We want to break free!

Рейчел пялилась на банду, которая уже допила чай и убирала со стола. — То есть вы вломились в наш дом, чтобы поговорить? — Мм..да... — ответил Пак, — Почему нет. — И с чего это вдруг? — Не унималась Берри. — Так вышло, что ты и Хаммел теперь тоже замешаны в деле. — Ответил ей Андерсон, затем подошел к девушке. — И лично я рассчитываю на такую же честность. — Пфф, и что именно нам рассказать? — Историю, вашу историю. — И с чего бы нам это делать? — Ради вашей защиты. Как я уже сказал, вы теперь тоже замешаны, и быть с нами — ваше единственное спасение. Иначе они уберут вас, думаю, ясно, как. — Закончил Блейн, изображая выстрел. — Ладно, но подождем,пока Курт проснется, и… — Оу, это не проблема. Он подошел к спящему Хаммелу и стащил того с дивана. От такого резкого пробуждения шатен вскрикнул и, подскочив на ноги, уставился на брюнета, который не скрывал своего смеха. — Ну и какого хрена?! — Курт был явно недоволен. — Извини, спящая красавица, но нам некогда ждать твоего пробуждения, так что… — Но разве она не очнулась от поцелууууя. — вставил Пакерман, выпятив губки, посылая поцелуй в пустоту. Андерсон решил проигнорировать друга. — Итак, сосунки, — Сантана хлопнула в ладоши, привлекая внимание, — устраиваемся поудобнее: чай готов. Секунд пять все еще немного ошарашено смотрели на Лопез, но все же присели за стол и начали молча пялится друг на друга. — Знаете, — начала Сантана, — я могу начать. — Нет! — крикнула Рейчел, — Лучше, ты. — Она указала на блондинку, сидящую напротив. — Ладно, — нехотя ответила Фабре, — если ты так хочешь, милая Берри. Ее достало недоверие девушки, хотя она понимала, что эта не вина Рейчел. — Что ж, — продолжила Куинн, — начнем с того, что я тоже из Огайо. Меня звали Люси. Люси Куинн Фабре. Я училась в обычной квартальной школе, из тех школ, знаете, не очень хороших, в общем. Как и, наверное, у любой девушки, у меня были проблемы с лишним весом. Меня принижали и оскорбляли. Надпись «Люси — Помпуси» снова и снова появлялась на моем шкафчике. Было трудно. Я пробовала жаловаться всем. Просто всем, но, знаете, людям все равно, если это не их проблемы. Блондинка всхлипнула, но продолжила рассказ. В конце концов, я даже перестала пытаться. И все больше и больше заедала свои проблемы. Знаете, ванильными пончиками. Я их теперь терпеть не могу. Я думала, ничего так и не измениться, но, как оказалось, может быть и по-другому. У нас появилась новенькая в классе — Китти. Оказалось, может быть хуже. Китти поначалу прикинулась моей подругой. Помогала мне с диетой, но все рано или поздно заканчивается. Китти Уаилд стала крутой черлидершей, а я так и осталась девочкой, таскавшей пончики из столовки. И я сорвалась. Я решила сменить школу. Мне это было нужно. Но я не могла чувствовать себя уверенной в новой школе, будучи «Пирожком в одежде». Голос блондинки дрожал, она скручивала волосы в руке, пытаясь успокоиться. Это был просто день. День, изменивший меня. Это было 11 мая 2008. Я сделала липосакцию и пластику носа. Курт слегка подпрыгнул на стуле, но пытался сохранить свой «Poker face». Рейчел теребила свой свитер под столом, пытаясь успокоиться. Ей хотелось подбежать, обнять Куинн, извиниться и снова обнять. Но она не могла, черт возьми, не могла. Итак, Люси умерла, теперь жила лишь Куинн, — голос блондинки стал звонче, — 15 мая 2008 я перешла в Кармэл. Но ведь у всего есть последствия. Новая школа, новые люди. Все новое — это было для меня стрессом. И я снова начала есть. Я даже в тайне от мамы выходила на улицу в 2am за пончиками. И каждый раз, вставая на весы, я молилась, но… подобное избавление от стресса дало о себе знать. Я снова поправилась. И психанула. Около моего старого дома был один бар. И я напилась. Я не помню, как оказалась в клубе. Алкоголь вдарил в голову. На следующее утро я проснулась в постели с незнакомцем и залетела. Куинн сделала глоток чая. Ее немного трясло. Сантана взяла подругу за руку. — Ты не должна, если не можешь. — Сказала латиноамериканка. Блондинка взглянула на Рейчел: Берри нервно дергалась, на ее глазах выступили слезы. — Нет, Сан, я в норме. — Фабре выдохнула. Родители выгнали меня из дома. И мне приходилось снимать жилье. Школа, что о ней говорить. Каждый, узнавший о залете девушки в 16, решит, что она — шлюха, разве нет? Я не могла спокойно ходить по коридорам. «Нагуляла», «Проститутка», «Наркоманка», «Бессовестная» и тому подобное слышалось повсюду. Я снова не была как все. Знаете, даже за столики в столовой приходилось садиться со всякими там. И, разумеется, я отставала по предметам. Так что, я в школе дневала и ночевала. Меня часто оставляли после уроков. И, наверное, с этих посиделок вечером все и закрутилось. Куинн все еще немного дрожала, она не смотрела на Рейчел. Почему? Берри вытирала выступившие слезы свитером. Все молчали. Давали информации перевариться. - Ну, кто следующий? — спросила Фабре уже спокойным голосом. Рейчел дернула рукой, пытаясь привлечь внимание, но безрезультатно. — Что скажешь, дважды подстреленный? — обратилась она к Курту, который нервно жевал печенье. — Ну… — он сел поудобнее и, отхлебнув немного из кружки, заговорил. Ну…меня зовут Курт Хаммел. Когда мне было 8, моя мама умерла. Он сделал паузу. Я учился в Маккинли. Я был из тех учеников, которых, возможно, за людей вряд ли считали. Мое утро начиналось с того, что меня кидали в мусорный контейнер или обливали слашем. Мне казалось, что, если завтра я умру, никто этого не заметит. Честно говоря, я даже думал о суициде. Теперь Рейчел смотрела на друга. Ее лицо вытянулось. Она вцепилась в свитер, сжимая ткань в руке. Но потом в нашей школе возобновили хоровой кружок. Для меня хор стал чем-то вроде спасательного круга. Именно в хоре я впервые признался всем и себе в первую очередь, что я – гей. Конечно, не все это одобряли. Из-за моей ориентации жизнь в школе превратилась в ад. Каждый день своей жизни я боролся. Мне нужно было научиться преодолевать это…недовольство. И, конечно, пение в хоре всегда мне помогало в этом. Но все равно рано или поздно борьба превращает тебя в психа. Мне надоело то, как школьные ублюдки со мной обращаются, как просто все сходило им с рук. Я стал отвечать им тем же. Пока однажды я не сорвался. Я высказал главному идиоту все, что я о нем думаю. А он…поцеловал меня. Глаза Рейчел стали как пуговицы. Она не знала об этом. Она не знала почти ни о чем. Он грозился убить меня, если я расскажу кому-то. И я просто устал бороться. Потому решил перевестись в Далтон. Но спустя некоторое время все же пришлось вернуться обратно и быть просто изгоем, снова. В итоге я закончил Маккинли, и мы с Рейчел переехали в Нью-Йорк. Затем все шло слажено и замечательно, пока однажды одна блондинка не прострелила мне плечо. Курт перевел взгляд на Рейчел, затем на Куинн: они не смотрели друг на друга, и он понимал почему. — Ладно, — сказал Блейн, — давайте я. Меня зовут Блейн Андерсон. Я тоже из Огайо. Я учился в школе напротив дома. И однажды моя мама увидела, как я сбегал с уроков со своим другом, причем, подчеркну, что это действительно был просто друг, но моя семья решила иначе. Ну, я все же решил узнать, о чем это они. Я нашел ответ в словаре. «Гомосексуальность — это романтическое, любовное или половое влечение к представителям того же пола». И я понял, что был именно таким. Когда я рассказал своим родителям, они, видимо, решили, что я болен. И отправили на «лечение», которое не помогало, да и не помогло бы. Поэтому я притворялся. Закончив эту «удачно пройденную» терапию, я вернулся домой. Отец решил устроить банкет по этому поводу. Родители никому не сказали правды. Они сказали, что я был у тети, в Техасе, на каникулах, и только вернулся домой. Как все банкеты, этот был ужасно скучным, и чтобы не сдохнуть со скуки, я решил повеселиться. Во-первых, в свое оправдание сразу скажу, что было настолько скучно, что оставалось только пить. Итак, я флиртовал с официантом. — У тебя слабость к официантам? — спросил Пак, прерывая монолог Андерсона. — Вообще-то, ко всему, что связано с выпивкой. Короче говоря, мы с ним пробрались в кладовую и начали… — Начали. — перебила его Куинн. — Мы поняли. — Но… — Это никому не интересно, кроме Пакермана. — Ну, Куинни! — взвыл Пак. — Перестань называть меня Куинни и поверь, эти «похождения» Блейна действительно никому не интересны. — О, если решу написать книгу о гейском сексе, назову ее: «Сексуальные похождения Блейна Андерсона». Это точно будет бестселлер. — Заткнись, Пак! — крикнули на него Куинн и Блейн. — А я даже завелась. — Вставила Сантана, но, поймав на себе взгляды, умолкла. Вот... — продолжил Блейн. Нас застукал дворецкий и все доложил родителям. Стоит ли говорить, что я уже догадался, что после окончания вечеринки мне будет пиздец. Но все оказалось лучше, чем я ожидал. Наверное, это потому, что предки тоже выпили и не мало. Я отделался домашним арестом и обещанием родителей сменить мне школу. Так я перешел в Кармэл. В этой школе было не очень с толерантностью, и я оставался после уроков, просто чтобы переварить материал за день. — Следующий. — сказал брюнет и откинулся на спинку стула. Сантана покрутилась на месте. — Ну, и на моей улице праздник. Меня зовут Сантана Лопез. И я выросла в самых «свирепых» районах Лаймы. Эм… что сказать о школе... Я сразу училась в Кармэл, даже была там черлидершей. Казалось, моя жизнь — шоколадная, как и тело, но… Я замутила с учителем физики. Рейчел Берри снова уделала Крика. Должна признать, мужчины в очках всегда вызывали у меня интерес. Тогда меня отправили к школьному психологу. Я опущу подробности. В общем, я и с ней переспала. Ну, надо ли говорить, что после этого мои оценки пошли в гору. Конкретно по физике у меня было только А+ и днем, и ночью. Сантана отпила чай и начала разминать шею. — Пак, начинай новую книгу. — встрял Андерсон. — Уже. — кивнул Пакерман. — «Сексуальная учеба Сантаны Лопез». — предложил Блейн. — Лучше: «Сексуальные оценки Сантаны Лопез». — не согласилась латиноамериканка. — Каждая глава, как новый цвет моей жизни. — Это тогда уже про цвета. — Пробубнила Куинн. — Или оттенки. — сказал Курт. — 50 оттенков Сантаны Лопез! — воскликнул Пак и упал со стула. — А ты разбираешься, Хаммел, молодец! — похвалил Курта Пак, поднимаясь с пола. — Ты не такой невинный, каким кажешься. Похоже, моя очередь. Мое имя — Ноя Пакерман, но я предпочитаю – Пак. И угадайте откуда я? Верно — Огайо. Мои три любимые вещи — телочки, деньги и халявная еда. С 15 лет у меня был свой бизнес по очистке бассейнов, где я обычно и получал телочек, деньги и халявную еду. Я так же, как и Санта, с самого начала учился в этой Кармэлитте. — Не называй меня Санта! — вскрикнула Лопез и ткнула его локтем. — А можно я хотя бы в книгу запишу. — Можно. — Итак: «50 оттенков Сантаны Лопез 2: Санта и леденец» — Паааак! — заорала Куинн. — Ладно, ладно, ладно, Куинни. Из-за своего бизнеса мне иногда приходилось покидать школу. И так я оказался оставленным после уроков. Итак, я, пожалуй, скажу за всех: на этих «после уроков» мы и познакомились. Точнее, это вообще вышло случайно. Кое-кто просто выбежал в центр класса и начал орать: «Я рожаю, ебанный в рот!». Ну, я полагаю, остальное понятно. Мы навещали Куинни в больнице и помогали в остальном. Узнав, что никто из нас не получит аттестат из-за прогула в тот день, мы решили ограбить школу. Это было наше первое дело, ну, а дальше все закрутилось. — Рейчел, твоя очередь. — Сказал Пак, окончив рассказ. — Да, - согласилась Берри, - моя. Меня зовут Рейчел Берри, и я — звезда. Я из Лаймы, штата Огайо. Штата, чьей наизнаменитейшей достопримечательностью является «Брэдстикс». — Халявные хлебные палочки! — заорал Пак. — Прости. С самого моего детства мои родители делали все, чтобы я выросла конкурентоспособной. Моими кумирами были и остаются Барбра Стрейзанд и Патти Люпон. Я училась в Маккинли. И почти каждое утро получала слаш в лицо. Когда Мистер Шу, это наш с Куртом учитель испанского, решил руководить хором, я знала: это мой шанс. И каждую репетицию хора я выкладывалась по полной, даже тогда, когда, повредила голос. В хоре все ненормальное становилось нормальным, и даже наше выступление с Push it.  — А видео есть? — Поинтересовался Пак. — Сделай тупое лицо, Пак. — Сказала Рейчел. — Ладно. — Согласился он и скорчил рожицу. — Отлично, а теперь все смотрите на меня. Я верила, что, когда закончу школу, я прорвусь на Бродвей и стану самой великой актрисой и певицей нашего поколения. Курт поднял вверх палец. После Барбры, конечно. В выпускном классе мы с Куртом поступили в НЙАДИ, и, вроде, жили нормально. Рейчел сидела и прокручивала варианты того, что могла бы добавить. — Что же, — сказал Блейн, — Курт, Рейчел, добро пожаловать в банду.