тот словно этого и ждал. Расшнуровал обувь – растоптанные армейские ботинки, поставил их рядом с моими видавшими виды кроссовками. Расстегнул толстовку. – Проходи в комнату, – я кивнул на дверной проем, что вел в помещение, совмещавшее в себе роль спальни и гостиной. – На бардак не обращай внимания. Садись куда хочешь, только в хлопья не наступи. – А ты? – вопросительно глянул на меня Макс. – Поищу что-нибудь поесть, – пояснил я. Он не ответил. Просто кивнул и направился в комнату. А я включил в кухне свет и окинул ее критическим взглядом. Я прекрасно знал, что кроме упаковки печенья искать здесь нечего. Так что я достал ее из шкафа, налил в два стакана воды из фильтра и пошел в комнату. Макс сидел на матрасе, заменявшем мне постель, и читал дурацкий журнал, который мне дали у метро месяца три назад. Его рюкзак валялся рядом. – На, – я сел рядом и отдал ему один стакан. – Бери печенье, если хочешь. – А ничего посущественней у тебя нет? – поинтересовался Макс. – А то я не ел сегодня как следует. – Ну, ты можешь попробовать поискать, – я запустил руку в пакет и достал себе печенье. Оно оказалось совсем твердым. Еще бы – я открыл его, наверное, недели две назад. – Может, закажем пиццу? – Макс тоже захрустел печеньем. – Это вряд ли, – я запил приторный вкус во рту водой. – Почему? – удивленно глянул на меня Макс. – Денег нет, – я дернул плечом. – Тогда я закажу, – он вытянул из кармана мобильник и тут же набрал какой-то номер. Я промолчал. Есть, что ни говори, хотелось, а одним печеньем сыт не будешь. Так что если ему хочется пиццы и он готов поделиться ею со мной – отказываться глупо. И плевать на гордость. – ...через сорок минут? – судя по голосу, Макс не был особенно доволен временем доставки. – Ладно. Хорошо. Адрес? Сейчас, – и он спокойно, будто собственный, назвал оператору мой домашний адрес. Вплоть до номера квартиры, которого на моей двери не было. И попрощался. – На двери нет номера, – зачем-то сказал я. – Зато он есть на соседней, – Макс пожал плечами. – Понятно, – я отставил стакан в сторону, отложил печенье и улегся поверх одеяла. Жаль, я не могу раздеться сейчас. Исхлестанные ремнем спина и задница болели адски. – Нэйт, – Макс вдруг оказался совсем рядом. – Что? – на меня напало какое-то странное оцепенение. – Я купил мазь в аптеке. Тебе будет не так больно, – он провел рукой по моей ноющей спине. – Раздевайся. – Я не хочу, – вяло отказался я. – Не надо. – Я ничего не сделаю, Нэйт, – Макс вдруг мягко погладил меня по голове. – Ничего, чего бы ты не хотел. – Ладно, – я сглотнул. И принялся раздеваться. Джинсы и футболка отправились куда-то в сторону, я стянул носки и неуверенно потеребил резинку трусов. – Их тем более, – Макс сам потянул белье вниз. – У тебя там одни ссадины. Я молча послушался. Лег на живот, спрятав руки под подушку. Характерно щелкнула крышка флакона, хлюпнул гель. Я выгнулся, ощутив холодное влажное прикосновение. А Макс принялся размазывать гель по моей горящей коже. Его ладони были чуть шершавыми, а пальцы чуткими и сильными. Почему я не почувствовал этого тогда, в студии? Не хотел? Мне было просто плевать. Тогда. А сейчас? – Ты ведь мог сказать, что тебе больно, – Макс круговыми движениями втирал мазь в мою спину. – Попросить, чтобы я остановился. Это ведь была постановка. И мы договорились, что... – Я и просил, – я фыркнул. – Сержу понравилось. Вышло жалобно. – Я серьезно, – Макс перешел на поясницу. – Ты должен был... – Я должен был сделать свою работу, – я стиснул зубы, чувствуя, как Макс мягко гладит мои ягодицы. – И ты тоже. – Скажи еще, «нам за это платят», – саркастично бросил Макс. – Везде надо оставаться людьми. Мне стало смешно. Сказать ему? – Мне не платят, – я царапнул ногтем складку на простыни. – В смысле? – руки Макса на секунду замерли. – Я не получаю денег за то, что трахаюсь на камеру, – терпеливо пояснил я. – Доступно? – Как это вышло? – судя по звуку, Макс выдавил на ладонь еще геля. – Я должен человеку, которому принадлежит студия, – я слышал свой голос будто со стороны. – Очень большую сумму. Это долг моего отца. – Почему он сам не платит? – спросил Макс, продолжая осторожно втирать гель в кожу на моих бедрах. – Он мертв, – коротко ответил я, а потом, чтобы предупредить дальнейшие расспросы, поинтересовался: – А ты почему вдруг решил сниматься в порно? – Так вышло, – отозвался Макс. – Меня выперли из армии, и я не знал, куда податься. – Выперли? – переспросил я. – За что? – Длинная история, – неуверенно уронил Макс. – Если вкратце – я трахнул жену офицера. Она сама хотела. А я был пьян и не особенно думал о последствиях. – Хреново, – посочувствовал я. Мы замолчали. А потом пальцы Макса легко скользнули меж моих ягодиц. Я вздрогнул, дернулся, пытаясь вывернуться, но он почти что накрыл меня собой, прижимая к кровати, и горячо выдохнул на ухо: – Я ничего не сделаю, Нэйт. Тебе будет только хорошо. – Отвали... – слабо прошептал я, чувствуя, как против моей воли в теле разливается тепло возбуждения. – Не надо. – Тише, расслабься, – Макс явно ощутил мою капитуляцию. – Раздвинь ноги. Давай. Я подчинился. И сладко вздрогнул, когда его скользкие пальцы оказались внутри меня, сразу задевая нужное место. Мое тело приняло их совсем легко. Я никогда не был с парнем наедине. Без камеры. Забавно. Я замер, чувствуя, как осторожные пальцы гладят меня изнутри. – Повернись, – Макс сам придал моему телу нужное положение. Теперь я лежал на боку, широко раздвинув ноги. – Вот так, – он, не вынимая из меня пальцев, обхватил другой рукой мой член. И я с удивлением понял, что у меня стояк. Гель внутри моего тела хлюпал от каждого движения пальцев Макса. Когда он успел столько его налить? Кто-то рядом беспомощно хныкнул. Я попытался обернуться, но вдруг понял, что никого, кроме меня и Макса, здесь нет. Теплые губы скользили по моей шее. По щеке. Он поцелует меня? От неожиданности я задохнулся. Это был даже не полноценный поцелуй, Макс просто тронул мои губы своими, но от этого прикосновения меня перетряхнуло. Я застонал, подаваясь задницей навстречу его пальцам. И тогда Макс поцеловал меня снова. Так же осторожно. Дыхание у меня сбилось, перед глазами плыло. А в горле стоял ком. И я буквально чувствовал, как в глазах набухают слезы. Я кончил в ладонь Макса, сжимая его пальцы в себе. Меня трясло. А еще было стыдно. И сладко. Серж бы оценил. Я хотел было усмехнуться, но вместо этого только по-дурацки всхлипнул. – Ну, ты чего? – теплые пальцы прошлись по моим щекам, стирая слезы. Вместо ответа я банально повернулся на живот и уткнулся в подушку, пряча лицо. Щеки горели. – Все хорошо. Не плачь. Ну? – Макс гладил меня по влажным от пота волосам, кажется, не испытывая никакого неудобства от происходящего. – Я неплохо отсасываю, – прошептал я, не поднимая головы. – Не надо, Нэйт, – теплые ладони прошлись по моим плечам. – Все в порядке. Макс хотел сказать что-то еще, но его перебил звонок в дверь. – Я сейчас, – он коротко поцеловал меня в затылок и поднялся на ноги. – Это пиццу привезли. Шаги зашуршали по коридору, щелкнул дверной замок, послышались голоса. А я так и лежал на животе, чувствуя, как мокро под щекой от стыдных слез, бесконтрольно текущих из моих глаз.