В эпицентре. Первая волна

Лилит оставалась в отеле до самого заключительного вечера с вечеринкой и награждениями. И все это время Руди сопровождал ее. Он рассказал, что его отец — генерал, и это так вдохновило пятилетнего Руди, что он воодушевленно с десяти лет посвятил себя военному делу: он закончил кадетский корпус, ездил с отцом на места ведения боевых действий, попутно начал интересоваться биоинженерией и селекцией; рассказал что помогал брату в расследовании дела инкубатора, но это привело к тупику, отчего молодой военный еще больше стал рыть под это дело. — На самом деле, мне кажется, что они все-таки чего-то да добились, но были так напуганы тем, что получили в итоге, что просто открестились от этого, — как-то заявил он после награждения, за ужином, немного выпив. — Я бы тоже, скорее всего, испугался. Ты ведь понимаешь, это ломает многовековое понятие о норме развития и эволюции, — не унимался он. — Боже, Руди, с чего такая уверенность? — не понимала Лил. — Бирка, — девушка подняла бровь, а парень начал говорить едва различимым шепотом: — На месте мы нашли бирку, которую детям на ручку крепят, чтобы не перепутать. — Ого, и что же на ней? — девушку переполняло любопытство, и она ерзала на стуле ожидая услышать ответ. — Это девочка, и если она выжила, то ей, наверно, сейчас 21 год, — он все ниже наклонялся к столу, боясь, что их услышат. — Конечно, нет доказательств, что она жива, но, что самое интересное, тела-то тоже нет. — Значит, кто-то чего-то добился?! Но куда мог деться младенец? Он же не убежал, едва родившись, — ее брови поднялись еще выше, и она подалась вперед. — В том то и дело! Сейчас мы в поиске личных дел сотрудников. Здесь шумно, — парень приподнялся. — Я бы пошел в номер. Присоединишься? — он протянул ей руку. Но ему не надо было спрашивать: она бы пошла за ним хоть под танк, хоть в самый эпицентр вируса без единой защиты на себе. И она просто кивнула. Она что-то чувствовала, и ее это напрягало. "Это" было не с кем обсудить, ведь Кайла, как всегда, закатит глаза, а мама скажет заняться учебой. Больше-то и не к кому пойти. Но Лил была готова дать руку на отсечение — он чувствует то же самое. "Это" выражалось в случайных касаниях, в мимолетных взглядах, или когда они в тайне наблюдали друг за другом, прикрываясь книгой или ноутбуком. "Это" будто окружило их облаком удушающего дыма, а противогаза у них нет, и единственное, что им осталось, это вдыхать, сжигая себя внутри. "Это" было в дрожании ее коленок, и трепете его сердца, пока они ехали в лифте. — Проходи, — молодой человек открыл дверь перед девушкой, любезно позволяя ей зайти первой. Лилит пошарила рукой по стене в поиске выключателя. "Чик", и комната приобрела краски и объем. Просторная комната с видом на вечерние огни города была выполнена в шоколадных и бежевых цветах. В центре располагался заваленный бумагами журнальный столик, напротив него — тумба с телевизором, рядом с ним расположился уютный кожаный диван цвета темного шоколада, а в дальней части комнаты возвышалась огромная кровать с балдахином в тон комнаты. Девушка скинула с уставших ног туфли на высоченном каблуке и прислонилась к стенке. "Что-то ты перебрала, дорогуша", — негодовал голос разума в ее голове. — Я не могу идти. Отнеси меня, — заныла Лилит как маленькая девочка и надула губы. — Не выдумывай, — усмехнулся Руди, прошел мимо, направившись к тумбе, и достал из нее бутылку виски и колу. — Давай, ползи Лилс, ты сможешь! — он сжал кулаки и скривил рожицу, от чего уголки губ девушки дрогнули. — Но я и правда не могу, - Торранс захныкала, а парень закатил глаза и, поставив бутылки на стол, подошел к ней, сгреб в охапку и отнес на кровать. — Остхофф, может и тебе хватит? — прикрыв глаза, прошептала девушка. — Не знаю почему, но это непривычно, что ты называешь меня по фамилии, — задумчиво произнес парень, потягивая напиток живительной силы, как он сам его называл. Осушив стакан, он распластался а-ля "морская звезда" на постели рядом с Лилит. Она едва заметно придвинулась к нему. Девушка впервые видела его лицо так близко. Кожа была тонкой и обтягивала красивые скулы — можно было разглядеть каждый сосудик под ней. На подбородке пробивалась свежая щетина, тонкие губы были приоткрыты, а ресницы вздрагивали при движении зрачков под веками. Он дышал глубоко и размеренно, в такт дыханию поднималась его спина. "Интересно, какого это было бы — поцеловать его? Ага, и какого страдать, ведь завтра вы разъедетесь, и не факт что когда-либо увидитесь еще", — вдруг подумала Торранс. — Лилс? — не открывая глаз и будто сквозь сон, позвал он. — Лилс, ты спишь? Она молча наблюдала за ним. Парень протянул руку и обнял Лилит, та не сопротивлялась. — Мне кажется, Руди, что тебе хватило алкоголя еще в ресторане, — прошептала девушка, усмехнувшись. Она вдруг поняла, что хочет избежать разбитого сердца, и что было бы здорово собраться и спокойно переночевать у себя в номере. Но как не хотелось этого делать... — Не будь у меня компании, я бы выпил больше, — устало ответил тот. Он прекрасно понимал, что девушка права. Ведь именно в этот момент в его голове происходила великая битва между желанным и дозволенным. Между желанным "прижать эту девушку к кровати" и между правильным "встать и проводить ее до номера, а затем преспокойно продолжить пить в гордом одиночестве и размышлять об упущенном моменте". Когда он открыл глаза, ее лицо было близко-близко. Руди долго всматривался в синие глаза, будто выжидая или спрашивая разрешения. Лилит робко потянула руку к его щеке и нежно провела по ней, он накрыл ее руку своей, и, потянувшись, легонько коснулся ее губ своими. Лилит обхватила его шею руками, и он тут же оказался над ней опираясь на кровать локтями. "Нельзя, тебе будет больно", — говорил внутренний голос, но тело, будто на зло, делало все наоборот. Она подалась навстречу новому поцелую. Следующий поцелуй не был легким, он был настойчивым и требовательным — таким, от которого мурашки по телу, колени подкашиваются и теряется контроль. Мысли о боли и разбитом сердце водили в голове хороводы. Дрожащими от волнения руками она начала расстегивать пуговицы на его рубашке, он же нащупав боковой замок на платье, быстро расправился с ним и помог девушке с рубашкой. Пару минут спустя их одежда была на полу, а они не могли оторваться друг от друга. — Руди, не надо... — с придыханием произнесла она и тихонько оттолкнула парня. Ее нутро разрывали противоречия. Она хотела и не хотела этого. — Я... черт, прости, Лилит, — парень был растерян. — Я просто не знаю, что на меня нашло. Мы ведь едва знакомы, — он слез с нее и, аккуратно накрыв одеялом, улегся рядом, закрыв глаза руками. — Я сама виновата. Мне лучше пойти к себе, — тихо отозвалась Лилит. — Нет! Лили, останься! — парень вскочил. — Давай просто побудем вместе, пока есть возможность... — Возможно, мы никогда не увидимся, — тихо начала она, подбирая платье с пола, — что к лучшему. Потому что я задыхаюсь — рядом с тобой я не могу дышать, — голос срывался. Она хотела убежать, прямо вот так — в чем мать родила. — Надеюсь, что так оно и будет! "Надеюсь, мое сердце никогда не разобьется". Завернувшись в простыню, девушка направилась к выходу. — Мы еще увидимся, Лили, — едва различимо сказал он, пока девушка закрывала за собой дверь. "Лили... я ведь никому не разрешаю так называть себя. Это звучит очень... ласково". Она шла мимо недоумевающих людей к себе в номер. Нечасто увидишь голую девушку в накинутой простыне, запросто гуляющую по отелю. Лилит даже поздоровалась с парочкой особо любопытных и заговорила с ними о погоде. Оказавшись в номере, она плюхнулась на кровать, кинув взгляд на будильник. "Отлично, еще целых четыре часа, чтобы поспать, а завтра я об этом и не вспомню. Ни завтра, ни когда-либо еще". С этими мыслями Лилит заснула.