В погоне за ветром

Был точно такой же вечер, какой был несколько месяцев назад. Только теперь ночная темнота спустилась на город намного быстрее. По улицам гулял холодный ветер, забираясь под одежду прохожим, которые быстро шли по своим домам, желая, наконец, хоть чуть-чуть согреться. Был уже поздний ноябрь. Уже давно наступили суровые холода, по утрам все было покрыто инеем, ветер не щадил и так красных щек прохожих. Только снега до сих пор не было, как будто зима посчитала, что еще не настало ее время. Аллен точно также шел вдоль однотипных домов, пряча замерзший нос в длинном вязаном шарфе. Только теперь он не мог выдавить из себя даже подобие жизнерадостной улыбки. Все его мысли сводились к Канде. Они терзали седовласого изнутри, не давая возможности исцарапанному сердцу зажить. С тех пор, как японец исчез, прошел месяц. Уже две недели, с опозданием на месяц, Аллен ходил в школу. Ему повезло, что из-за затянувшегося ремонта, их школьный год начался с октября, ведь так он нагнал программу намного быстрее. Аллен продолжал хорошо учиться, ходить на тренировку по брейку, гулять вдоль набережной после школы, но ничего не радовало его. Уолкер видел, что даже Мана начал беспокоиться за него, но ничего не мог поделать. Тоска по Канде, по его крепкому, теплому телу, по его особенному запаху, не давала седовласому ни минуты покоя. Даже во снах он видел Канду. Это было тяжело. Тяжело осознавать то, что то, что ты любишь, да: Аллен осознал, что втрескался в японца по уши, ушло от тебя. Что ты не знаешь, где оно, помнит ли вообще о твоем существовании. Думает ли о тебе. Любит ли?.. Тяжело было принять то, что теперь он не мог найти радость в жизни. Сначала Аллен с остервенением пытался найти былой азарт от танцев, но так и не нашел его. Обычно он любил ходить вдоль реки и любоваться природой парка, но теперь он не видел смысла в этой бесцельной потере времени. Теперь же седовласый смирился. Смирился, что весь его смысл жизни улетел за независимым и свободным ветром, создаваемым мотоциклом. Мотоциклом Канды. Да он и сам по себе независимый, гордый, свободный... И было бы глупо пускаться в эту бессмысленную погоню за ветром, в надежде его поймать. Ведь, если он захочет, он сам вернется к тебе, облетев Землю. А может он найдет себе место получше и навсегда останется там, позабыв о тебе и твоей любви. Аллен остановился и посмотрел вдаль, туда, где река делала небольшой поворот и впадала в море. С одной стороны это близко, отсюда в погожий день можно с легкостью увидеть песчаный берег. А с другой так далеко, пешком добираться до туда долго и изнурительно. Уолкер там часто бывал со своей семьей. Когда он был маленьким, ему нравилось плескаться в воде и пугать мелких рыбешек. Теперь же ему нравилось вдыхать свежий прохладный воздух, чувствовать ледяной ветер на коже и представлять, как этот же ветер вскоре встретит Канду где-то далеко отсюда. Телефон в кармане курки Аллена издал короткий щелчок. Седовласый вытащил его, и посмотрел на светящийся экран. Новое сообщение от Лави. С тех пор, как Аллен пошел на поправку, он часто звонил, или слал смс’ки. Они стали кем-то наподобие друзей. Кстати, Лави и Линали единственные, кто знают о страданиях Уолкера и всячески пытаются его подбодрить. Пару дней назад Лави звонил и сказал, что они с Линали решили пожениться. Искренне порадовавшись за них, седовласый обрек себя на каждодневные восхищенные вопли рыжего. Вот и сейчас, после вопроса «как дела?» следовало 100500 предложений о сегодняшнем дне, большинство из которых описывали, какая Линали красивая, замечательная, и т.п. Аллен горько усмехнулся и продолжил идти вперед, попутно набирая ответ своему новому другу. Он, правда, был очень рад за счастье этих двоих, учитывая, в какой обстановке они каждый день работают. Но это невольно еще больнее тыкало и так исстрадавшегося Уолкера носом в то, что его счастье ушло сквозь пальцы. Снова подул сильный порыв ветра, морозя и так замерзший нос Аллена. Вдруг, сквозь толстый двойной слой шарфа, он почувствовал знакомый запах. Запах лилий и лаванды. Забыв о недописанном сообщении, седовласый резко вскинул голову. В десяти метрах от него, облокотившись об ограждение локтями, и рассеяно смотря вдаль, стоял Канда. Уолкер застыл на месте, жадно запоминая каждую черточку то ли видения, то ли, правда, его настоящего. А Канда почти не изменился, но было в нем что-то, что полностью изменяло его образ. Длинные волосы все также были собраны в высокий хвост, черты лица все такие же острые. Щеки немного покраснели от мороза, шея так же, как и у Аллена была закутана в шарф. Кожаная куртка с косой молнией сменилась темного цвета пальто. Японец то и дело сжимал и разжимал замерзшие руки, потирая их пальцами. Краем глаза Аллен глянул немного в сторону. Да, это было то самое место, где Канда когда-то давно его сбил, надо было только перейти дорогу. Тут Канда вздрогнул, будто вырвал самого себя из мыслей, и повернул голову к застывшему парню. Как только их глаза встретились, у Уолкера внутри как будто несколько фейерверков одновременно взорвалось, живот скрутило, как от волнения, кровь сразу прилила к и так красным щекам, а ноги подкосились, угрожая в любой момент уронить их хозяина. Но это состояние не помешало Аллену заметить необычный блеск в глазах японца. Это был блеск жизни, блеск цели в будущем, блеск, который возникает, когда ты принимаешь какое-то важное решение, которое кардинально меняет твою жизнь. Так они стояли около минуты. Канда просто смотрел в глаза седовласого и молчал, а Аллен открывал и закрывал рот, как рыба на суше, и пытался успокоить бурю эмоций внутри. Канда первый прервал это созерцание и, оторвавшись от холодных перил, подошел к Аллену, у которого с каждым шагом японца живот крутило все сильнее, а щеки стали пунцовые, на фоне которых даже шрам поблек. - Мояши... - от этой, казалось бы, простой клички у Аллена снова внутри все взорвалось. Канда стоял и слушал, как гулко и часто бьется его сердце, когда он смотрит на Аллена. Тот, видно, растерялся, хлопал ртом и чего-то сильно краснел, хоть на улице еще не настолько холодно. Как же он скучал по этому мальчишке. Сначала он думал, что, уехав подальше отсюда, он скорее забудет Аллена, но стало только еще невыносимее. Каждый день он засыпал с мыслями о нем, и просыпался тоже. В конце концов, проведя еще один самоанализ, он понял, что скрывать чувства от самого себя как минимум глупо. Поэтому он бросил свою новую работу в городке севернее от этого и приехал, чтобы снова увидеть причину своей тоски. И теперь, вновь сказав кличку, которую сам же и придумал, вместе с облачком пара, вырвавшимся изо рта, с него как будто свалилась вся накопившаяся тоска. И он понял, что теперь не сможет уйти отсюда без него, больше не сможет бессловесно сбежать от своей любви, сколько бы его ни точила закалка жизни. Не удержавшись, Канда дотронулся до щеки Аллена. Холодные пальцы от контакта с теплой кожей неприятно закололо. Седовласый дернулся, как будто проснувшись, в его глазах отобразилось непонимание. Облизнув потрескавшиеся на морозе губы, Канда наклонился и поцеловал Аллена. Не было ничего необычного в этом поцелуе: ни языка, ни слюней, ни всего розового и сопливого, что пишут в любовных романах. Это было всего лишь легкое касание губ, которое сказало обоим все, что они бы ни за что и никогда не сказали вслух. Отстранившись, Канда вновь посмотрел в глаза Аллену, который стоял, как громом пораженный. Смущение боролось в нем с растерянностью. Усмехнувшись уголком губ, Канда вновь прильнул к чужим губам, не встретив сопротивления. На этот раз поцелуй был долгим, нежным, как будто японец выплескивал все эмоции, что были скрыты где-то глубоко внутри. Оттаяв от шока, Аллен неуверенно начал отвечать ему. Он имел опыт в поцелуях, но сейчас он будто превратился в ботаника-девственника, у которого никогда не было девушки. Страсть и напор возрастали, постепенно, по мере того, как раскрепощеннее становились целующиеся. И мало кто знал, что бы случилось этим вечером на одной из тихих улиц, если бы эти двое не услышали за собой звон разбитого стекла. Оторвавшись от Канды, Аллен обернулся. В паре метров от них стоял Неа с, мягко говоря, офигевшим лицом, во все глаза смотря на парочку. По дороге из разбитой бутылки текло темной пиво, которое мужчина наверняка хотел выпить до прихода домой. Не судьба, видимо. - Н-Неа?... - это было единственное слово, которое седовласый смог из себя выдавить. - А-Аллен... это вы тут... что?.. - Неа переводил взгляд со своего племянника на Канду, все еще не веря в увиденное. - Целовались... что ли?.. - Да, - опередив Аллена и обняв его со спины, ответил Канда. Полностью растерявшийся Аллен просто облокотился о Канду, наслаждаясь долгожданными объятиями, оставляя японцу разруливать ситуацию со своим опешившим дядей. Седовласый был уверен, что он справится, поэтому даже не слушал, о чем они говорили. Когда Неа все же принял более-менее нормальный вид, без круглых-круглых глаз, он сказал, что пойдет вперед. Посетовав немного над разбитой бутылкой и понимающе глянув на своего племянника, мужчина повернул за угол, напевая себе под нос зазубренную до дыр колыбельную. - У тебя хорошая семья, - наконец, Канда вывел Аллена из состояния бесформенной амебы. - Я знаю, - промурлыкал тот, нехотя высвобождаясь из объятий и передернувшись от снова пробравшего его холода. Тут Аллен вспомнил свой сон-видение, когда он потерял сознание от пулевого ранения, и добавил: - А твоя? - Что моя? - Канда оторвался от своего мотоцикла, стоявшего рядом с ним, и поднял голову. - А твоя семья? Где она? Канда опустил голову, поджав губы. Это была больная тема для него. ЧО замел все следы того дела, вот только не учли они один нюанс в лице упрямости и гордости одного мальчика. - Я жил с матерью,- начал Канда после нескольких минут молчания, ведя справа от себя байк.- Она была учительницей младших классов в школе, в которой ты учишься,- на этих словах седовласый передернулся.- Я тогда только в школу пошел, мне 7 исполнялось. Был уже конец первого года, когда в мой класс ворвались люди Семьи Ноя. На моих глазах они перерезали и расстреляли всех моих одноклассников и повесили мать. Члены ЧО тогда не успели прийти вовремя, и спасать им пришлось только меня. Они тогда замяли все подробности гибели людей, сказали всем, что единственный выживший на самом деле мертв, а меня взяли к себе. Они поили меня какой-то дрянью, которая должна была стереть мне память, только я после первого же приема понял, что она делает. Я прикинулся, будто все забыл, а на самом деле подпаивал кустик около столовой. Вот так. Весь остальной путь они шли молча. Но это молчание говорило лучше, чем тысячи слов из уст обоих. Аллен понимал, что то, что он видел, был далеко не обычный сон. Наверно, уже тогда между ними появилась какая-то связь, которая и позволила увидеть Уолкеру то, что в жизни никогда не упоминалось. - Канда,- окликнул японца Аллен уже около самого дома,- ты ведь больше не уедешь? - А куда же я денусь от тебя, Мояши? - Аллен я, - на автомате выдал тот и, обернувшись, широко улыбнулся,- Мана будет рад, что ты останешься. - Надеюсь на это, иначе мне придется в тайне жить у тебя в шкафу. - Не дождешься, БаКанда~ Аллен вприпрыжку направился к крыльцу. Ему на лицо падали первые снежинки, кружась в легких порывах ветра. Этот ветер пролетит и скроется где-то далеко-далеко отсюда. Он уже никогда не вернется в это место, он затеряется где-то на просторах Земли. А его ветер вернулся. И теперь он уже никогда его не отпустит.