Волчица

      Они провели на корабле уже больше недели. Первые несколько дней Эмма никак не могла привыкнуть к тому, что она больше не в камере. Она часто вздрагивала, плохо спала, а как только просыпалась, сразу звала Миллс. Реджина всегда была рядом. Каждый раз, когда Эмма пугалась или подскакивала на кровати от очередного кошмара, она крепко обнимала блондинку, нежно гладя и успокаивая. Несколько дней Свон ставили капельницы, пока наркотик полностью не вышел из организма. Всё чаще Реджине удавалось вытащить девушку на палубу. Там Эмма подолгу стояла возле бортика, с тревогой разглядывая горизонт и пытаясь увидеть хоть какие-то признаки суши. Она изменилась. Теперь Эмма даже самой себе напоминала забитую собаку, коей её считал Манчини. Раньше она бы уже давно спрыгнула за борт и в одном жилете доплыла бы до берега, и скрылась, а сейчас эти мысли даже не приходят ей в голову. Не приходили. До одного случая.       Это был двенадцатый день их плавания. За Реджиной зашёл один из матросов и сказал, что дон Манчини ждёт её к обеду. Это случалось часто, и, к сожалению, брюнетка не имела права на отказ. В команде и так уже ходил слушок, что новоявленная дочь дона манипулирует им, только говоря одно слово "отец". Это действительно было так, Манчини очень трепетно относился к своей семье и слышать эти слова из уст дочери было для него сравнимо со счастьем. Он любил наблюдать за ней, а его любимой фразой было: "Ты так похожа на мать". Вот и в тот день он сам зашёл в назначенное время за девушкой и, достав из нагрудного кармана бархатную коробочку, положил её на стол.       - Что это? - нахмурилась Реджина и отшатнулась от мужчины, как от прокаженного.       - Это подарок. Сегодня особенный ужин и я хочу, чтоб ты с пониманием отнеслась к тому, что сегодня услышишь.       - И к чему это?       - Узнаешь.       - Раз это особенный ужин, можно, Эмма к нам присоединится.       - Нет.       - Пожалуйста... отец.       - За наш стол она не сядет.       - Почему?! - в Реджине вспыхнула ярость.       - Потому что она собака.       - Она не собака! Я не пойду без неё!       Манчини замолчал, с ненавистью глядя на Свон. Затем он лишь молча кивнул и развернулся:       - Я жду вас на палубе.       Реджина переоделась в синее атласное платье и повернулась к Эмме, которая всё это время молча сидела на кровати:       - Прости.       - За что?       - За то, что тебе приходится всё это выслушивать. Я обещаю, я что-нибудь придумаю.       - Не надо. Мне всё равно, что они говорят. Мне важна лишь ты, - Эмма встала и, подойдя к девушке, прижалась к ней, пряча лицо в её пышных волосах, - я люблю тебя.       - А я тебя, мой волчонок.       Они вышли на палубу. Ветер был холодным и порывистым, так что Реджина теснее прижалась к горячему телу Свон. В последние дни они явно плыли на север, и было уже не редкостью утром увидеть на железных бортах и цепях наледь. До столовой они дошли в тишине. Дон Манчини распахнул двери, пропуская Реджину вперёд, и вошёл следом, демонстрируя Свон её место. Эмма зашла последней и огляделась. Столовая была просторной. Посередине комнаты стоял большой овальный стол на шесть персон, в углу чёрный рояль, а вдоль стен расставлены стулья с высокими спинками. В комнате уже находились двое человек: Орнела, та самая брюнетка, которая пытала Свон, и Роб, крестник дона Манчини и его будущий приемник. Они сдержанно поприветствовали Марио и его дочь, полностью проигнорировав присутствие блондинки, и подошли к своим местам за столом. В помещение царила давящая тишина. Манчини занял место во главе стола, усадив Реджину слева от себя, а Роба справа так, чтобы они были друг напротив друга. Орнела сидела рядом с Робом, а вот для Эммы стул специально поставили чуть поодаль, чтобы она не сидела рядом с Миллс, но в то же время и не находилась напротив дона. Два официанта принесли блюда, и все собравшиеся молча принялись за обед.       Только когда с первыми блюдами было покончено, Манчини заговорил:       - Реджина, ты уже взрослая девушка, и, к сожалению, меня не было рядом, когда ты росла, но я очень надеюсь, что теперь мы станем настоящей семьёй.       Как только дон начал говорить, Реджина вся напряглась и отложила столовые приборы в сторону.       - У меня есть особое положение в обществе и соответствующие обязанности...       - Ты про свой мафиозный клан? - передёрнула девушка и осушила бокал вина.       - Это слишком грубое определение, мы семья и, скажем так, у нашей семьи есть свой бизнес.       Реджина лишь молча усмехнулась и принялась за второй бокал.       - Так вот, сейчас этим бизнесом руковожу я, но, к сожалению, я уже не так молод, и в скором времени меня заменит Роб. Так уж заведено, что женщина не может стоять во главе семьи и всем руководить...       Реджина фыркнула, тем самым перебивая отца:       - Но вот Эмма может!       - Может быть, когда-то и могла, - сдержанно ответил Манчини, - но не выдержала и сломалась. Насколько мне известно, её дом взорвали, фирмой сейчас руководят русские, а часть её территории потихоньку отходит к якудзе.       - Твоя территория тоже им отходит, - раздраженно заметила Свон.       - Да и в конце концов, посмотри на неё сейчас! - продолжал Манчини, совершенно игнорируя высказывания блондинки, - в последний раз когда мы с ней пересекались, она своими руками придушила трёх моих парней, которые зашли на её территорию, а сейчас что? Она не справилась, потому что она женщина и потому что была одна. С семьёй легче. И как бы плохо дела не шли, ты всегда знаешь, что справишься, потому что не один. Так вот, сына у меня нет, и я долгое время готовил Роба на своё место, и как же я был рад, узнав, что у меня есть взрослая дочь.       Миллс резко вскинула подбородок и яростно сверкнула глазами, уже догадываясь к чему идёт весь этот разговор.       - Роб красивый, умный и знает наше дело, а ты моя единственная дочь, ты моя наследница... Я хочу, чтобы ты вышла за него и родила мне внуков.       - Ах ты, старый мудак! - Эмма вскочила с места, швыряя свою тарелку в стену, - ты встретил её две недели назад и уже готов подложить под свою шестёрку?!       - Эмма, сядь, - Реджина схватила Свон за руку и потянула вниз.       Блондинка с грохотом села обратно на стул, но на этот раз подвинула его вплотную к девушке и, положив ей руку на талию, прижала к себе. В её голове уже начал созревать план побега. Отключив свои эмоции, она полностью погрузилась в свои мысли и больше не следила за разговором.       Дон Манчини сетовал на то, что она изменилась, что ж, прежняя Эмма Свон вернулась. Оказывается, для этого требовался небольшой толчок и катализатор в виде Реджины. Какая ирония, Миллс изменила Эмму и она же вернула её обратно.       Остаток обеда и весь вечер Свон находилась в некой прострации, чем немало пугала Реджину. Когда же блондинка исчезла из каюты посреди ночи и вернулась только под утро, Миллс не вытерпела и взорвалась:       - Да что с тобой?! Эмма, это меня выдает замуж человек, которого я знаю всего две недели, и я не могу отказаться, потому что иначе он убьёт тебя! Эмма, прошу, не отстраняйся от меня, мне сейчас как никогда нужна твоя поддержка, а ты закрылась в себе, игнорируешь мои вопросы, а сейчас вообще сбежала!       Свон ничего не ответила. Она лишь навалилась на девушку, страстно целуя её в губы, её руки крепко держали тело Реджины, не позволяя вырваться. Эмма стащила с брюнетки майку и прильнула к мягкому животу, при этом грубо стягивая с неё нижнее бельё. Когда Миллс попыталась оттолкнуть девушку, Свон лишь перевернула её на живот и, приподняв бёдра, резко вошла в неё. Реджина тяжело задышала и прекратила вырываться. Ей нравилась такая Эмма, и Свон это знала.       - Не бойся, малышка, я тебя никому не отдам! - прохрипела блондинка и, подхватив дрожащее тело, нежно поцеловала девушку.