Miniature heart

На улице была весна. Дождики, зачастившие в этом городе, оставляли на асфальте и тротуарах большие лужицы, которые так любил этот маленький котик-озорник. И пока папа отвлекался на свой телефон, малыш, отбегая от папочки, с огромными светящимися от счастья глазками, в своих ярко-желтеньких резиновых сапожках, которые были настолько маленькими, что даже не занимали всей ладони Джерарда, скакал по луже, разбрызгивая водичку вокруг себя и радостно хлопая в ладошки.  — Ах ты, маленький хулиган! — охнув, папочка тут же подбежал к сынишке и подхватил его на руки, а тот визжал что-то несвязное, свое детское, еще и перемешанное с мяуканьем, делясь с папочкой впечатлениями. Джи только засмеялся, умиляясь тому, что это котик так любит возиться в воде. Он уже был весь мокрый, и ни сапожки, ни плащик-дождевик нежно-голубого цвета не помогли ему остаться хоть немного сухим, поэтому им пришлось отправиться домой. Но вдруг где-то появилась вспышка света, и малыш, сидящий на руках у папы, навострил ушки, начав крутиться на его руках, а затем раздался грохот, и малыш испуганно сжался и так жалобно, отчаянно мяукнул, а затем тихо заплакал, и Джерард тяжело вздохнул, целуя свое маленькое чудо в пухлую щечку. — Это просто гром, Фрэнки, все хорошо, слышишь?.. Да, да, мы идем домой, не плачь. — А испуганный ребенок, хоть и слыша успокаивающий голос любимого папы, весь дрожал, и когда они уже стояли в лифте, он аж тихо вскрикнул, когда раздалась новая волна грохота, и расплакался еще громче. А затем, когда они уже были в теплой, их большой и уютной квартире, по подоконникам начал греметь дождь, и котенок, запаниковав, прямо в сапожках убежал в свою комнату и залез под кровать, громко и отчаянно мяукая от страха, потому что гром тоже не затихал, и ему было так страшно, так плохо, и папочка знал это. — Мой мальчик, ну же, иди сюда. Папочка спасет тебя. — Мужчина тут же торопливо прибежал в маленькую комнатушку, но тот ни в какую не вылезал, только высунул лапку, касаясь папиного колена и стараясь схватить его, будто стараясь затащить к себе, чтобы и папочку спасти. Но у того всегда был один единственный выход к спасению, который стоял на кухне, в холодильнике и на полке вместе с посудой. Разогрев молочко и перелив его в бутылочку, Джерард тут же вернулся в комнату и сел у кровати, а сам осторожно поднес бутылочку к месту, где прятался малыш, но не дал ему в руки, и котенок тут же захныкал снова и жалобно мяукнул, а затем неуверенно высунул мордочку, и по поджатым к голове маленьким ушкам папочка понимал, как ему страшно. — Давай, вылезай, мой хороший. У меня тут теплое молочко, ты ведь хочешь его, да?.. Папочка тебя обнимет и покормит, все хорошо. — Он улыбался, так ласково и нежно, а мальчонка, видя папочку и любимое молочко, начал потихонечку выползать, медленно и с опаской, но когда грохот раздался снова, он прямо вылетел папе на руки и всхлипнул, поджимая к головке ушки и пряча мордашку на сильном плече. А затем папа, такой хороший и теплый, пахнущий чем-то родным и уютным, уложил малыша на своих руках, и поднес соску к маленькому ротику, и Фрэнки тут же обхватил ее губками, начав чмокать и сжимать кулачками папин воротник. Папочка же тихо напевал ему колыбельную. За окном бушевала гроза, ветер разметал листья, и капли барабанной дробью били в окно, а в квартире было тепло, сухо, и папа так нежно, так красиво пел, что котик начал засыпать, сквозь сон продолжая тянуть молочко, что вызывало самую добрую и искреннюю улыбку и мужчины. И как бы не было трудно с этим комочком страхов и любопытства, он был самым счастливым в мире, слушая это чудесное урчание, которое было словно колыбельная для него. Колыбельная в бушующую грозу.