Сообщающиеся сосуды

***

— Саша, да постой же ты уже! За Сашей бежала Елена, их медсестра. Он так и шёл по берегу вперёд. В никуда. Просто чтобы идти. Не стоять. Не останавливаться. Почему-то казалось, что останавливаться нельзя. Пока он идёт — не всё закончилось. А если остановится — всё закончится. — Зову тебя, зову, — говорила Елена, догнав его. — Ты что — не слышишь меня, что ли? Может, тебя оглушило? Конечно его оглушило. Но не звуки. — Ох, да тебе самому противошоковое нужно, — вырвалось у Елены, когда она увидела выражение его лица. Саша помотал головой. Мол — ничего мне не нужно. Ни-че-го. Абсолютно. Единственное, чего Саше сейчас хотелось — это чтобы его оставили в покое. Чтобы никто к нему не лез, не говорил с ним. Потому что всё исчезло. Всё. Ничего не стало. Ничего. — Саша, дай мне её осмотреть. — Отстаньте. Просто отстаньте. — Саша, не глупи. — Ну прошу вас — не лезьте. Ну что вам стоит. — Саша, смотри… Елена наконец остановила его. Оттолкнуть её Саша не мог. И не мог понять, что она делает. Зачем она поднесла к лицу Лены зеркальце. — Видишь? Что он должен видеть? Почему у Елены такая радость в голосе? — Ты видишь, что с зеркалом? Она сошла с ума? Какое ему дело до зеркала?! — Саша, ты видишь, что зеркало запотело?! Да, это ему видно. Но неужели она не понимает, что ему нет дела до этого??? — Саша, до очнись ты уже! Ты что — не понимаешь, что это значит? Саша почувствовал, что уже смертельно устал от этой надоедливой Елены. Что ей надо от него? Почему она от него не отстанет?! Ей что — делать нечего? Пусть идёт к другим. — Идите уже… куда-нибудь. Наверняка кому-то нужна ваша помощь. Саша почувствовал, что его щеку обожгло. Что это? Елена его ударила? Зачем? Впрочем, неважно. — Ну что? Пришёл в себя? Прости, конечно, но с тобой иначе никак. Ты хочешь или нет, чтобы я ей помогла? Саша горько ухмельнулся. Чем ей теперь помочь-то можно? — Саша, ты что — решил дать ей умереть без помощи? — Вы издеваетесь?! — Ты о чём? — Она и так… — Что и так?.. Ты что — решил, что она умерла? — А разве?.. — Саша, Сашенька, я же тебе объясняю — она пока ещё жива. Зеркало же запотело. — Зеркало? — Ну да — я же тебе показывала. — Но как… она же не дышит. — Да дышит она пока, просто очень тихо. — Тихо… — Да, у неё шок и она оглушена. Но жива. Но если ты не дашь мне её сейчас же осмотреть — не исключено, что она может и умереть — и по ТВОЕЙ вине. Если не оказать ей помощь. И срочно! Саша растерянно осмотрелся. — Клади сюда, — распорядилась Елена. Ей пришлось помочь Саше расцепить его руки — их частично свело. Мышцы пока ещё плохо слушались. Саша в полной растерянности смотрел на быстрые сосредоточенные действия Елены, хлопотавшей около Лены. Он был до сих пор не в силах поверить в то, что есть надежда. Он был уже настолько уверен в том, что всё кончено. Несмотря на категорическое нежелание в это верить. А сам даже не сразу сообразил, о чём ему говорит Елена. И сейчас он боялся, что крошечный огонёк появившейся надежды снова погаснет. Второй раз прийти к выводу, что всё кончено? После того, как неожиданно появилась надежда? — Всё, — сказала Елена. Саша почувствовал, что умирает. Перехватив его взгляд, Елена поспешно добавила — — Эй, я имею в ввиду, что всё — это значит всё нормально. Опасности нет. Она будет жить. Правда. Саша молчал, не успев ещё переключиться на новый смысл слова «всё». Он подумал, что, наверное, примерно так чувствует себя приговорённый, которому в последний момент сообщили об отмене казни. — Саш, можно я укол тебе сделаю? — спросила Елена, обратив своё пристальное внимание теперь и на него. — Зачем? — Чтобы помочь тебе прийти в себя. — Я и так приду. — Ну как хочешь. Но зря отказываешься — укол помог бы тебе вернуться в строй. — Не надо. — Саша, я не пойму — до тебя дошло или нет, что она жива? — Дошло. — Точно? — Я боюсь поверить в это. — Поверь, Саша. Всё на самом деле нормально. — Какой же я дурак. Как я мог поверить в то, что она умерла? — Это шок, Саша. Не вини себя. — Когда она очнётся? — Я сделала ей укол для ускорения восстановления. Она отдохнёт — и проснётся. — И всё? — И всё. А ты чего ожидал? — Я не знаю. …Это просто чудо какое-то. Неужели она будет жить. — Будет, Саша. Только пусть не встаёт сразу, как проснётся. Проследишь? — Прослежу. — Теперь надо заняться тобой. — Не надо. — Ты выглядишь намного хуже, чем она. — Это неважно. — Ты хочешь или нет быть в сознании, когда она проснётся? — Хочу. — Тогда дай мне нормально обработать твою рану. — Ладно. Обрабатывайте. Саша почти не чувствовал ничего, когда Елена обрабатывала его собственную рану. Все ощущения были приглушены из-за другой, намного более сильной боли, которая пока ещё не ушла из него. Его пока ещё штормило. И, кажется, мутило. Наверное, у него морская болезнь на этот вид штормов. — Ну вот и всё. Теперь и ты в порядке. Только не трогай повязку сам, хорошо? Я сама потом поменяю. Если слишком сильно набухнет — обращайся раньше времени. — Спасибо вам. — Не за что. И… Саш, не удивляйся, если она не узнает тебя, когда очнётся. — Почему? — Вид у тебя совершенно потерянный. А вдобавок… — Что? — Ты только не пугайся, ладно? — Самое страшное позади, если вы не ошибаетесь насчёт Лены. — Ну тогда смотри. Елена протянула ему зеркальце. Саша сначала не понял даже, кого он видит в зеркале. Понятно, что увидеть там он мог только себя. Но он не узнавал в человеке из зеркала себя. Это было совершенно незнакомый ему человек. Из-за выражения лица. Искажённого следами только что пережитого и ещё не стёртого из его состояния. — Это я? — Ты. — А почему у меня такие странные волосы? — Так бывает, Саша. Ты переволновался. Поэтому волосы стали седыми. «Переволновался». Вот как это называется. Он не переволновался. Он умер. Хотя почему-то продолжает дышать. И, возможно, оживёт. А волосы — это ерунда. Какая разница, белые они, седые или синие. Всё ерунда, раз Лена жива. Неужели это правда?! — Саш, я пойду к другим, хорошо? — Хорошо. А Лена? — Ей не нужна моя помощь пока. Просто подожди, когда она проснётся. — Ладно… — Не бойся, всё нормально будет. Я пойду. — Елена! — Что, Саша? — Спасибо тебе большое. — Пожалуйста, Саша. И она побежала к остальным. Недостатка в медработниках хоть и не было, но и лишним никто не был.