in silence we're graceless

Light of God dimming weak Nothing's wrong go back to sleep Lost the will at infancy Drown them in charity Lend them comfort for sorrow Enthusiasm they borrow I can clean impurity Wash away with kerosene За мгновение он оказался у двери и вышел в коридор, озаренный тусклым светом. Тем не менее, тут было гораздо светлее, чем в его комнате. Алекс воровато посмотрел по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости, и торопливым шагом направился к двери в комнату Колби, машинально озираясь все с той же легкой опаской. Он шел удрученно, словно управляемый какими-то посторонними силами, частью своего разума осознавая, что это начало конца его борьбы, в которой только он и мог проиграть, сдавшись влиянию Найджела, идя к нему на этот раз добровольно, по своему собственному желанию. Стыд. Смятение. Позор. Как жаль, что нельзя было провалиться сквозь землю, разом прекратив все это. Чем ближе он подходил к его комнате, тем настойчивее новые сомнения роились в его голове. До нелепости жалкие и глупые сомнения, которые вызвали бы усмешку на губах Алекса, если бы это происходило с кем-то другим. Быть может, Колби уже давно спал и видел десятый сон, в то время как Форбс не мог заснуть, снова и снова размышляя об одном и том же, занимаясь убивающим самопоеданием. Зайти и разбудить его ради неловкого разговора, который и начнется-то непонятно с чего? Как же глупо. Скорее, он просто развернется и уйдет обратно к себе в комнату, чтобы в относительном спокойствии дождаться следующего дня. Но что вообще будет потом, после того, как они поговорят? Неужто они вдвоем станут притворяться, что являются друзьями? Ведь Найджел снова будет непрестанно говорить об их предназначении, водить Алекса по жутким местам и открывать ему новые тайны, уверенно играя на его любопытстве и пылкости, а его поступки снова будут доходить до помешательства, лишь бы показать Форбсу сумасшедшие несуществующие перспективы, связанные с их будущим. Конечно же Алекс знал, что даже смерть, к которой Колби был столь близок почти две недели назад, не изменила его, и идея, которой он был одержим, все еще крепко сидела в его голове. Он был таким же, и было совершенно наивно полагать, что все его мировоззрение внезапно встанет с головы на ноги после такого случая. Найджел был готов на все ради своих безрассудных убеждений, и смерть была ему не помехой. Именно поэтому Алекс опасался, что он вновь попытается совершить подобный абсурдный «обряд» после того, как состоится эта пусть и нелепая, но столь необходимая беседа. Мысли метались в его голове от одного сомнения к другому с невиданной скоростью, и тошнотворное волнение, которое пробегалось по телу щекочущим током ежесекундно, неимоверно его бесило. И как вообще этот разговор будет выглядеть со стороны? Насколько он покажется странным Колби? Алекс резко почувствовал себя еще более неловко, хотя, казалось бы, он и так уже был сконфужен и нервирован как никогда раньше. Он остановился возле искомой комнаты и уткнулся взглядом в дверь, прислушиваясь к тишине, напряженно стоявшей в коридоре. Найджел был прямо за ней – единственной преградой, разделявшей их. И то ли из-за того, что Форбс был на взводе, то ли из-за чего-то иного, что не имело названия в его разуме, сердце Алекса ощутимо забилось быстрее после осознания этого простого факта. Всего лишь пара шагов – и он бессильно сдастся, во всей красе оголив перед Колби ту часть своей души, которую еще не видел никто, потому что никому это не было позволено. Теперь ему уже было все равно, потому что все стремительно потеряло прежнее значение. Отчаяние затмило все вокруг, и даже его когда-то непоколебимое самолюбие и гордость скрылись под этой тяжелой вуалью. Но что он ему скажет? Войдет он, а что дальше? Спросит, как его самочувствие? Легко было бы спросить об этом любого другого человека, но, черт возьми, он собирался говорить именно с Найджелом, а не с кем-то другим. Как можно невозмутимо спрашивать о подобных ординарных вещах невменяемого безумца? Вот что действительно казалось нелепым и немыслимым. Он встревоженно дернулся, услышав едва заметный слуху скрип половиц, и настороженно посмотрел по сторонам, проверяя коридор на отсутствие в нем кого-либо кроме него самого. Алекс знал, что никого здесь больше не было, и понял, что это лишь игра его больного воображения, когда нервно удостоверился в своем одиночестве. Он был уже на пределе, и его почти трясло от всех эмоций и сомнений, обрушившихся на него одновременно. Терпение было на исходе, и он почти физически ощутил, что если он прямо сейчас не сделает того, зачем пришел сюда, то его просто разорвет на части. Он прикрыл глаза на мгновение. Глубокий вдох. Выдох. Хватит. Хватит всех этих мыслей и понапрасну потраченных нервов. Плевать, что он ему скажет; плевать, с чего начнется этот разговор и плевать, спит ли вообще сейчас Найджел. На все плевать. Пора с этим покончить. Он решительно шагнул к двери и без всякого стука резко дернул ручку на себя, даже не до конца осознавая, что он собирался сделать. Словно это был прыжок в ледяную воду, во время которого тело сжалось в будоражащем ожидании неизбежного соприкосновения с холодом, вышибающим дух. И будто со звуком открывающейся двери уже окончательно стерлись все пути к отступлению. Алекс почти вихрем вошел в комнату и тут же столкнулся с вопрошающим взглядом пары неповторимых глаз, в которых Форбс тут же заметил столь непривычное для их владельца недоумение. Найджел стоял у подоконника, облокотившись об него спиной точно так же, как это делал Алекс еще несколько минут назад, и точно так же не спал. А Форбс так и застыл на пороге, держась за дверную ручку и напряженно глядя на Колби. И впервые с той самой ночи они оба посмотрели друг другу в глаза. Все было в этом зрительном контакте. И снова эта ощутимая связь, снова этот могучий поток смешанных воедино мыслей, мистически появившийся из пустоты. Тишина снова резала слух тягостным звоном, и оба, казалось, не могли пошевелиться. Кровь стучала в висках Форбса ритмичными ударами, но былые сомнения исчезли, обернувшись непонятными чувствами, близкими к… спокойствию? Это было странно, но необъяснимо. Нервозность все еще кипела в нем, но этот взгляд… Он словно охладил Алекса на эти короткие мгновения. Однако вскоре Найджел будто бы недовольно разорвал контакт, моргнув и отведя взор прочь, развернувшись к окну лицом. Все оцепенение мигом рассеялось, снова позволяя двигаться. Натянутое молчание продлилось несколько секунд, и тихий низкий голос распорол мертвую тишину: - Здравствуй, Джек. Мурашки предательски прошибли тело Алекса, и непонятно откуда он понял, что Колби ждал его. Это не было ни жалкой догадкой, ни пустым предположением. Он просто знал это. И как назло все слова застряли в горле. - Не ожидал тебя сегодня здесь увидеть, - брюнет снова подал голос, смотря в окно, и в стекле Алекс увидел отражение его задумчивого нахмуренного лица, освещенного луной, - Так зачем ты пришел? Форбс обескураженно отвел взгляд от стоящей у окна фигуры после этого вопроса. Он почувствовал, как его скулы позорно покрылись стыдливым румянцем, потому что он ощутил еще острее, насколько была глупа и бестактна основная причина его бесцеремонного вторжения в комнату Колби, да еще и посреди ночи. В тоне Найджела сквозило выжидающе любопытство. Ненаигранное и тщательно скрываемое, но не настолько тщательно, чтобы Алекс его не заметил. Вот только было неясно, специально ли Найджел позволял уловить эти прозрачнейшие оттенки своих скрытых эмоций или все же наступил тот момент, когда его безупречный контроль над своими чувствами пошатнулся, оголяя небрежно, не до конца зарытые части его души. Но тогда по какой причине его эмоциональный контроль так несвойственно дал сбой? В глотке Алекса все так же стоял тягучий неприятный комок, не дающий вымолвить ни звука. До смешного простые вопросы, крутящиеся на языке, вдруг стало поразительно тяжело задать. Форбс неторопливо поднял голову снова, пересиливая себя и изо всех сил пытаясь подавить убогое отчаяние, вызывающее у него самого уже только отвращение и злобу. Медленно начав осматриваться, он неожиданно понял, что никогда раньше не заходил в комнату этого фанатика. Она мало чем отличалась от его собственной – предметы интерьера были такими же пафосными, но без лишней изощренности, как и в его четырех стенах, однако их расположение было несколько другим. Массивный стол из темного дерева стоял у стены, напротив шкафа с незамысловатыми резными дверцами из того же простого материала; аккуратная кровать располагалась около двери; у изголовья находилась скромная тумбочка, похожая на ту, что стояла между двух окон возле противоположной стены. Однако под тускловатым светом неброской лампы, стоявшей на столе и слабо озарявшей помещение, Алекс заметил здесь еще одно отличие от его комнаты, и, пожалуй, оно было самым главным и первостепенным. Хирургические принадлежности, изящно разложенные по столу, и всяческие баночки и склянки с желтоватым содержимым, стоявшие в заметном строгом порядке тут же, заставили Форбса вспомнить, как этот психопат обставил своими жуткими приспособлениями и его скромную обитель. Алекс слабо поежился. - Джек, - на этот раз немного резкий голос заставил его отвлечься от разглядывания поблескивавших лезвий, - Зачем ты пришел? Лицо повернувшегося обратно Найджела, скрестившего руки на груди, снова можно было видеть не через отражение в стекле. Алекс шумно выдохнул и наконец сделал полноценное движение, закрыв дверь за собой и нерешительно шагнув вперед. А хаос в голове все так же бушевал, вызывая мигрень. Он на секунду зажмурился, прогоняя ее этим движением, и вновь устремил почти растерянный взгляд на лицо Найджела, на котором не было ни тени привычной надменной усмешки, которая раньше нахально плясала на его физиономии практически каждый раз, когда он смотрел на Форбса. Он терпеливо ждал ответа на поставленный вопрос и, казалось, мог так простоять вечность и еще немного. Вот только Алекс не мог. - Я… - он открыл рот, чтобы выдавить хоть малейший звук, и с облегчением почувствовал, что может говорить. Бровь Колби автоматически взлетела вверх, придавая его лику хотя бы подобие выспренней самоуверенности и протокольного недовольства, однако эта маска была ложной, и оба знали, что за ней скрывалось. Он сглотнул, пропихивая ощутимый комок в глотке обратно, и выпалил: - Как ты себя чувствуешь? Напускная гримаса сошла с лица Колби, обнажив знакомое любопытство и легкое замешательство, крытое неразборчивой надеждой и все тем же ожиданием. Блеск в его голубых глазах, появившийся после произнесенного Алексом вопроса, был виден даже в этой полутемноте, в которой они стояли лицом к лицу на небольшом расстоянии. И внезапно Найджел улыбнулся. Просто и ненавязчиво, без вызова и издевки, улыбнулся одними уголками губ. И сердце Алекса на короткий миг замерло, что не укрылось от него самого. Растерянность. Вот что он почувствовал. Это было странно, но даже ненависть, которая перманентно сопровождала Алекса в присутствии Колби, куда-то спряталась и не желала показываться. - Что конкретно тебя интересует? – ответил вопросом на вопрос Найджел, - Как я себя чувствую вообще или… - Как ты себя чувствуешь после того, как чуть не скончался в моей комнате, идиот, - нетерпеливо и раздраженно перебил его Алекс. Колби усмехнулся. - Это всего лишь пустяк, Джек. Ничтожный и глупый пустяк, о котором нет необходимости беспокоиться. К тому же, как видишь, я стою сейчас прямо перед тобой, и… - он посмотрел в сторону, будто на секунду задумавшись над тем, что сказать, - Я чувствую себя прекрасно. После небрежно произнесенного слова «пустяк» лицо Алекса непроизвольно вытянулось. «Больной» - пронеслось в его голове вместе с воспоминаниями об окровавленной руке Найджела, разрезанной поперек запястья. Как? Как, черт возьми, он мог так невозмутимо и почти наплевательски говорить о своей жизни, висевшей на волоске? - А родители? Они ничего тебе не сказали? - А что они мне могли сказать, Джек? – мягкая улыбка, игравшая на губах брюнета, казалась беззаботной и сумасшедшей, - Я сказал им, что просто неудачно провел опыт, вот и все. Отцу не нужно было каких-то дополнительных объяснений, он всегда больше всего на свете беспокоился о своей репутации, поэтому умял наклевывавшийся скандал с твоим отцом и просто увез меня домой после врачебных процедур. Алекс не знал, что сказать. Он узнал, что хотел, но что-то его удерживало и не давало так просто выйти из комнаты одноклассника, как будто он забыл о чем-то важном, пока собирался с духом и топтал свой эгоизм. Облегчение начало слабовато чувствоваться, но Форбс знал, что все равно что-то было не так. Он робко сел на край кровати рядом с ним, уткнувшись взглядом в пол и поставив локти себе на колени, ощущая, как какая-то сила все так же мучительно царапала его изнутри и не давала покоя. - Но зачем ты вообще попытался раскроить себе вены? – тихо спросил он, рассматривая свои ладони, будто выискивая шрам от того пореза на своей коже. - Я? – его тон был несколько удивленным, - Неужели ты думаешь, что я собирался убивать себя? Я хотел лишь нашего единения… Мы избранные, помнишь? Снова этот искренний участливый тон, полный оживления. Тон, с которым он мог говорить только о единственном важном для него вопросе. Алексу с каждой секундой становилось все менее и менее комфортно. - Нет, Джек. То, что случилось, произошло случайно. Я не хотел перерезать вены. Просто в тот момент ты был напуган, - он вздохнул, немного повременив с тем, что хотел сказать потом, - И ты толкнул меня. Алекс в ту же секунду поднял голову, ошалело посмотрев на Колби, повернувшегося к Форбсу боком и все так же невесомо улыбавшегося. Неужели он сам был виноват в том, что Найджел едва не умер?.. Алекс замер, словно пораженный молнией. Он смотрел на фигуру у окна во все глаза и даже не моргал, а в его голове резко стало пусто. - Но я не виню тебя, Джек, - он опять повернулся к Алексу, заметив его шокированный недопонимающий ступор, - Потому что это всего лишь пустяк, и ты ни в чем не виноват. Форбс не мог оторвать ошеломленный взгляд от такого спокойного Найджела, как будто он говорил не о том, что из-за Алекса чуть не попрощался с жизнью, а о какой-то обыденной мелочи вроде облаков на небе. Глаза вдруг противно защипало, и он поспешно спрятал лицо в ладонях. - Господи, Найджел… Последние слова Алекс почти прошептал, сомневаясь, что одноклассник их услышал. Очевидно, Колби просто не понимал, да и не хотел понимать, что он был виновен, и еще как, несмотря даже на то, что это и вправду было случайностью. Но как он этого не понимал? Как он не видел этой ясной как день истины, непринужденно уверяя Форбса в том, что не стоит об этом беспокоиться? Неделю назад погребенное где-то в небытии чувство вины возродилось за считанные мгновения и выросло до невообразимых размеров, захлестнув его с головой. Он не представлял, что ему теперь делать. Безумное буйство чувств вновь закрутилось в нем ураганом, и речи о каком-то облегчении уже и быть не могло. Неконтролируемая злость на самого себя, смешанная с неуместной сейчас злостью на Найджела, стыд, подавленность, непонятное сочувствие, отчаяние – снова все закружилось, как водоворот в встряхнутой бутылке, наполненной жидкостью. И все, что он теперь ощущал по отношению к Найджелу, - это лишь сожаление и желание повернуть время вспять. Но заслужил ли такой психопат как Колби его сожаления? Человек, виновный в смерти Джоша; человек, убивший Сьюзан; человек, так бесстрастно поэтапно разрушавший его жизнь, наконец, - заслужил ли он? Алекс понимал, что эта жалость без сомнения была незаслуженной, но все равно что-то внутри него подпитывало эту эмоцию, и он уже наплевал на сопротивление, потому что это было невыносимо. Он провел пальцами по своим рыжеватым волосам и встал с кровати, спрятав ладони в карманах брюк и угрюмо смотря исподлобья на Колби. - Джек, - он снова усмехнулся, чуть заметно качая головой, и это уже казалось дикостью, - Беспокойство излишне. Он неторопливо шагнул к тумбочке и открыл первый ящик, извлекая оттуда какую-то небольшую прозрачную емкость с жидкостью и пару кусочков ваты. Форбс неотрывно следил за каждым его движением. Как будто Колби демонстративно издевался над ним. Найджел изящно задвинул ящик обратно и поставил вытащенные предметы на подоконник, опять развернувшись к Алексу полубоком. Он плавно закатил рукав свитера, заставляя Форбса невольно напряженно сжаться от эффекта дежавю. Взгляд Алекса скользнул по обнаженной руке брюнета, и в полутьме он заметил уродливую линию на его запястье. В руках Найджела оказалась бутыль, и он попытался аккуратно открутить крышку, но резким движением ненароком расплескал немного содержимого. И после этого Алекс не выдержал и уже сам внезапно сорвался со своего места и пересек комнату за пару мгновений, оказавшись рядом с Колби и выхватив из его ладоней емкость. В отчаянии ему захотелось хоть как-то помочь Найджелу, как бы это парадоксально ни звучало. Пусть с той ночи прошло немало времени, и Колби уже наверняка мог справиться со всем самостоятельно, пусть это было нелепо, глупо и неловко, пусть Найджел сейчас смотрел на него удивленным непонимающим взглядом, - пусть. Алексу уже было совершенно все равно. Он неразборчиво схватил кусок ваты с подоконника, приложил к горлышку бутыли, оперативным движением смочив его, и, со стуком поставив жидкость обратно на подоконник, аккуратно взял руку Найджела, развернув внутренней стороной к себе. Он ненадолго в нерешительности замер, в упор смотря на заживающий порез – теперь он мог разглядеть его вблизи. Швы уже были сняты, но бордовая линия неровным контрастом выделялась на бледной коже парня. Алекс поднял нахмуренный взгляд на Найджела и прижал вату к ране. Can't offend my modesty Thank you for defiling me Language pure as binary Instruct with dishonesty In nature there's no tragedy Bandage them in tapestry Trade comfort for identity Drown me in kerosene И опять наступила тишина. Снова, как и две недели назад, они смотрели друг другу в глаза, молча стоя в полутьме, освещаемые лишь бледными холодными лучами луны и желтоватым светом неяркой лампы, понуро согнувшейся на столе. Алекс чувствовал успокаивающую прохладу чужой кожи в своих руках и даже машинально провел пальцем по гладкой поверхности его руки. Снова этот взгляд. Взгляд, который Алекс уловил на себе краем глаза, сидя в тайном подвале Найджела; взгляд, с которым Колби смотрел на него украдкой последние дни. Теперь этот тревожный томительный трепет был виден Алексу во всей красе, отражаясь в глазах Найджела грустным, но живым блеском. Сомнений не было, Форбс узнал этот завораживающий взор мгновенно. Напряженный подрагивающий вздох Колби спровоцировал возмутительную тянущую судорогу внутри тела Алекса, пульсом отдавшуюся где-то внизу живота приятной истомой. Он тяжело сглотнул. Знакомый ему густой липкий туман сгустился, и воздух будто отяжелел, нависнув над ними сонливым куполом. Найджел снова был слишком близко. Алекс ощущал почти физически это методичное спокойствие, которое Колби в себе непоколебимо удерживал, выдавая себя лишь заметной тревогой и легким недопониманием. Но его мысли… Форбс знал, что несмотря ни на что, даже сейчас Найджел сохранял здравость ума и целомудрие, в отличие от него. Но что заставило их двоих замереть в этом странном страхе? Почему все вокруг вдруг показалось каким-то магическим? В какой-то момент Колби медленно опустил взор на рот Алекса, отчего-то немного хмурясь и невинно, незаметно для самого себя, несильно закусил свою нижнюю губу. Он снова посмотрел в глаза Форбса, внимательно ловившие каждое малейшее движение, и застыл, потому что почувствовал неожиданное прикосновение искусанных губ к своим. Весь мир остановился. Зачем? Почему? Все вопросы мигом вылетели из головы Алекса со всеми другими мыслями, оставляя за собой тупую пустоту. Наплевав на все, он лишь не сдержал яркого необъяснимого порыва, даже не осознавая своих действий. Поцелуй. Простой поцелуй, без всяких ненужных слов и действий. Он забыл обо всем, прижавшись своими губами к обветренным губам Найджела, почувствовав, как пульс брюнета заметно участился. Алекс даже не удивился, когда Найджел приоткрыл рот и невесомо провел кончиком языка по его нижней губе. В ответ он углубил поцелуй, настойчивее впиваясь в губы Колби. И в тот момент он не думал ни о чем. Ни о том, что он ненавидел этого человека, ни о том, зачем он пришел к нему в комнату посреди ночи, ни даже о том, что будет потом. Лишь удовлетворение, фейерверком взорвавшееся внутри него, и покой, который он почувствовал впервые за столь долгое время, волновали его во время этих прикосновений, лишенных остервенелости, злобы и отчаяния. И только когда легкие начало нестерпимо жечь от нехватки кислорода, Алекс прервал поцелуй, отстранившись от Колби. Он ошалело смотрел на него, будто очнувшись от транса, и только теперь постепенно начал осознавать, что только что произошло. Найджел невозмутимо смотрел на него ответным взглядом, казавшимся даже довольным, но немного смущенным. Алекс не мог поверить, что Колби был способен чувствовать подобные эмоции. Он отшатнулся от Найджела, ощущая, как все его лицо покрылось густым румянцем от невиданного стыда и вновь резко подкатившей злости на самого себя. Зачем он это сделал? Вновь время шло своим чередом, а планета крутилась вокруг своей оси, и все облегчение и покой оказались всего лишь иллюзией, развеявшейся с возобновившимся движением мира. Никогда еще он не чувствовал себя настолько неловко и растерянно. Бессильная ярость захлестнула его с головой, заставляя кожу покрыться рябью от ужаса и неверия. Алекс моментально отвернулся и стремглав вынесся из комнаты вон, не в силах находиться с этим человеком в одном помещении наедине. А Найджел так и остался стоять у окна в недоумении, смотря на захлопнувшуюся за Форбсом дверь. Смоченная лечебным раствором вата давно валялась на полу у его ног, оставив на запястье влажный, терпко пахнущий след. Отдаленно он услышал еще один хлопок закрывшейся двери в коридоре и невольно вздрогнул. Тишина снова поглотила полутемную комнату. I'll protect you from All the things I've seen And I'll clean your wounds Rinse them with saline Kerosene*