Параллели

      Она       Тёмным мир вокруг меня как-то странно гудит, шумит и стрекочет. Ветер едва заметно проходится по лицу, колыхая ресницы, а время бежит медленной бесконечностью. Я боюсь открыть глаза, потому что чувствую сердцем, что вокруг что-то не так. Что-то меняется, что-то растёт, что-то нагревается и согревает моё тело — происходит что-то непонятное.       Мир слишком непонятен сейчас для меня. Непонятно и то, кто я и где нахожусь.       Я, пересилив растущее беспокойство в груди, открываю глаза и поражённо застываю.       Вокруг всё зеленеет, раскрываются непонятные и неизвестные мне цветы, летают светлячки, словно звёзды с земли, и бабочки грациозно машут крылышками, перелетая с одного бутона на другой. Небольшая поляна, на которой сейчас царит идиллия, никак не может вписаться в окружающий её мрачный лес с горами снега и сосульками на тощих ветках, которые похожи на кости. И всё это до того странно, что я раскрываю рот от удивления и оглядываюсь по сторонам, пытаясь отыскать камеры, чтобы убедиться, что всё это нереально.       Камер нет.       Тогда я медленно, но ощутимо щипаю руку, пытаясь проснуться, но снова ничего не получается. На меня как-то непонятно давят все эти странные обстоятельства, неожиданная потеря памяти и это странное место.       В груди что-то усиленно стучит, рвётся наружу, бешено колотясь о грудную клетку, и я с удивлением понимаю, что так бьётся моё собственное испуганное сердце, которое хочет выпрыгнуть из груди маленькой пташкой. Я не знаю чего именно боюсь, но прикусываю нижнюю губу и зажмуриваю глаза, в очередной раз пытаясь прогнать наваждение.       И снова в пустую.       Тогда я открываю глаза, встаю и осматриваюсь ещё раз, чувствуя, как паника небольшими капельками проникает внутрь и отравляет душу своими ядами. В лесу подозрительно тихо, хотя я и не уверена, что это именно лес. Птицы молчат, что ещё больше пугает и настораживает. Я осматриваю себя и замечаю, что стою в одном фиолетовом платье, которое светится неярко и мягко, придавая окружающей обстановке слегка фиолетовый оттенок. Да и сама поляна от множества светлячков светится, словно мерцающая огоньками новогодняя ёлка.       Я сжимаю руки в кулаки, пытаясь успокоиться.       — Эй, здесь кто-нибудь есть? — собственный голос кажется каким-то глухим и хриплым, и его почти не слышно в мёртвой тишине леса.       Сердце болезненно сжимается, когда уши не улавливают ни звука. Тут даже эха нет.       — Эй… — снова пытаюсь позвать хоть кого-то, но все тщетно. Тщетно так же, как и первая попытка.       Господи, да что же происходит?       Я вдыхаю и понимаю — помощи ждать неоткуда. Никто, скорей всего, не ищет меня, никто не пытается разыскать пропавшую девушку, потому что никто меня не знает. Да я и сама-то себя не знаю, что уж думать о других? Думаю, что надо выбираться отсюда самой, самостоятельно искать людей и просить помощи, потому что такими темпами и замёрзнуть можно. Только вот… как-то не замерзается особо-то. Холод не щиплет своими острыми иголками оголённые участки кожи, мороз не касается щёк и не запускает по коже мурашки. И это настораживает ещё больше, заставляет резко выдохнуть от понимания и сглотнуть от новой волны страха, что накатывают всё чаще.       Я сильнее прикусываю нижнюю губу, на мгновение закрыв глаза, высоко поднимаю голову и смело смотрю вперёд, в непроницаемую темноту зимнего леса, в котором как-то оказалась.       — Спокойно, — говорю сама себе, глубоко вдыхая. — Это всего лишь лес. Какая разница, что попадётся на пути? Тебе надо искать выход из ситуации, в которой ты же сама каким-то чудом и оказалась, так что другого варианта нет. Остаётся только идти, и ты это прекрасно знаешь.       И я иду. Поначалу неуверенно, спотыкаясь о собственные ноги из-за волнения и переполняющих меня эмоций, а потом постепенно привыкаю к темноте, но всё так же предательски дрожу. Земля под ногами какая-то слишком по-домашнему тёплая и мягкая, словно бы её устилает ковровая дорожка, а ветки деревьев совсем не лезут в лицо, что тоже необычно. Я на секунду застываю, оглядываюсь и с удивлением понимаю, что лес за мной цветёт, зеленеет и преобразуется из мрачного в светлый и тёплый. Вздрагиваю, стремительно разворачиваюсь и иду дальше, стараясь забыть о происходящем.       Внутри меня бушует ураган из разных эмоций, преимущественно из страха и паники, но я стараюсь сдерживать его, пытаюсь вести себя непринуждённо и спокойно. Пытаюсь думать объективно и адекватно. Стараюсь изо всех сил, но это не так-то просто.       Я не знаю, сколько иду так по лесу, сколько борюсь с внутренним вулканом, сколько сдерживаю себя, только темнота всё продолжает появляться, растения позади продолжают расти, а странности только прибавляются.       Я уже ничего не знаю и ничего не понимаю.       Ветви деревьев передо мной расступаются, и глазам открывается небольшое озеро, уютно расположенное между заснеженными деревьями. Его ледяная поверхность искрится и переливается в свете большой луны; лёд толстый, непроницаемый и непрозрачный, что заставляет заворожено вглядываться в его молочную белизну. В этом месте слишком тихо даже для зимнего леса, слишком спокойно и, вроде как, привычно, хотя я и не понимаю, чем вызваны эти странные чувства.       Я понимаю, что, в общем-то, обходить эту чудное замёрзшее озеро не больно-то и хочу, хотя и надо бы — так поступил бы любой нормальный человек, но почему-то в голову крутится мысль, что я не из их числа. Да и неизвестно ещё, человек ли вообще.       Осторожно ступая, приближаюсь к льду и прищурено гляжу на него. Может, он и прочный, но осторожность никогда не помешает. Особенно в таких ситуациях, когда ничего не понятно.       Я пальцами ноги прикасаюсь ко льду, даже не удивляясь тому, что она боса — уже слегка привыкла к странностям. Лёд покалывает в том месте, где соприкасается с ногой, но совсем не холодит её, а скорей наоборот — сам становится на удивление тёплым и нежным на ощупь. Я слегка удивлённо смотрю вниз и понимаю, что льда-то уже и нет — потихоньку тает. Лёд, словно молоко, постепенно мутнеет и пропадает, уступая место зелёным кувшинкам, что приветливо и по-детски, словно дети, обволакивают ступни и жмутся к ним.        Не смотря на все происходящее, сжимаю губы и киваю сама себе — надо идти.       Необычности сегодня идут за мной по пятам, что не может не настораживать, но приходится мириться с данной мыслью, потому что надо искать хоть каких-то людей. Обе ноги покалывают, кувшинки стелются тропинкой под ними, а я на мгновение закрываю глаза и вздыхаю, понимая, что надо терпеть всё то отчаянье, что противным дёгтем заполняет мое сердце. Лёд меня привлекает, значит на то есть причины. И эти причины я рано или поздно узнаю.       Взгляд случайно натыкается на отражение в воде, которое рябит перед глазами, идёт волнами по воде и застывает в тот же момент, что и я. Необычная девушка слишком привлекает взгляд: её тёмно-зелёные глаза, слегка раскосые, смотрят печально и с грустью; красивые губы совсем искусаны — кажется, что вот-вот пойдёт кровь; да и она сама кажется смутно знакомой, хотя и амулет, висящий на шее, выглядит точно таким же, как и у меня. И я понимаю, что, в общем-то, эта девушка и есть я, потому что на ней то же фиолетовое платье, а за спиной колышутся такие же волосы, какие ощущаю и я.       Медленно вдыхаю и продолжаю путь. В мёртвой тишине леса мои шаги кажутся слишком уж громкими и неосторожными, но я заставляю себя не обращать на это внимание.       В душе сжимается комок из противных до жути эмоций, хочется просто закрыть глаза и наконец проснутся от этого «нечто» — до сих пор надеюсь надеюсь, что всё вокруг нереальное. Из груди рвётся очередной вздох из разряда «судьба-Злодейка», но я подавляю его и упрямо иду дальше — мне необходимо найти людей.       «Успокойся и выдохни, потому что ничего такого в том, что с тобой происходит, нет», — в голове неожиданно звучит незнакомый голос, который поражает своей безмятежностью и спокойствием.       «Кто ты?» — спрашиваю слегка отстранёно, прикрывая глаза — слишком устала от всего этого.       «Та, кто может тебе помочь», — интонация не меняется, но в голосе незнакомки слышатся нотки сдержанных эмоций.       «Чем же? — ухмыляюсь. — Ты всего лишь голос, который я слышу во сне. Это всё — всего лишь сон, и ничего более».       На душе становится ещё противнее, а сердце почти перестаёт стучать.       «Ты так думаешь? — неизвестный обладатель голоса едва заметно смеётся, а потом вдруг резко замолкает и начинает говорить строго и прямо, — ты мертва, девочка. Не пытайся убедить себя в обратном, потому что ты и сама понимаешь, что с нормальным человеком такое не происходило бы. Ты уже не человек. И никогда больше им не будешь».       Я чувствую, что медленно оседаю на кувшинки — озеро так и не пройдено. В груди сердце тяжело бьётся о рёбра, душа заживо сгорает в неверии. У меня даже не возникает и мысли, что сказанное незнакомкой — неправда.       Потому что такое и на самом деле не может происходить с обычным человеком. Но… если я не человек, то кто же тогда?       «Зачем ты всё это мне говоришь? Зачем рассказываешь то, что я могла бы и сама рано или поздно узнать? — я хочу крикнуть это ей, но понимаю, что мысленно этого это не особо-то и получиться, поэтому пытаюсь оставаться спокойной. — И кто ты?»       «Слишком много вопросов, девочка, — она усмехается. — Пока тебе надо знать лишь то, что тебя зовут Айрина. Всё остальное ты узнаешь со временем, потому что пока это знание тебе ни к чему».       Я понимаю, что она таким образом хочет закончить разговор и замолчать, но совсем не хочу этого — тишина слишком давит на уши, заставляя перепонки противно звенеть.       «Постой, не уходи! — замолкаю и прикусываю губу. — Скажи… как тебя называть..?»       Голос пару минут молчит, и я уже начинаю думать, что зря спросила её имя, когда неожиданно она произносит:       «Эл. Зови меня Эл».       Одинокая луна ярко светит и выглядит как обгрызенный леденец, гладь озера слегка умиротворяет, а безветренная погода помогает чуть-чуть успокоится.       Я встаю и продолжаю свой путь в полном одиночестве и все такой же давящей на уши тишине.