Фантом

      Сердце больно защемило, и я, не справившись с управлением, свернул в кювет. Фургон несколько раз перевернулся вокруг своей оси, отчего меня начало бросать по всей водительской кабине, пока я не вылетел через боковое разбитое стекло и не оказался придавленным этой грудой железа. Не помня себя, я закричал от боли: я не только слышал, но и мог представить, как фургон придавливает до хруста сломанных костей мои рёбра к земле, словно я давлю пальцем ненавистный мне крекер на столе, пока тот не превратится в гору крошек. Я пытался ухватиться за землю и выползти из под металла, но лишь хватал пальцами сухую траву и крошечные осколки стекла, которые впивались под ногти, в ладони и запястья. Я почувствовал, как нижней части тела стало горячо: прижавшись щекой к земле, я едва смог повернуть голову немного в бок, но этого было достаточно, чтобы увидеть воспламенившейся изнутри фургон, пламя которого очень некстати перебрасывался на водительскую кабину, чем я и был придавлен. Прямо таки дежавю. Огонь явно имеет на меня зуб. Напрасно я в детстве тушил все костры в палаточных лагерях. Да и свечки на чужих именинных тортах тоже можно было бы оставить. Я пытался хоть на сантиметр сдвинуть с себя кабину - мне лишь нужно было поверить в себя; в то, что я могу это сделать. Вскоре мои ноги могли немного шевелиться под машиной, и я, упершись носками в землю, стал выталкивать себя вперёд. Раскалённый металл невыносимо обжигал сквозь одежду. Я упёрся лбом в землю и глубоко вздохнул, чтобы, собрав все свои последние силы, выбраться из этой чёртовой передряги. Но нет, умом я понимал - нужно толкать фуру под другим углом, доступа к которому у меня не было. В этот самый момент нечто раскалённое упало на шею, заставив вздрогнуть и прижаться к огненному железу всем телом. Словно это Мэтт снова, по чистой случайности, приложил к моей коже непотушенную сигарету. Справившись с очередным приступом боли, я раскрыл зажмуренные глаза и тут же пожалел об этом. Расплавившись у основания, зеркало заднего вида оторвалось от крепления, свалилось на меня и теперь, охваченное огнём, лежит всего в нескольких сантиметрах от моего лица. Горящий пластик жжёт глаза и мешает дышать. Пламя тут же перешло на траву, и в этот момент я почувствовал запах жжёных волос. Окончательно отчаявшись, я спрятал голову меж вытянутых рук и, сам не ожидая от себя, зарыдал. Осознание конца уже поселилось в моей голове, вытеснив любую мысль о спасении. Я вспомнил Мэтта. Неужели я, и правда, позволил ему умереть? Неужели, надежда поимки Киры стоила его жизни? Его, человека, который ни разу не отвернулся от меня, поддерживал меня тогда, когда все считали мою идею чистым бредом, а мои действия бездумной глупостью больше смахивающей на изощрённое самоубийство; когда меня ненавидели все, даже я сам? И ведь позволил. Позволил! Только сейчас, осознав эту страшную правду, я решил, что абсолютно заслуженно подыхаю здесь. Я не могу вернуть его к жизни, но я могу медленно гореть заживо, получая, таким образом, по заслугам. Я убрал руки от головы, дав огню подойти совсем близко. Было ли ему больно? Я надеялся, что его убила первая же пуля. Ненавидел ли он меня в тот момент, когда понял, что это последние секунды его жизни? Чувствовал ли он страх? Успел ли он подумать о том, что так и не сделал; успел ли сожалеть об этом? Я не мог знать этого точно – а если быть точнее, не хотел – но молился, чтобы он понимал - я никогда не прощу себе его гибели; чтобы этот конопатый мальчишка успел растянуть губы в полуусмешке от этой мысли. Где бы он ни был сейчас, я хочу, чтобы он видел, что я получил своё. Но получил ли я всё, что заслуживаю на самом деле? Лишь задумавшись об этом, я понял, что меня морозит, и я вовсе не чувствую той боли, которую должен. Почему душевная боль перекрывает физическую, а не наоборот? Почему я осознаю, что моя слизистая кровоточит от едкого дыма, глаза покрываются пеленой, и я чувствую запах собственной тлеющей плоти, но не чувствую ничего из этого? Где мой ад, мать вашу?! - «Не удивлюсь, если ты когда-нибудь сдохнешь от собственных переживаний, Мел. Учись сохранять душевное равновесие», - голос Мэтта звучал так реалистично, так близко и так насмешливо, по-родному, что я невольно пробежал затуманенным взглядом по пустой задымлённой местности в поисках копны горящих волос. Клянусь, я даже слышал, как он выдохнул сигаретный дым изо рта. Но нет, я здесь один. И лишь воспоминание недавнего диалога с Мэттом пытается составить мне компанию. Бесшумно войдя в квартиру, он как обычно закурил и, привалившись к дверному косяку, меланхолично следил за тем, как я нетерпеливо расхаживал по комнате, ожидая этого рыжего засранца, и с каждой секундой заводясь всё больше. В несколько шагов я пересёк комнату и, схватив эту насмешливую сволочь за грудки, приложил головой об тот же косяк. Он лишь рассмеялся, выпустив дым мне в лицо. - И я скучал, цыпа, - затягиваясь в очередной раз, ответил он и попытался высвободиться, за что снова был прибит с силой к основанию дверного проёма. - Ты где шлялся?! – рыкнул я. Мэтт восторженно посмотрел на меня и истерично засмеялся, глядя мне в глаза. Он пьян? Мэтт же никогда не употреблял спиртное. Тогда какого чёрта он ржёт как припадочный?! Лишь спустя несколько дней я понял, что вызвало такую реакцию: цыпа. Каждый раз после этого унизительного обращения, он ловил от меня отменных звездюлей. А в этот раз я был настолько выбит из колеи его пропажей, что вовсе и не заметил. В отличие от него. Эта наглая морда хотела прощупать почву, и ей это удалось. - У девчонок, - задумчиво сладко протянул он, подняв взгляд вверх и чуть в сторону. - У каких ещё девчонок?! - Ну, я не спросил их имён, не успелось как-то, - Мэтт отмахнулся, но по его тупому выражению лица было понятно, что он и сам не понимает, как так получилось. – Пришёл я, значит, в салон за необходимыми деталями, а там парню, директору этого самого салона, сестра помогает. Ну, так вот... - А предупредить, что задержишься, ты не мог?! – не желая слушать и без того очевидное продолжение, я с силой толкнул его в сторону и задал интересующий меня вопрос. – Ты сутками втыкаешь в эти кнопки, а сейчас впадлу набрать несколько цифр?! - Мой телефон сел, - Дживас в оправдание бросил на диван сдохнувший телефон. Я знал, что тот выключен – я названивал этой сволочи каждые полчаса в надежде, что тот включит его. - Ты вот сейчас называешь это оправданием? Серьёзно? - Ладно, извини, я не потрудился набрать тебя с чужого. Кто ж знал, что тебя так напряжёт моё двухдневное отсутствие? – Конопатый так бесхитростно пожал плечами, что стало понятно: он до сих пор не понимает, что же такого произошло. Мне даже злиться расхотелось. Я разочарованно покачал головой. Он протянул мне плитку шоколада и улыбнулся. Едва мои пальцы сжали шуршащую обёртку, как Мэтт дёрнул свою прокуренную лапищу в сторону. - Ну-ка, а кто это у нас никогда не забывает про Его Капризное Величество? - Дживас, ты такой кретин. - И я тебя люблю, цыпа.»       Вернулся бы он тогда домой, если бы знал, что умрёт через каких-то жалких пару дней? Вне всяких сомнений. А вот, посвятил ли я бы его в свои планы, если бы знал, чем всё закончится – вот это был вопрос, на который моё сознание категорически отказывалось отвечать честно. Я лежал не шевелясь: не было ни сил, ни желания пытаться выбраться из под этого чёртового грузовика. Зато, могу заявить со всей своей уверенностью, это не такая отвратная смерть, как от лица этого недоноска с его канцелярской принадлежностью для каракуль. Ниа обязан разобраться с ним до конца. Подумать только: парень, чья голова вечно напоминала мне шапку созревшего одуванчика, а поведение - укуренного социофоба – и есть моя единственная надежда на справедливость! Укуренный одуванчик-социофоб. Какой стыд. И если он не закончит то, что начал Л, я... Хм... Не думал, что доживу до момента, когда единственное, чем смогу угрожать, будет расправа на том свете. Значит, я устрою ему райскую жизнь на небесах. Смешаю эту белую несуразную субстанцию вместе с облаком, на котором он будет почивать, раз больше мне ничего не остаётся.       Нечто холодное коснулось шеи. Я немного подался вперёд. Прохлада плавно переместилась на щеку. Кто-то проверял мой пульс, а заметив движение, коснулся лица в успокаивающем жесте. Надеюсь, этот человек понимает, как глупо надеяться на спокойствие, когда ты горишь заживо? Но ладно, дадим тебе шанс подарить мне каплю надежды. Давай, начинай. Схватив под руки, меня пытались вытянуть из под кабины. То, что казалось невозможным сделать самостоятельно, легко получалось с посторонней помощью, и, не прошло и двадцати секунд, как меня оттащили от горящей машины. Подумать только, меня спасли. И... ушли? Я слышал отдаляющиеся шаги, мне не могло показаться. Мои глаза открыты, но я ничего не видел перед собой. Мог ли дым создать нулевую видимость? Сомневаюсь, если только я случайно не умудрился заодно с собой спалить всю округу. - Эй, - позвал я, но тут же подавился кашлем. Дым прочно поселился в моих лёгких, такое и Дживасу не снилось. Я снова вспомнил о нём. – Мэтт? Прости меня, Мэтти... - кажется, примерно в этот момент я отключился от нехватки кислорода.