Рассвет не наступит.

      Мягкий и чуть розоватый свет уходящего солнца виднеется на горизонте окраины заброшенных монстров. Ясное и чистое небо. Слабый, но хорошо ощутимый ветерок едва колышет засохшие ветви деревьев. Необычайная тишина ласкает уши. Странное чувство свободы так и витает в внутри, но чёртовы объятия рёбер мешают выпрыгнуть наружу и просто взлететь в январское чистое небо. Как будто ничего не было. Как будто это всего лишь страшный сон, и оказывается этого обрыва безумия куда ты падаешь совершенно бесконечно, не было и никогда не будет? Не было ни вируса превращающего любого унылого человека в зомби, который бросается на тебя с прогнившими зубами и яростью в глазах, у который одна грёбаная цель-загрызть, истерзать, сожрать, искусать, проглотить, и с каждым разом эта цель усиливается, превращая людей в тупую и бездушную машину для пищепрома. Не было ни того «случайного» убийства, позволяя выплеснуть весь свой прогнивший гнев на труп кого-то снайпера.       Может, этого и не было? … Было бы так хорошо…       Жаль, жгучая и ноющая боль в затылке Винсента так навязчивая заставляла думать о прошлом убийстве человека, который как тупое животное с одним инстинктом-брать и трахать, хотел жёстко отыметь младшего. Засохшие пятна крови, оставшиеся на серой кофте, так реалистично напоминали о бежавших зомби, застреленные прямо перед ним, в каких-то жалких пяти шагах. Чёрная, сваливающая копоть на серых гигантах, обугленные трупы, застывшие в гримасах страха и ёбанная навязчивая паранойя у всех кто остался жив-всё это заставляло сомневаться в реалистичности этого дряного и застывшего в венах крови ужаса.       Все эти измученные лица друзей всё яростнее напоминая об этих адских неделях, насыщенной опасностями, нагнетали безысходность и полнейший страх. И шанс на спасение с каждым разом улетучивался и улетал куда подальше, ведь подружка-смерть, поджидает всех нас за каким-нибудь углом.       Мысли все резко отключились показывая чёрно-белую рябь от телевизора и этот навязчивый шорох, где вперемешку можно было разобрать ничтожные выкрики о помощи. Об этом всём размышлял Винсент, сидя на краешке облезлого подоконника в заброшенном заводе, и пытаясь никак не допускать мысли о терзающей боли в голове от сильного удара об железную и полностью прогнившую в крови балку при падении.       Здесь, в заброшенном заводе, необычайно тихо и спокойно. Как будто все эти девять человек оказались в другом мире, совершенно не связанным с тем, который дымится и горит в океане пламени за железным забором.       Озабоченный и усталый взгляд Телефонного спотыкается об лежащего друга, который своими красными и опухшими глазами так и просит подойти кого-нибудь. Осторожно и без боязни Каутон облокачивается на обугливавшую стену, успев при этом вздохнуть, но благо маска на нём, не пропустила этот звук. —Винс, — Решившись начать диалог первый, Скотт спросил.— Ты как? Выглядишь бледным… —Просто… крови боюсь, — Неожиданно для себя признался Бишоп младший.— А здесь её много. —Не ожидал, —Перебинтованные руки Каутона скрестились на груди, выдавив из себя смешок, а у собеседника лишь непонимающий взор, никак не осознавая чего здесь смешного.       Фиолетовый лишь отпустил голову и при закрыв глаза, где выступали красные и едва заметные вены, тихо произнёс: —Бывает…       «Ты, уверен что не псих?»—эта грёбанная мысль давно затаилась в фиолетовой макушке не давая нормально сосредоточиться. Страх и безысходность овладела парнем и тот чуть приподнявшись, полностью облокотился спиной об давно выкрашенную белую стену, которая по каким-то причинам слезала с каждой секундой и при любых прикосновениях оставляла сероватые отпечатки, но Винсенту будто наплевать. Безумие—как бездонная пропасть и Бишоп падает в неё с каждым новым разом. Все эти измученные и блеклые лица друзей, тех кто должны, нет, обязаны выжить в этом проклятом месте. Голова пульсировала как ядро, виски надрывались с каждым и едва заметным вздохом, в горле появился жгучий ком проходя в глотку всё глубже и глубже. Вздох что бы унять рвоту, но увы, руки всё ещё трясутся. Вот глаза закололо. Сжав ледяные ладони в кулак и оставляя белеющие костяшки, прозрачные, и чистые капли слёз появлялись на пустых, и ничтожных глазах. Лишь одно нежное прикосновение тёплой ладони к онемевшей щеке заставлял пройти волну нагнетающих мурашек по всему телу и встрепенуться, откинув к чертям все депрессивные мысли ужаса и настигающего страха. Ты, живёшь всего лишь ради— Него.       Вот он. Ветер—тихо звенит тоскою и осторожностью. Крупная и прозрачная капля слезы медленно скатывалась с бледной щеки, попутно попадая на тыльную сторону ладони Каутона. Одно прикосновение и экстаз с перемешенным спокойствием наполняет неожиданную волну тряски по всему хрупкому и такому невинному телу Бишопа. —Винсент, —Сладко–одурманивающий голос Скотта звучит так нежно и спокойно.—Если, что-то случилось… просто, скажи мне.       Странная и не понятная боль внутри так и сковывает все внутренности и тянет вниз за большим, тяжёлым грузом под названием «Одиночество».       Тёплая и нежная ладонь Телефонного аккуратно проводит по давно уже засохшим дорожкам слёз, попутно прижимая всё дрожащее и испуганное тело Бишопа к себе.

***

—Ох, чёрт! —Полностью отдавшись тревоге и страху один снайпер с команды резко встрепенулся, быстро и пытаясь хоть как-то осторожно действовать нажал на исцарапанную кнопку рации.       Серая коробочка вдруг, зашипела, запиликала, заверещала, быстро и невнятно отгоняя Тейта от всех мыслей. Резко подняв рацию, и проговорив серьёзным тоном спросил: —Что случилось? —Они здесь! Они уже совсем близко! Немедленно уходите от туда! Других людей не бери они не выживут! —Один щелчок и взволнованный голос затих. Но сержант Тейт не ответил. Не было возможности.       Блондин судорожно вздохнул, пытаясь нахрен выбросить с головы страшное зрелище окровавленных трупов, у которых в глазах алчная жажда к крови, и жирным плюсом ко всему они—близко.       Шмидт, пол оцепеневший от всего услышанного, устало поднял непонимающий взгляд голубых глаз на сержанта, спросил: —И что нам теперь делать?       Тейт вскочил с мокрого и трескающего асфальта: —Уходим от сюда нахуй! Давайте, пошлите! Быстрее!!! Быстрее!!!       И вновь, как в бесконечном обрыве безумия, с малыми процентами, которые похожи на правду, но в ужасно-убийственной реальности, они на подкашивающихся ногах от страха просто бежали по опустошённый улицам заброшки, а гнивший ужас то и дело что играл с ними в догонялки.       Все эти ходящие трупы агрессивные, тупые, мёртвые и хоть каплю, но живые. Везде слышны вопли в темноте и с каждым разом страх начинает жить внутри тебя. Всем правит ложь, злость и жестокость. Вся эта утроба хаоса проглотила нас всех, с жадностью сжирая разум, да в придаток ухмыляется. Вкрадчивый шёпот затих в темноте. Нервы стали тонкие как шёлковая нить, с каждым биением сердца та надрывается и дрожит, грозя порваться. Но если порвётся она, то и ты тоже сдохнешь как и все твои надежды на спасение. —Бегите!!! — разрывая всю гортань орал Тейт.       Все эти монстры надвигались с непонятной скоростью, рыком и стоном.       Парни отчаянно бежали по иссохшим дорогам, ноги как ватные подкашивались и грозились онеметь, давая свободно упасть телу. Страх охватил всех выживших и те из последних сил бежали на свободу, храня упрямое молчание, а лейтенант Тейт продолжал подталкивать уже подкашливавшего Винсента вперёд, крича: «быстрее, быстрее!». Вот, силы уже на иссходе, в глазах темнеет, дышать трудно, лёгкие как будто сжались. И моментально Тейта сзади охватила волна бежавших, который в свою очередь и в последнюю секунду гибели оттолкнул Бишопа от себя.       Наплевав о спасении и обернувшись в ужасе, Винсент видел, как лейтенанта сжирала стая окровавленных трупов. Кровь лилась фонтанам, пачкая уже не белый снег. Паренёк словно окаменел за пеленой страха и беспомощности, чувствуя, как все внутренности сжались и навязчивый шёпот всё время говорит: «Во всём виноват-ты.»       Леденящие кровь глаза, кто это сделал, лишь видели в оцепеневшем пареньке—еду. Вовремя схватившись, Каутон резко подхватил трясущегося Бишопа за плечи и поволок за собой. Почему-же герои не умирают? Может, они уходят с рассветом?