Кто?

Секс — это скучно: я читала! В. Новодворская

      История эта началась полгода назад, летом, когда я с Ильёй отмечал пятилетие начала наших отношений. Я как раз окончил университет, а Илья досрочно сдал сессию. Я сидел на кухне на высоком стуле, поедал очередной кулинарный шедевр Ильи, приготовленный специально для меня, и читал какую-то розово-сопливую слэш историю со своего планшета. Читать что-то более серьёзное не было ни сил, ни желания, а лёгкое чтиво обеспечивало разгрузку ума после напряжённой защиты дипломной работы.       Илья, которому надоело моё молчание, подкрался сзади и заглянул через плечо. Несколько минут он вчитывался в текст, после чего, презрительно хмыкнув, уселся напротив.       - Как ты можешь читать эту бредятину? Это ж девочки пишут, которые даже не знают, как секс между парнями выглядит, — принялся он отчитывать меня.       - Ну, почему? Ты зря так категоричен. Тут больше, чем тысяча лайков. Значит, людям нравится, — попытался оправдаться я, поднимая глаза от планшета.       - Не смеши меня, такие же девочки и лайкают. Там же ни одна нормальная история больше сотни «нравится» не наберёт.       - Раз такой умный, попробовал бы сам написать, хотя бы, например, нашу историю, а я бы потом почитал и поиздевался, — не остался я в долгу.       - Я не писатель, я — критик по натуре! — гордо заявил Илья. — Во мне, может, Белинский дремлет.       Его самоуверенность начала меня раздражать. Придётся проучить.       - Спорим, я напишу повесть о том, как мы встретились, и она соберёт больше ста лайков? — закинул я идею. — Полную достоверность не гарантирую, но и сильно приукрашивать не буду.       Давно он уже как-то мои извращённые желания не исполнял. Осторожным стал. В последнее время вообще на предложения поспорить на что-то сразу отказом отвечает. Боится связываться. Правильно делает, конечно, ведь фантазия у меня богатая.       - На что спорим? — попался Илья на мою провокацию       - Если до нового года моё произведение соберёт 100 лайков, то ты мне должен три желания, — ответил я.       - Хорошо, но без твоих программистских штучек, чтобы всё честно и никакой накрутки, — согласился Илья.       - Отлично, договорились! * * *       Приближалось празднование Нового Года. Илья мучился со сдачей зачётов, а я с их приёмкой. После поступления в аспирантуру мне выделили несколько групп студентов, и теперь я осваивал университетскую жизнь с совершенно новой стороны.       Рассказ о нашем знакомстве был давно написан. Правда, пока необходимого количества лайков так и не получил, но заветная цифра была очень близка. Неожиданно, графомания меня затянула, и я умудрился написать ещё несколько произведений. Если честно, сам от себя такого не ожидал. Качество, конечно, хромало, но в принципе не так сильно, как я думал. Просто оказалось, что описание тех или иных событий, позволяет структурировать свои собственные мысли и идеи.       Мой персональный критик устраивал мне разносы на пустом месте, потрясая томами классиков и упрекая в бездарности. Время шло и по мере приближения к заветному числу Илья всё сильнее хмурился, а в моей голове вынашивались всё более коварные планы.       За одиннадцать дней до нового года условия спора были достигнуты. Правда, Илья так просто не сдался, заявив, что три лайка из ста принадлежат знакомым, которым я давал ссылку (ему, Егору и Вове), а, значит, их нельзя учитывать. Пришлось в очередной раз помещать повесть в раздел «Жду критики» и ждать еще пять долгих дней. Я уже даже сам начинал беспокоиться, потому что догадывался, какие желания могут прийти в голову моему любимому.       Наступило католическое рождество. Проснувшись рано утром, я первым делом залез на сайт. «Аллилуйя», — в сердцах вскричал я. За ночь добавилось несколько лайков, и теперь эта мелкая заноза от меня не отвертится. Нацепив на лицо самую ехидную улыбку, пошёл будить своего любимого.       - Рота подъём! — ору на ухо Илье и сдёргиваю одеяло.       Он шокировано открывает глаза и первое, что видит, это мою довольную физиономию. Понимание в его лохматую голову пока не снизошло. Удивлённо хлопает глазками, не осознавая, что происходит.       - Кир, падла длинноногая, ты что творишь! — наконец, отходит он от шока. Подозрительно косится на моё скалящееся лицо. На лице отражается лихорадочная работа мысли. — Эээ… Я ничего такого не делал… Твоя зубная щётка сама в унитаз упала, я её помыл, честно-честно.       - Что? — тут уже оторопел я.       - А-а-а, то есть об этом ты ещё не знаешь? — прошептал Илья, глядя на мой ошарашенный вид. — Но я больше нигде не косячил!       - Кролик ты мой лопоухий, а ты погляди на экран ноутбука, может тогда до тебя дойдёт.       - Ничего я не лопоухий, — обиженно откликнулся Илья, но, поднявшись, потопал в сторону ноутбука.       Ему хватило одного взгляда, чтобы понять всю тяжесть своего положения.       - Ой! — только и смог вымолвить он.       - Вот тебе и «Ой», — говорю ему на ухо, прижимаясь со спины. — С тебя три желания!       - А может не надо? Или давай что-нибудь простенькое. Новый год же: время добра и чудес, — пытается он разжалобить меня. И смотрит, главное, так невинно.       - Вот и будешь моим персональным дедом морозом, а теперь иди в ванну, умойся и почисть зубы… моей щёткой.       - Не-не-не, так нельзя, это не гигиенично, — пытается оправдываться Илья.       - А уронить в унитаз её было гигиенично?       - Я тебе новую куплю, — пытается он меня успокоить.       - Конечно, купишь. Куда ты денешься? И не только её.       - А что ещё? — с опаской поинтересовался Илья.       - Вообще, вот тебе моё первое желание, золотая рыбка. Купишь мне новую зубную щётку и хорошую смазку, она нам для третьего желания понадобится. Причём именно хорошую, а не ту что подешевле!       - Да без проблем, — повеселел Илья. Думает, желание такое простое. Какой же он наивный. — Давай денег, после учёбы забегу — всё куплю.       - На, — протягиваю ему свою гитару, — в переходе заработаешь. Да и смазку лучше всего брать американскую или немецкую, тысячи полторы или две хватит.       - Ты что издеваешься? Я что в переходе петь должен? — вспыхнул моментально Илья. — Да я такую сумму там буду неделю зарабатывать.       - А ты пой лучше, старайся. Глядишь и получится. Короче, спор — это святое.       - Ладно, а второе желание какое? — поинтересовался он.       - Ты перестаёшь меня ревновать к Егору. Ну, сколько можно? Уже больше пяти лет прошло, а ты всё не успокоишься.       - А что эта туша околачивается возле тебя? Так и норовит урвать моего парня, — разволновался Илья.       - Я люблю только тебя, — успокаиваю я его, обнимаю и прижимаю к себе.       - Хорошо, — нехотя соглашается он. — Я постараюсь. Но давай первое желание как-нибудь подкорректируем? Пожалуйста!       А в голосе такие просительные интонации, что еле сдерживаю себя, чтобы не поддаться. Но тогда будет не интересно.       - Нет, Илья. Желание озвучено — обратной дороги нет.       - Ты ещё об этом пожалеешь, — бросает он мне, вылезает из моих рук и гордо удаляется в ванную.       Что же он задумал? Но сейчас не время предаваться размышлениям. Нужно ехать в университет, меня студенты ждут. Хорошо хоть с работой уже успел разделаться и сдать программу, которую разрабатывал.       Почему-то считается, что во время сессии и зачётной недели преподаватели отдыхают и расслабляются, а студенты наоборот пашут как лошади. Сам так думал долгое время, пока не стал вести пары. Теперь понимаю, что зачётная неделя для преподавателя - это просто ужас. Может быть, когда-нибудь опишу все перипетии своей преподавательской деятельности в отдельном произведении, слишком уж много происходит интересного и необычного.       Сегодняшний день был даже хуже, чем обычно. Пришлось долго и упорно отбиваться от одной особо настойчивой студентки, которая решила, что можно получить зачёт через постель. В итоге домой я шел уже затемно, злой и раздражённый. Запоздало пришла мысль, что Илья уже должен был давно закончить с учёбой и заняться демонстрацией своих вокальных данных в близлежащем подземном переходе.       Предвкушая феерическое зрелище, свернул к переходу. Голос Ильи я услышал, стоило мне только спуститься под землю. Он громко пел в испанской манере. У доньи Лауры, испанки беспечной, Имеется домик, с балконом конечно. И вот, под балкон, хоть его и не звали, Явился с гитарою дон Паскуале И, взявши аккорд, за отсутствием дел О розах и грезах немедля запел: Гуэрреро! Дреймадера! Кабалеро! Два сомбреро! Эспланада! Баррикада! Серенада! Па д’эспань! Олэ!       Я пошёл на звук, завернув в одно из боковых ответвлений перехода. Я хотел феерического зрелища — я его получил. Только вот совсем не так себе это изначально представлял. Илья стоял вытянувшись как струна, устремив свой взор в потолок. Голубые обтягивающие джинсы (как он в них только влез) демонстрировали все достоинства нижней части его тела: от довольно большого члена до аппетитной подтянутой задницы. Вместо тёплой куртки, он был одет в толстовку ярко красного цвета, хорошо хоть зима сейчас не очень суровая, около нуля градусов, а в переходе так ещё теплее. Волосы были взъерошены, придавая ещё больше сексуальности. Вот вырядился блин, где он только такие вызывающие вещи нашёл? Раньше я ничего подобного в его гардеробе не видел. Перед Ильёй стояло несколько молодых парней, смотрящих масляными от похоти глазами. Посмотрел им под ноги, слюной вроде пол перехода не забрызгали, но судя по всему скоро и до этого дойдёт. Илья продолжал петь. И шепчет Лаура, вздыхая влюбленно: — Как времени много у этого дона! Скорей бы, скорей бы вы с песней кончали, И к делу приступим мы, дон Паскуале! А дон Паскуале, воззрясь в небосвод, О розах и грезах поет и поет: Гуэрреро! Дреймадера! Кабалеро! Два сомбреро! Эспланада! Баррикада! Серенада! Па д’эспань! Олэ!       Я подошёл и присоединился к группе смотрящих. Глаза Ильи заметно дрогнули — меня он заметил. Однако вида не подал. Вот засранец, это кто над кем здесь издевается? Как-то я себе это по-другому представлял. В лежащем у его ног чехле от гитары была рассыпана мелочь. Навскидку рублей 70-80, не больше. Такими темпами долго ему ещё петь. А эти похабные взгляды от зрителей меня раздражают. Надо его уводить отсюда. Одна за другой проходили недели, Настала зима, и завыли метели. И, хмуро взглянувши на ртуть Реомюра, С балкона давно удалилась Лаура. А дон Паскуале, воззрясь в небосвод, О розах и грезах поет и поет: Гуэрреро! Дреймадера! Кабалеро! Два сомбреро! Эспланада! Баррикада! Серенада! Па д’эспань! Олэ!       Я терпеливо ждал, пока Илья закончит петь. Проходящие кидали монетки неохотно, хотя пение совсем не плохое. Каково же было моё удивление, когда Илья, допев песню, бросил на меня ехидный взгляд и вновь запел. Причём то же самое. Он тут что, одну песню по кругу поёт?       - Илья, пора уже домой, — пытаюсь обратить его внимание.       Результата — ноль. Видать сильно обиделся. Ничего, зайчик, в эту игру можно играть вдвоём. Отхожу в сторонку и набираю номер Егора. Кратко ввожу его в курс дела и прошу, чтобы через десять минут он был возле перехода. Хорошо, что он лишних вопросов не задаёт. Знает, на какие выкрутасы способен его братец. Да и мне ни в чём отказать не может.       Пока появился Егор, я успел прослушать песню четыре раза и вытолкать взашей одного не в меру буйного поклонника творчества Ильи. Правда даже взгляда от своего любимого так и не дождался. Егор появился в самый нужный момент, когда Илья пел предпоследний куплет. Меж тем, проходивший дон Педро ди Перца, Увидев Лауру, схватился за сердце И, будучи доном особого рода, Немедля забрался к ней с черного хода. А дон Паскуале, воззрясь в небосвод, О розах и грезах поет и поет: Гуэрреро! Дреймадера! Кабалеро! Два сомбреро! Эспланада! Баррикада! Серенада! Па д’эспань! Олэ!       Егор подошёл ко мне сзади и чуть приобнял, положив подбородок мне на плечо. Меня прожгли два потемневших от гнева глаза Ильи. Ой, похоже, мысль позвать Егора была слишком смелой. Интересно, меня прямо тут убьют, или отведут до ближайшей подворотни?       - Илья, пойдём домой. Уже поздно, — постарался я загладить ситуацию. Похоже, в этот раз мои слова достигли его ушей.       - Это твоё третье желание? — поинтересовался он.       Желания было откровенно жалко, тем более у меня на него были большие планы. Только вот, если сейчас не согласиться, то меня прямо тут растерзают, и Егор меня точно не спасёт.       - Хорошо, забудь про желания, — сдался я.       Слушатели смотрели на наш разговор с недоумением, но я не обращал никакого внимания на них. Главное сейчас, чтобы с Ильёй отношения нормализовались.       - Держи, — протянул он мне гитару. Затем махнул рукой в сторону чехла, — это тебе на зубную щётку. А остальное — сам купишь, вечером понадобится. Причем для твоего же здоровья лучше, чтобы ОНА была хорошей. Как ты там говорил — американская или немецкая.       Эх, вот вечно он вертит мной, как хочет. И ведь ничего не могу с этим поделать. Люблю я его, засранца.       - А чем песня закончилась? — поинтересовался Егор, который уже привык к нашим разборкам и взирал на них со смирением.       Я взял гитару поудобнее и запел последний куплет. Правда, смотрел уже не в потолок, а на своего любимого. Если сейчас меня увидит кто-нибудь из моих студентов, то позор будет на весь университет. Однако эта мысль меня не остановила. При первой улыбке весенней лазури Дон Педро женился на донье Лауре. Года друг за дружкою шли без отсрочки, У доньи Лауры две взрослые дочки… А дон Паскуале, воззрясь в небосвод, О розах и грезах все так же поет: Гуэрреро! Дреймадера! Кабалеро! Два сомбреро! Эспланада! Баррикада! Серенада! Па д’эспань! Олэ!       Проходящий мимо мужчина бросил в чехол сторублёвую бумажку. Илья захлебнулся от возмущения, он-то тут уже часа три поёт, а одна мелочь. Егор весело рассмеялся и рукой разворошил волосы брата. Илья строго зыркнул на него, но промолчал. Надеюсь, хоть одним желанием я правильно воспользовался, и сцены ревности прекратятся.       Ладно, ничего, проигранная битва ещё не означает, что проиграна вся война. Правда, что-то насчёт ночи нехорошие предчувствия, пойду покупать смазку хорошую. Пригодится.