Европейские каникулы

Следующие несколько недель пролетели с невероятной скоростью… Мне приходилось разрываться между учёбой и работой, не говоря уже о том, что даже в свободное от этих двух определяющих мою жизнь занятий время мои неугомонные соседи постоянно то устраивали вечеринки в нашем блоке, то тащили меня в очередной ночной клуб. В общем, скучать мне не приходилось. Ко всему прочему Луиджи решил, что стоит заняться повышением квалификации своих работников и отправил меня на какие-то доморощенные курсы в какую-то Тмутаракань, куда даже общественный транспорт не ходил. Нет, туда ходил какой-то один автобус… два раза в сутки. Отказаться от этой радости я не мог, иначе рисковал потерять работу, за которую на самом-то деле платили совсем не дурно. К счастью, Свена «приговорили» к той же каторге и каждые выходные мы добирались до этой забытой Богом деревушки на его Смарте. На Смарте! Думаю, с тех пор я неплохо представляю, как чувствует себя килька в банке. И тогда же мне пришла в голову мысль, что стоит подумать о покупке собственного автомобиля… Во всей этой суматохе я не заметил одного очень немаловажного факта: с нашего последнего разговора с Валеркой прошло больше трех недель… Осознал я это лишь когда однажды, вернувшись домой после работы далеко за полночь, я по привычке принял душ и завалился спать, но проснувшись посреди ночи, вспомнил, что не включил будильник. Но вместо того, чтобы включить этого врага человечества номер один, я обнаружил непрочитанное сообщение на телефоне… Короткое «Как дела? Давно ничего от тебя не было слышно…» заставило меня немедленно проснуться. И ведь правда, мы не говорили почти месяц. И самое отвратительное, что я этого даже не заметил. И, тем не менее, сердился я почему-то не на себя, а на Валерку. Мне казалось, что моя забывчивость вполне оправданна: напряжённый график допускал такие промахи. Но ведь он-то мог и позвонить! На телефон я пялился долго, раздумывая, стоит написать ему или сразу позвонить. Но, несмотря на поздний час, мозг всё же работал, хотя и не на полную мощность, и потому звонить я не стал, но отправил такое же короткое сообщение, о том, что у меня всё хорошо… Ответа я, конечно же, не получил ни ночью, ни на следующий день. Правда, и об этом я вскоре успешно забыл думать. Ещё бы! Мне предстояла покупка движимости — первой собственной машины. И это событие перекрывало по значимости всё остальное. Едва получив очередной чек от Луиджи, я направился в автосалон, где за пару дней до этого нашёл идеальное для меня сочетание по финансовым возможностям, состоянию и эстетическим и техническим характеристикам. Работник автосалона долго и настойчиво рассказал о том, как чудесна именно эта модель Ауди, как технически выгоден алюминиевый кузов и что её возраст совсем не показатель — ведь у неё был всего один владелец, да и пробег практически на нуле. Честно говоря, меня не интересовало ни то, ни другое, ни третье. Единственно, о чём я в тот момент думал — это то, что вскоре стану счастливым обладателем транспортного средства. О том, что мне нужно менять права, я подумал намного позже… Собственно, по своим старым я мог ездить ещё полгода, но менять их было нужно, а это означало снова экзамены и ещё больше финансовых расходов. Но это всё было мелочью по сравнению с ощущением, которое испытывает человек, впервые выезжая на дорогу на своей новой машине. С того дня я больше ни разу не садился в Смарт Свена, чему был бесконечно рад. К концу июня я освоился в Базеле, как дома, и больше не чувствовал себя неуютно. Курсы подходили к концу, мне предстояли целых шесть недель свободного от учёбы времени, и единственное, что было на это время запланировано, это поездка в Цюрих. Сначала я подумывал устроить сюрприз — появиться без предупреждения, но всё же решил, что это не самая лучшая идея. С Валеркой мы по-прежнему общались редкими короткими сообщениями, и меня не покидало ощущение, что что-то совершенно не в порядке. Конечно же, это совсем не радовало. Сначала я сердился, потом расстраивался, позже вообще решил, что не стоит об этом думать. Отношения на расстоянии — это то, что никогда не функционирует. Именно в это я начинал верить. После очередного сообщения «Извини, мне сейчас некогда. Напишу позже» я вообще решил, что пора, наверное, ставить точку… Правда, от этой мысли начинало ныть где-то в районе солнечного сплетения, и потому я отгонял её, как только мог. В день, когда состоялся заключительный тест, по результатам которого меня должны были — если он сдан успешно — зачислить в список студентов, Ник и Арно устроили очередную вечеринку. По какой-то причине они были совершенно уверены, что с этого момента меня можно было считать полноправным учащимся Базельского университета, и пренепременно хотели отметить это событие. Я же имел на этот вечер совершенно другие планы. Но этим планам отправиться в Цюрих не суждено было сбыться. После теста я собирался зайти в общежитие, взять всё необходимое и сразу отправиться в дорогу, но я не успел даже зайти в комнату: Юджин, хитро улыбаясь, поймала меня в коридоре и повела на кухню, где вся честная компания была уже в полном сборе. К моему счастью они хотя бы не потащили меня по ночному Базелю. Хотя в таком случае у меня, возможно, была бы возможность сбежать… Твердо решив, что не стану много пить и отправлюсь в Цюрих на следующий день, как только проснусь, я сдался на уговоры отметить знаменательное событие. Это было первой ошибкой в тот вечер. И, увы, не последней. Вечер удался на славу, и было действительно очень весело. К полуночи на нашей кухне собралась половина жителей этажа. Хорошо, что семестр закончился у всех студентов, и вторая половина разъехалась, кто куда, иначе толпа была бы куда более массированной. В моем организме вполне усвоилась бутылка пива, и по какой-то совершенно нелепой причине я решил, что в таком состоянии вполне могу ехать. Это было второй ошибкой. Нет, ехать я действительно мог. К собственному удивлению. Конечно же, не последнюю роль играл тот факт, что ехал я по проселочной дороге, к тому же совершенно пустой, что было совсем не удивительным, если учесть, что стрелка часов успела шагнуть за цифру три. Дорога должна была занять не больше часа, но где-то посередине пути меня посетила гениальная мысль: время совершено не располагало к визитам, а о своём я даже не предупредил. Эту оплошность я решил исправить тут же. Это была ошибка номер три. — Какого чёрта ты звонишь так поздно? — пробурчал Валерка в трубку, даже не поздоровавшись. Скорее, рано, — не задумываясь, ответил я. — Хорошо, пусть так. Что-то случилось? И молись Богу, чтобы это было так, иначе я тебя придушу… — Эм… да. В общем, я тут… в Цюрих еду, — выдохнул я, зная, что сейчас он начнёт ругаться. Я и сам понимал, насколько абсурдно ехать в четвертом часу ночи. Можно было вполне подождать до утра. В трубке послышался вздох и шорох — кажется, Валерка решил, что пришла пора просыпаться, и поднялся с постели. — Серьёзно, Дим? Посреди ночи? Сейчас даже поезда не ходят. — Я на машине, — выпалил я, вдруг осознав, что даже не имел возможности рассказать ему о покупке. — О чём бы ты знал, если бы хотя бы изредка был в зоне досягаемости. — Ты хочешь обсудить это сейчас? За рулём? Тебе вообще не стоило бы разговаривать по телефону, когда едешь. — Да-да, — отмахнулся я. И нажал на отбой. Следующие пять минут я боролся с желанием развернуться и поехать домой. И решение было уже почти принято, когда я вдруг понял, что вообще не знаю, куда еду: у меня не было даже Валеркиного адреса. Первое время он снимал комнату у пожилой пары, пока подыскивал подходящее жилье, и переехал полтора месяца назад. Всё это время мы не виделись, и я совершенно не имел понятия, где он живёт. Этот факт заставил меня нахмуриться и принять окончательное решение. Покосившись на валяющийся на пассажирском сидении телефон, я вздохнул… Мне не нравилась вся эта ситуация. И сейчас, на этой тёмной просёлочной дороге, после не самого приятного разговора — к слову, первого за последний месяц — мне показалось, что всё рушится к чёртовой матери. Ощущение того, что я сам виноват во всём этом, с каждой минутой становилось всё крепче, хотя я и не понимал, почему. Решив, что разберусь со всем этим на месте, я потянулся к телефону, чтобы ещё раз позвонить Валерке и на этот раз спросить адрес, ощупал всё сидение, глядя на дорогу, но так и не нашёл то, что искал: предательский кусок пластмасса, начинённый дешёвой техникой, завалился между сидением и спинкой. Лишь на секунду отвлекаясь от дороги, я совершил ошибку номер четыре… Лишенный сна и подпитанный алкоголем мозг сыграл шутку, которая в другой момент могла бы быть даже забавной: перед глазами поплыло, и я, резко замотав головой, чтобы скинуть это неприятное чувство, сам того не осознавая, дернул руль. Машина выехала на встречную полосу, с явным стремлением съехать в кювет. Конечно же, забыв все инструкции, куда и что крутить, когда машину разворачивает, я начал поворачивать руль и, очевидно, совсем не туда, куда стоило: бедолагу Ауди занесло в сторону, развернуло на триста шестьдесят градусов и вернуло в первоначальное положение. Позже, проанализировав ситуацию, я подумал, что, скорее всего, это спасло мне жизнь — разворот сбавил скорость, и когда машину прижало к планке и послышался противный скрежет металла по металлу, я наконец-то вспомнил о существовании тормозов, и даже о том, как правильно их использовать в такой ситуации. Когда машина наконец-то полностью остановилась, я громко выдохнул и уткнулся лбом в руль — нет, так я себе это путешествие точно не представлял. Обругав свой идиотизм, я вышел из машины, вдруг осознав, что нахожусь в кромешной темноте — вокруг не было ни поселений, ни фонарей, а машина отказывалась заводиться, что было совсем не удивительно. Внезапно протрезвев, мозг начал выдавать полезную информацию потоками. Во-первых, стоило обозначить место аварии — в потёмках многострадальную Ауди совершенно не было видно, не хватало ещё устроить более серьёзную аварию. Во-вторых, нужно было вызвать эвакуатор. Ну и наконец — позвонить Валерке и предупредить о том, что я не приеду в ближайшие пару часов. — Это ещё почему? — вздохнул Валерка, услышав о том, что планы поменялись. — Ну… это… Я тут аварию устроил, — нехотя признался я. — Что?! Какого… Ты где? Всё в порядке? — Да-да! Успокойся. Всё в порядке. Но ехать дальше я не могу, потому что машина на меня серьёзно обиделась… — На её месте я бы тебя вообще прибил. Расспросив меня, где именно я нахожусь и взяв торжественную клятву, что до его приезда я не буду совершать никаких глупостей и никому больше звонить тоже не стану, Валерка положил трубку. По его голосу несложно было догадаться, что пребывал он не в самом хорошем расположении духа, и мне придётся выслушать от него много недобрых слов. Ждать пришлось больше получаса. И появился он на такси… — Чего не на машине? — удивился я. — Потому что… Ты успел уже права поменять? Страховка у тебя есть? — процедил Валерка сквозь зубы, оглядывая машину. — Э… Страховка есть. Права не менял. Это так важно? — А ну-ка! Иди-ка сюда! — Валерка подошёл ко мне сам, схватил меня за ворот рубашки и принюхался. — Ты пил что ли? — Одну бутылку пива, — отмахнулся я. В тот момент я не мог сказать, какое максимальное количество промилле было разрешено за рулём, но был уверен, что одна бутылка пива эту границу не превышала. Пожалуй, это был первый раз, когда я видел Валерку в таком состоянии: схватив меня за грудки так, что послышался треск лопающихся на швах рубашки ниток, он подтянул меня к себе — очень близко. Губы его побелели от того, как крепко он их сжимал, и у меня появилось смутное подозрение, что сейчас я получу в челюсть. Или в глаз — это как повезёт. Я даже успел зажмуриться и подумать, что жалко будет, если пострадают очки. Но… Валерка резко выдохнул и просто оттолкнул меня. Даже не сильно. Но, не рассчитывая на такое действие, я резко отшагнул назад, запутался в собственных ногах и завалился на мокрую после вчерашнего дождя траву. Одежда промокла в тот же миг, по спине пробежал неприятный холод, и почему-то стало безумно смешно. Когда внезапный истерический приступ прошёл, и я наконец-то поднялся на ноги, Валерка уже сидел в машине, на водительском сидении, и поправлял зеркала. — Ты… что делаешь? — удивился я. — Спасаю твою задницу, — совершенно спокойно ответил он, отодвигая сидение назад. — Как ты так ездишь? Носом в стекло не упираешься? Уже открыв рот, чтобы объяснить ему во всех красках, что его это не касается, я заткнулся на полуслове: Валерка достал телефон, набрал номер полиции и начал говорить на французском. Конечно же, я не понял ни слова, но это было и не нужно. В конце концов, не любовные же оды он читал?! Пока мы ждали, Валерка расспросил меня, что произошло. Отвечал я ему сквозь зубы, нехотя, но его, кажется, это не смущало — он задумчиво кивал и жевал непонятно откуда взявшуюся спичку. Когда же, наконец, приехала полицейская машина, а за ними и эвакуатор, Валерка не дожидаясь, пока я начну рассказывать, как всё было, неожиданно заявил, что за рулём был он… Он рассказывал всё практически слово в слово, что до этого говорил я, и делал это так убедительно, что даже мне самому показалось, что вовсе не я был в тот момент в машине. Уже позже я понял, зачем Валерка отодвигал сидения и правил зеркала, зачем демонстративно садился за руль, чтобы достать спрятанные заранее в бардачке документы… После стандартной процедуры проверки на алкоголь, заполнения бумаг и созвона с кем-то там очень важным, кто сверяется с полицейской картотекой, пожилой полицейский вдруг предложил отвезти нас в город. Тогда это было ещё неожиданно. Уже начало светать, когда мы наконец-то добрались до пункта назначения — Валеркиной квартиры. Мы молчали всё время в машине и до дверей дошли молча… Валерка был зол, и это я прекрасно видел. Но поделать с этим ничего не мог — и так уже натворил всего, что только было можно. Оставалось только молча ждать, пока он успокоится и сам заговорит со мной. Это случилось, как только мы вошли в квартиру — уютную, совсем небольшую мансардную квартирку в очень старом здании в самом центре города. Когда дверь закрылась, Валерка, не глядя в мою сторону, указал рукой куда-то вглубь тёмного коридора и сухо сказал: — Там ванная и рядом твоя комната. Тебе не мешало бы вымыться… Даже не дожидаясь ответа, он направился в противоположную сторону, оставив меня одного. Что ж… Напрашиваться на ссору совершенно не хотелось: я прекрасно осознавал, что сам виноват в Валеркином плохом настроении. И потому послушно поплёлся туда, куда меня тактично послали, а точнее — в ванную. В конце коридора оказалось только два помещения: одно из которых больше напоминало коморку, но именно там был душ, который, как я внезапно осознал, мне действительно был жизненно необходим. Правда, внутри можно было легко поймать приступ клаустрофобии: комнатка была действительно крохотной, без окон, а до потолка было легко достать рукой… Но воздух пах до боли знакомым запахом мяты и хвои… Приняв душ, я, даже не заглядывая туда, где была «моя» комната, направился к Валерке. Он был на кухне… Здесь, к удивлению, было всё иначе — огромные, почти на всю стену окна, высокие потолки и просто шикарный вид на город. Если ещё пару минут назад я искренне удивлялся, что заставило Валерку снять именно эту квартиру, но теперь никаких сомнений на этот счёт не осталось. — Красиво, — озвучил я единственную мысль, которая вертелась в моей пустой голове. Валерка вздрогнул от неожиданности: похоже, он не слышал моих шагов — и, развернувшись ко мне лицом, хмыкнул: — Недурно. Совсем недурно. — Поосторожней со словами, — усмехнулся я в ответ, — а то уставился так… как будто и не сердишься совсем. — Иди сюда. Валерка проигнорировал мою попытку начать разговор о том, что произошло, и, схватив меня за ремень, потащил за собой к открытому окну. За ним находился небольшой балкончик, куда с трудом можно было выйти одному человеку — это не помешало Валерке выпихнуть меня туда. — Смотри, — он положил руку мне на плечо, а второй указал на занятный пик на старинном здании с другой стороны Лиммата. — Это церковь святого Петра, самая старая церковь в городе и первая протестантская. Там поставили огромнейший орган с пятьюдесятью двумя регистрами. А на башне самые большие в Европе часы — минутная стрелка почти четыре метра… — И зачем ты мне это рассказываешь? — Потому что ты очень любишь протестантские церкви? — ответил он вопросом на вопрос. — А если серьёзно? Тяжело выдохнув, Валерка опёрся руками о перила и уставился куда-то вдаль, куда упирался пик башни, о которой он так восхищённо рассказывал. — Потому что, если я не буду говорить всякую чушь, меня не покинет желание задушить тебя за твою неисправимую тупость. — А тебе, кажется, вполне нравится этот процесс. По меньшей мере, в последний раз мне так показалось. Я хотел сказать ещё что-то, как мне казалось, очень язвительное, но прежде чем мысли приняли обдуманную форму слов, меня обхватили холодные от утреннего воздуха руки. Валерка беззвучно рассмеялся, уткнувшись носом мне в плечо, и прижал к себе так крепко, что стало трудно дышать. — Я могу иначе, если… если тебе так не нравится… — Чего? Не без труда расцепив его руки, я развернулся — что, признаться, было делать крайне неудобно на этом долбаном французском балкончике, явно не предназначенном для человеческого присутствия. Валерка выдохнул и как-то натянуто улыбнулся, пожав плечами, словно сам не знал, что сказать. Неожиданно для самого себя я вдруг понял, и что он хотел сказать, и что вообще происходило последние недели… — Валер… Скажи честно, ты меня совсем за имбецила держишь? — Не то чтобы прям имбецила, — наигранно отмахнулся он, тем самым только подтверждая мои предположения. — Слушай, если… если тебе так мешает мой возраст, мог бы просто сказать об этом. — Чего? — Валерка отстранился от меня и, похоже, искренне не понимая, о чём я говорю, удивлённо приподнял бровь. — С твоим возрастом, Дим, я смирился уже давно. Хотя ты и ведёшь себя порой, как дитё малое. — Что тогда тебя не устраивает? — выдохнул я раздражённо. — Не устраивает? — ещё больше удивился он. — Ты, кажется, чего-то не понимаешь. Хотя… можно сказать, что не устраивает: что ты так далеко, что до тебя хрен дозвонишься, что ты постоянно чем-то занят, и мы не виделись уже чёрт знает сколько. И что ты пьяный ездишь посреди ночи, и что аварии делаешь, и тот факт, что меня это не устраивает, не устраивает меня больше всего. — А ты чего хотел?! Это любовь — прими, как факт, и успокойся, — хмыкнул я. — О, а вот и самоуверенный Дмитрий, — выдохнул Валерка, улыбаясь. — Добро пожаловать обратно, мне тебя не хватало. — Да ну тебя! — засмеялся я. Недолго думая, Валерка схватил меня за майку и наконец-то затащил в дом — этот дурацкий балкон начинал уже раздражать. Правда, озвучить эту мысль я не успел, почувствовав прохладные от утреннего воздуха губы на своих — лёгкое прикосновение через улыбку. Даже, скорее, неловкое. Если бы не пальцы в моих мокрых после душа и спутанных волосах, можно было бы подумать, что поцелуй вышел вообще случайным. — Пойдем, — всё ещё улыбаясь, произнёс Валерка, почти не прерываясь. — Куда? — не без труда выговорил я: вся эта неразбериха отступила на задний план, и уже ничто не было важно, кроме этих совершенно неловких прикосновений — как будто в первый раз. — Твою новую кровать испытывать, — схватив меня за запястье, Валерка, не дожидаясь ответа, потащил меня по коридору к комнате. Времени разглядывать то, что он назвал «моей комнатой», у меня не было — я был слишком сконцентрирован на другом. Всё, что я успел заметить, это то, что руками можно достать потолка, а кровать занимает как минимум три четверти помещения. Всё это было не важно. Кровать едва слышно скрипнула под моим весом, когда я, признаться, не очень аккуратно на неё завалился — не без Валеркиной помощи: он, недолго думая, просто опрокинул меня на матрас. Сложно было сказать, кто с кого стягивал одежду или раздевался сам — хотелось как можно быстрее избавиться от лишнего и наконец-то почувствовать такое желанное тепло. Правда, впопыхах, стягивая с Валерки водолазку, я умудрился двинуть ему по носу. — Осторожней, — засмеялся он, потерев ушибленное место, — я, понимаю, что тебе не терпится, но… — Заткнись уже! Шибко много трепешься. Сделав наигранно серьёзный вид, Валерка подался вперед, опершись на локти, и так же театрально нахмурился. Я уже ожидал, что он скажет что-то крайне язвительное, но вместо этого он наклонился и едва слышно прошептал на ухо: — Смотри на меня… — Мм? — Просто. Смотри. На меня. — Тебе уже говорили, что ты извращенец? — рассмеялся я. Правда, ненадолго — уже секундой позже Валеркина рука, бегло соскользнув по моей груди и животу, крепко сжалась на возбужденном члене. — Говорили, — усмехнулся он. — Я перестану, если тебе не нравится. Прикусив губу, я старался не выдавать своих ощущений. Чертовски приятных ощущений, тёплой волной накрывающих всё тело, перехватывая дыхание. — Не стоит, — не без труда выдавил я: говорить было непросто, но именно этого хотелось Валерке. За то время, что мы провели вместе, у меня сложилось впечатление, что ему крайне нравилось доводить меня до такой степени возбуждения, когда я не мог уже говорить, и именно этого требовать — чтобы я отвечал ему. Что ж, если он так этого хотел… — Мне всё нравится, — я заставил себя говорить, и мой собственный голос показался мне таким чужим: хриплым, сбивающимся на шёпот. — Мне нравится, но если ты сейчас не трахнешь меня в конце концов… — Твоё желание — мой закон, — довольно усмехнулся Валерка, резко меняя положение в пространстве и располагаясь между моих ног. Так же не торопясь, словно испытывая моё терпение, он достал гель, стал размазывать его пальцами по моим ягодицам, второй рукой гладя живот и изредка, как будто случайно касаясь члена, тем самым заставляя меня каждый раз звучно выдыхать. И лишь когда я уже совершенно откровенно начал ерзать по кровати, он наконец-то соизволил закончить мои мучения, хоть они и были крайне приятными. Входил он так же медленно, проталкиваясь вовнутрь миллиметр за миллиметром, по всей видимости, решив довести меня до белого каления. И это у него вышло совсем не плохо… — Смотри на меня, — тихо, но настойчиво потребовал Валера, возвращая меня в реальность, из которой я успешно выпал, начав комкать простынь. — Садист, — выдохнул я хрипло. — Знаю, — согласился он, сдаваясь наконец-то собственным ощущениям, и, поддаваясь инстинктам, начал двигаться быстрее. — Просто… смотри на меня. Пожалуйста. Я ещё не до конца понимал, что значила эта просьба и почему ему это было так нужно — ведь раньше мы вполне обходились без этого. Но просто не смел отказать ему. Хотя, признаться, это было чертовски сложно: удерживать визуальный контакт, когда по всему телу, как рябью по воде, расползается напряжение, готовое в любой момент сорваться и выплеснуться наружу — во всех смыслах этого слова. Как бы тяжело ни было выполнить Валеркину просьбу, куда сложнее было не торопить его. Несмотря на то, что двигался он совсем не так медленно, как в начале, моё тело требовало более интенсивных действий, но я даже не смел сказать об этом. Даже если бы у меня были силы говорить… Я просто наблюдал за тем, как меняются эмоции на Валерином лице: с почти холодного контроля до абсолютного исступления; как становятся влажными и липнут к вискам и лбу его волосы; как он с силой закусывает губу, и она белеет, как он забавно морщит нос… Мне никогда прежде не доводилось наблюдать за ним так, как в тот раз. Так… откровенно. Словно он хотел показать мне себя именно таким… Когда он начал дышать сбивчиво и через рот, не сложно было догадаться, что Валерка был на пределе, и ему требовалось совсем не много. Собственно, как и мне — я знал, что будет достаточно пары движений, чтобы напряжение в паху нашло свой логический выход. Но, чёрт возьми, мне не хотелось этого! Я прекрасно осознавал, что отключусь от реальности, а мне хотелось… смотреть. Хотелось видеть эту самую кульминацию, к которой мы подходили вместе. Поэтому когда Валеркина рука потянулась к моему уже до предела возбужденному члену, я остановил его и лишь покачал головой на его вопросительный взгляд. Конечно же, он всё понял. И уже через пару секунд резко выдохнул, сжал пальцы на моей коже с такой силой, что синяки держались после этого ещё пару дней, и даже не делая попыток не стонать в голос, кончил. Не знаю, что больше подействовало в этот момент — уже знакомая пульсация в заднице или всё же выражение Валериного лица, на котором можно было прочесть абсолютно всё, что он чувствовал, но стоило ему едва прикоснуться к моему члену, как я тут же, последовав его примеру, кончил. Ему в ладонь… Позже мы сидели на кухне и пили кофе. Ночь была у обоих бессонная, и это был единственный способ не заснуть. А спать было нельзя по простой причине: позвонили с СТО и сказали, что после обеда нужно приехать за машиной. Поэтому мы пили кофе — горький, крепкий. Я не был уверен, стоит ли задавать этот вопрос и ещё больше — хочу ли я знать ответ, но любопытство взяло верх. — Ты сегодня какой-то странный… — Странный? — переспросил Валерка, не отрываясь от огромной кружки с кофе. — Мм… Почему… Почему мне нужно было на тебя смотреть-то? — Давай просто договоримся, что это мой фетиш, — сдерживая улыбку, ответил он. — Я бы даже согласился, но… — Не задавай лишних вопросов, а? — Валерка поставил кружку на стол и подошёл к окну. Мне показалось, он собирался сказать ещё что-то, но вместо ожидаемого объяснения, он выдохнул и, посмотрев на часы, сменил тему. — Твою многострадальную машину пора забирать, а то мало что за ремонт придётся платить, так ещё и за стоянку. — Отлично, — сдаваясь, согласился я. Собственно, с самого начала я не рассчитывал получить ответ. Как только двери лифта закрылись, и мы оказались в тесном пространстве в полтора квадратных места, Валерка обнял меня сзади за плечи. — Я скажу это только один раз, поэтому слушай меня внимательно. — Его голос звучал как-то непривычно серьёзно. — Если ты думаешь, что наша разница в возрасте делает меня всезнающим и всё понимающим, ты ошибаешься. Я и сам не знаю и не понимаю часто, что между нами происходит. Мне очень не хватало тебя последние недели, а сегодня ночью ты меня напугал, когда сказал, что устроил аварию. Меня и без того не покидало ощущение, что ты отдаляешься, а в этот момент я был уверен, что потеряю тебя… — Это было бы так ужасно? — спросил я не к месту. Признаться, я не ожидал услышать такого откровенного признания и оттого растерялся. — Можно, я проутрирую и скажу, что это был бы конец света? — рассмеялся Валерка беззвучно. — А серьёзно? Лифт остановился, и Валерка вытолкнул меня на площадку — сам я словно прирос к полу. — А если серьёзно, то… это был бы конец света, — усмехнулся он, и в очередной раз глянув на часы, направился в сторону остановки. — Пойдем уже, автобус уедет, придётся пешком добираться.