Лучший друг

— Куда ты делся утром? — рука до боли сжимает мобильный. Знаю, требовать объяснений глупо, потому что и так все ясно, но я не могу.… Черт, больно даже дышать… Просто не могу оставить все так, без объяснений. После всего, что было ночью. После всего, что произошло между нами… Кое-как собрался с мыслями, вызвал такси, поехал к себе из квартиры, где он оставил меня совершенно одного, без объяснений, без банального «мы ошиблись, извини». Просто вырвал душу… Так, из любопытства вырвал и растоптал. — Привет. Я знаю. Прости, что сбежал. Но ты крепко спал и я не стал тебя будить. — Нужно было разбудить, было неприятно проснуться одному после всего, что было — обманчивое облегчение, но ненадолго. — Слушай… как раз об этом и хотел с тобой поговорить. Говорю же «ненадолго». — Эй, ты еще там? — Да. Где и когда? — Приезжай на студию через час, я здесь. — Ок. Буду часа через полтора. — Жду. Прошло уже часа два с момента нашего разговора, а я не могу выйти из дома. Принял душ, собрался и тупо сижу, уставившись в окно, за которым хлещет проливной дождь. Что ты скажешь? Извинишься? Объяснишь, что погорячился, наломал дров, и нам следует все забыть, вернувшись к прежним отношениям, которых уже никогда не вернуть. Я идиот, если думал о чем-то серьезном, знаю. Телефон вибрирует в руках, на дисплее твой номер. — Да. — Ну, где тебя носит? Я уже час, как освободился. Торчу здесь только из-за тебя. — Уже еду. Припарковался у входа в студию. — Я на месте, ты где? — Зайди в бар. Вешаю трубку. В баре сразу вижу его спину. Сидит с кем-то за столиком, разговор оживленный, смеются. Руки дрожат, до боли сжимаю ключи от машины, пока иду по проходу. — Ну, наконец-то, ты пешком что ли? — Привет всем, — с ним за столом сидят две девушки, работают на студии, я их знаю, но имен не помню. Конечно, теперь он будет из кожи вон лезть, чтобы подтвердить статус безоговорочного гетеросексуала. — Присядь с нами, — предлагает. — Колин, честно, времени нет. Давай решим вопрос и мне нужно ехать. — Девушки, что ж нам пора, приятно было поболтать. Еще увидимся, — Колин встает, на лице самодовольная ухмылка альфа-самца. — Пока, Колин, — раздаются в ответ приторно сладкие возгласы. Как же от всего этого тошнит. — Не нервничай ты так, — пытается быть мягким или правда обеспокоен. — Как так? — Оставь ключи в покое, — он сжал мою руку, и с этим даже нежным прикосновение пришло воспоминание того, как вчера он сильно толкнул меня в стенку душа, а потом прижал собой… — Дождь не кончается, — слова прозвучали слишком странно, и ни к месту, потому что, когда человек смотрит тебе в глаза, продолжая слишком долго сжимать твою руку в своей, обычно звучат другие слова, но это обычно. В нашей же ситуации ничего обычного быть не могло. — Я на машине. — Я тоже, — карие глаза моргнули, и он разжал пальцы, отпуская меня. — Поедем на моей, — Колин вернулся к жизни и слова снова зазвучали «обычно». — У меня еще планы на сегодня, я не могу бросить машину здесь. — Я отвезу, куда скажешь. Я не стал с ним спорить, проще было согласиться, чем тратить время на пререкания. — Ок. Дождь и, правда, лил приличный и, казалось, совсем не собирался прекращаться. Я смотрел сквозь стекло на пузырящиеся лужи и молчал. — Как ты видишь что-то на дороге? — спросил я, продолжая смотреть в окно. Машину поглотила непроглядная стена воды. Дворники не справлялись. — Я привык, в Ирландии почти всегда плохая погода. — Хорошо, что ты уехал оттуда. — Наверное, — он посмотрел на меня, видимо подбирая момент, что бы начать тяжелый разговор. Я понял, что мой вид не внушал ему доверия, потому как он продолжил развивать нейтральную тему. — Куда тебя отвезти? — Домой, только не Голливудские холмы, а ко мне на квартиру. — Ты еще не съехал? — Я решил не продавать ее. Пусть будет, люблю это место. — Там сейчас нихрена нет, мы же перевезли все вещи в новый дом. — Ну, если честно, часть там осталась, и некоторые я привез назад. — Черт, Джей, мы убили на переезд хренов день, а ты вернул вещи назад? Я лишь пожал плечами. Колин усмехнулся: — Не устаю убеждаться в том, что ты самый странный из всех, кого я знаю. — Ты даже не представляешь насколько, — ответил я больше для себя. Мы выехали, не знаю куда, потому что я ни хрена не видел, кроме белой стены ливня. — Может, остановишься и переждешь дождь? — Мы уже подъехали. Твой дом в квартале отсюда. — Может, уже начнем? — Хорошо, что ты сам предложил, — Колин припарковался у обочины, глуша мотор. — О, все так серьезно? — нервный смешок сорвался с губ. — Джей, — как же тяжело он выдохнул мое имя, и я все понял. Понял, что чудес не бывает, что люди эгоистичные ублюдки, что я идиот, раз надеялся на что-то серьезное, понял… Я понял, Колин, что ты никогда меня не полюбишь. Только вот не понимал одного: зачем ты все это вчера сделал? Я открыл бардачок и начал бездумно перебирать вещи, что были в нем, пока Колин подбирал правильные слова, которых просто не могло быть. Потому что нет ничего правильного в том, когда один использует, а другой любит. — Джаред, послушай… — он повернулся ко мне в пол-оборота, а я разглядывал вещи все в том же бардачке: ежедневник, адаптер для телефона, пачка презервативов, патрон… помада фирмы «Шанель», красная. — Вчера все было чудесно, я никогда не испытывал ничего подобного, но… — Чья она? — Что? — Колин сбился с мысли. — Помада. Чья? — Не знаю, может Кэндис забыла. Ты слушаешь меня вообще? — Да, продолжай. Он снова тяжело выдохнул. — Так вот… Я хотел сказать… что… между нами… — Колин замолчал на полуслове, потому что я отвернул над лобовым стеклом панель с зеркалом и начал красить губы. Его искаженный удивлением голос раздался спустя несколько секунд: — Что? Ты? Делаешь? Я не ответил, пока не закончил с помадой. Губы были накрашены идеально. Я посмотрел на него и, не реагируя на шокированный взгляд напротив, непринужденно спросил: — Кажется, тон не тот? Не с моим цветом кожи. — Джей, что с тобой? — А что такое? Ты об этом? — я показал на губы. Это, чтобы тебе легче было объясняться. Так ведь я больше похожу на твою подружку? — Черт, если я сказал что-то не то, прости… — Так, что по поводу тона? Мне идет? — я смотрел не моргающим взглядом прямо ему в глаза. Колин ничего не ответил, он просто не знал, как реагировать на мою выходку. — Если ты закончил, милый, можно я скажу? Он лишь выставил руку, показывая, что я могу делать все, что захочу. — Спасибо за разрешение. Так вот, — я снова говорил своим нормальным голосом, убрав женские интонации, — я не твоя подружка, если ты заметил. И я от тебя не залетел и не прошу на себе жениться, чтобы ты там не навыдумывал, и уж тем более я не нуждаюсь в твоих извинениях. То, что случилось, уже произошло. И как бы ты не сожалел — ничего не исправить. Мы можем лишь сделать вид, что ничего не было. Но мой тебе совет — относись к этому проще. Не ты первый, не ты последний. Я провел рукой по губам, стирая помаду, на тыльной стороне ладони остался красный, смазанный след, так же, как и на моем лице. Плевать. Открыв дверцу, я шагнул под дождь. Слезы застилали глаза, смешиваясь с каплями дождя и я был рад этому, потому что боялся, что догнав меня, Колин увидит их. Но еще больше я боялся, что он не догонит, и по мере того, как расстояние между мной и машиной увеличивалось — страх становился реальным. Он не догнал.