И что ты здесь забыл?

— После "ВидеоПипл" мы приехали к моему другу Бенедикту, где я типа заночую, — говорю я в камеру. — Только у него тут что-то странное. Какие-то странные крики на балконе. Бенедикт, ухмыляясь, раздвигает шторы, открывая моему взгляду балкон. Несчастный вид Совергона, отчаянно пытающегося попасть в квартиру, вводит меня в состояние истерики. Я смеюсь и не могу остановиться. Смешливости мне добавляет уставшее состояние организма после бессонной ночи. В таких случаях все кажется в разы смешнее, примерно как в состоянии алкогольного опьянения. Я подхожу к балкону и вижу надежду на то, что я его выпущу, в глазах Миши, но я просто закрываю шторы. — Все в порядке, — говорю в камеру. Конечно, в порядке. Этот ублюдок еще ответит, какого хрена он тут забыл и почему я об этом не знаю. Потом интерес все–таки берет свое и я, раскрыв шторы, вижу, как этот чудила открывает окно, явно намереваясь в него выйти. В душе вспыхивает паника. Окей, я знаю, что он так вряд ли когда–нибудь сделает, но... Это Миша. Этим все сказано. Открыв балконную дверь, я попадаю на балкон. Обхватив за живот Совергона, тяну тело на себя. «Фанфики, не забывай про фанфики», — думаю, вспоминая, что камера все еще включена. Хотя, ладно. Мое видео без намеков на Рэнделлгон — не мое видео. Миша упирается и кричит что–то о позоре и невозможности жизни с ним. Я смеюсь. И только потом замечаю расстегнутый ремень. Окей. С каждой секундой все становится интереснее. Заметив мой взгляд, Миша вылетает в открывшуюся балконную дверь (пока я спасал этого горе–суицидника, нас уже успели закрыть на балконе, то–о–онко намекнув на Рэнделлгон) и кричит: — Я просто хотел его ремнем отпиздить! Погодите–ка. Меня? Кто–то, кажется, доигрался... Отключаю камеру и хватаю Совергона за плечо, затаскивая обратно на балкон. Хорошо, что на пластиковых дверях есть подобие ручки с обратной стороны. Это помогает мне плотно закрыть дверь изнутри, предварительно задернув шторы. Миша смотрит на меня и улыбается во весь рот. «Долбоеб», — думаю я. — И что ты здесь забыл? — спрашиваю, смотря на него. Он все так же улыбается, будто пристукнутый. Ну, или реально пристукнутый. — Он нагло заманил меня сюда! — смеется Миша. — Это чем же? — скептично уточняю. — Не поверишь, — он подходит вплотную и жарко шепчет на ухо: — тобой. Я давлюсь воздухом и кашляю, а эта маленькая мерзость ржет в голос и снова пытается слинять с балкона. Стоять, я сказал. Снова хватаю за плечо и на этот раз вжимаю его в перила. — А что с твоим ремнем? Какого хера ты делал на закрытом балконе один с расстегнутым ремнем? Совергон опять ржет, а я думаю, что он обдолбанный. Хоть и знаю, что он не употребляет. — Он, ты не поверишь, расстегнулся. — Сам? Какой самостоятельный у тебя ремень! — конечно же, я не верю. Бредовая отмазка. Миша подходит ко мне, обвивает руками шею и целует. Я на мгновение забываю, о чем мы тут вообще говорили. Но потом мысли возвращаются на место. — Ты мне рот–то не затыкай, — говорю я, оторвавшись от парня. — А ты мне сцен ревности не закатывай, — он опять улыбается, и я не выдерживаю тоже. Мы смеемся, и довольные и радостные выходим с балкона. Бенедикт понимающе качает головой, а нам весело. Мы просто смеемся, глядя на него. Ну, говорил же, обдолбыши!