***
Она подошла ко мне в баре, где я ждал окончания фильма, потому что я никогда не смотрю свои фильмы. Но я пришел на премьеру, точнее на ее официальную часть — его старания не прошли даром и я был благодарен и, казалось, полностью счастлив. Я был удивлен увидеть ее здесь, кто мог внести ее в список как «плюс один»? Не думаю, что это был Колин. — Привет, красавчик. Ненавижу фамильярные вещи, особенно в свой адрес. — Привет. — Почему не в зале? Хотя, я помню, ты не ходишь на свои фильмы. — Да, ничего не меняется. — Я бы так не сказала. — Не понял? — Ну, ты изменился кардинально, на мой взгляд. — Что ты имеешь в виду? — я не придавал значения ее болтовне ровно до следующей фразы. — Кто-то крутит роман с Колином. Подавившись «Маргаритой», я закашлялся. — Что, думал я не знаю? — Я вообще о тебе не думал. — Не хорошо грубить девушке. — Девушке лучше объяснить, что она имеет в виду. — Только не надо играть в «Не знаю, о чем ты». Вы спите вместе — это факт, а знаю я об этом, потому что сама подбила его подкатить к тебе. Или ты думал, он в один вечер резко сменил ориентацию? Он просто проверял тебя. И ты не прошел проверку. То, как ты сверлил его взглядом весь вечер — только бы слепой не заметил, ну или Фаррелл. А я ему подсказала. Ты всегда был странным, таким неоднозначным. Я не могла понять, что в тебе не так. Вроде мужчина, но ухаживать нужно было за тобой. Зато теперь такое облегчение знать правду о тебе. Так что своим счастьем, вы мальчики, обязаны мне. Только вот счастье это липовое, просто стечение обстоятельств и его любопытства. Не более. — Тебе-то зачем все это нужно? — А ты еще не понял? Теперь ты знаешь, каково это быть просто стечением обстоятельств, мимолетным трахом без обязательств, как я для тебя когда-то. — Бред. — Твое здоровье, — она с торжествующим видом сделала глоток из бокала, а я просто не понимал, как всего парой фраз можно превратить жизнь человека в ад.***
— Я не могу тебе врать, но это… — Господи, Кол! — меня затошнило. — Только не говори, что ты пошел на поводу у человека, который хотел мне отомстить, ты же мой друг. — Это все ужасно звучит, я понимаю… — Ты ни черта не понимаешь. Тебя кто-нибудь когда-нибудь проверял так? Вы сговорились за моей спиной… — из-за подступающих слез стало невозможно дышать. — Эта сука… С ней все понятно, но ты? За что ТЫ меня наказывал? — Господи, Джей, не говори так… — А как? Как все это можно назвать? Ты решил поиграть со мной? Проверить сучью теорию, сам ни черта ко мне не чувствуя! Это — подло, это, блядь, просто подло. Кол нервно сплюнул на асфальт парковки, пряча руки в карманы брюк. — Что, нечего сказать? — я был в отчаянии, просто не мог во все это поверить. — Да мне до хрена есть что сказать, только ты не хочешь слушать. — Только один вопрос: ты бы сделал то, что сделал тогда, если бы не она? Он еще сильнее зажался. — Вот видишь: ты бы никогда сам до этого не додумался. Твое эго было со мной тогда, не ты. — Может быть все и началось неправильно, но потом все изменилось. То, что между нами сейчас… Это по-настоящему, поверь. — Хорошо, и что изменилось? Может быть, ты полюбил меня? Может быть, готов послать все к черту и встречаться со мной открыто? Он ничего не ответил, лишь нервно прикурил. — Вот она — твоя правда. Ничего, абсолютно ничего не изменилось, просто теперь ты хочешь лучшего друга, только и всего. Я думал, у тебя были хоть какие-то чувства ко мне, а на самом деле всему причиной эгоистичный расчет и твое непомерное самолюбие. Что, доволен? Ты крут, так чертовски хорош, что даже я не устоял. Это ты хотел узнать? Да? — Джей, прошу тебя, остановись. — Я бы мог просто сказать тебе это в лицо: «Да, Колин, ты красавчик, просто крышу сносит». Но тебе этого было бы мало, правда? Нужно было непременно трахнуть меня, развести, так цинично поимев. А я доверял тебе, между прочим. И как теперь жить с этим будешь? Без меня. — Не пори горячку. Ты из-за этого готов все прекратить? — Скажу больше: это просто охренительный стимул вычеркнуть тебя из жизни. Он подошел совсем близко и взял меня за плечи, а я надеялся, что вот сейчас он скажет те самые слова, которые спасут меня, которые все исправят, но он лишь произнес: — Я не хотел причинить тебе боль. — Но ты ее причинил. — И мне жаль. Давай начнем все сначала. Без секса, без всего этого, если хочешь? Я был благодарен тому, что я актер и знаю все эти приемы, потому что только это помогло не дать блядским слезам хлынуть из глаз: — Ты не друг мне больше и даже не любовник. Ты гребаный предатель. И меня от тебя тошнит. Сраженный услышанным, он сделал шаг назад. Карие глаза впились колючим взглядом, словно он мог прожечь меня насквозь. А я и правда, будто горел, только теперь не от страсти к нему, а от осознания собственного унизительного положения. Конечно меня предавали и раньше, только никогда предателем не был лучший друг. Я был рад, что нельзя видеть боль, потому что я сам стал ею. Я дышал ею, она текла в моих венах, отравляя изнутри все, чем я был. Сплошная, непреодолимая, бесконечная боль вместо души, плоти и крови. Я пошел прочь. — Ну и катись, ну и вали ко всем чертям, — он орал мне вслед, растерянно раскинув руки. И от его негодования становилось немного легче.