Билет из Зазеркалья

В Стране чудес одна беда - Здесь как-то непонятно: Когда идешь ты не туда, Придешь ли ты обратно!

Платье было шуршащим и не слишком удобным, корсет стискивал грудную клетку и не давал нормально дышать. Но приходилось терпеть. Потому что помолвка – дело серьезное, безусловно. И нужно быть очень внимательной к гостям, особенно к французским – чтобы они не чувствовали себя обделенными вниманием. - Да, конечно, - Гермиона устало расправила оборки. Цвет индиго ей не шел, да и к таким платьям она не привыкла. Кожу головы невыносимо тянуло – волосы пришлось магическим образом распрямить и стянуть в изящный узел. Узел получился тяжелый, и все время оттягивал голову назад. - И не забудь, моя милая, что мадам Максим тоже будет. Флер ее пригласила. Мадам Максим неважно говорит по-английски, так что мы должны будем помочь ей - чтобы она не скучала, - Молли Уизли быстро шла по тропинке вокруг Норы. Два месяца ушло на то, чтобы с помощью волшебных палочек, а также самых банальных гвоздей, молотков, метел и тряпок привести это сумбурное строение в блестящий вид. Оно осталось точно таким же сумбурным, но блестело теперь, как новенькое. День был удивительный – светлый, зелено-золотой. Пронзительно голубое небо, чистейший воздух, разноцветные костюмы гостей – все предвещало грандиозный праздник. Трава сияла всеми оттенками изумруда, словно свежепокрашенная, окна блистали, будто горный хрусталь. На лужайке вокруг дома были расставлены столики с угощением, в воздухе висели яркие волшебные фонари, рассыпающие то Всевкусные драже, то золотистые искры, то шоколадных лягушек, то серебряный дождь, то цветущие лилии, розы и маки. Между фонарями взрывались хлопушки, заставляя гостей вздрагивать и пригибать головы. Магазинчик близнецов поставил лучшие образцы своих товаров для того, чтобы достойно отметить помолвку младшего брата Джорджа. Все было очень яркое и звонкое, как новенькая детская игрушка или переводная картинка. Гермиона попыталась глубоко вздохнуть, чтобы вдохнуть побольше чистейшего воздуха, но корсет не давал такой возможности. И зачем она согласилась на уговоры Флер и надела его? Молли Уизли вышагивала рядом и что-то быстро рассказывала. - Да, конечно, - Гермиона послушно кивала, почти не слушая без пяти минут свекровь. Голова раскалывалась. В левом виске ныла тупая саднящая боль, словно кто-то загнал туда волшебную палочку. С большим удовольствием Гермиона облачилась бы сейчас в свои старые джинсы, потертые на коленках, и джемпер – они, может, не такие парадные, зато не в пример удобнее. Здесь все замечательно, все так весело, так потрясающе выглядит – и все так безумно этому рады… Только цветы почему-то не пахнут. Наверное, это из-за мигрени. Сейчас Гермионе больше всего хотелось забиться куда-нибудь в дальний угол Норы, и чтобы ее никто не трогал. Хотелось лечь в постель, накрыться с головой одеялом, и представить что-то совершенно другое. И даже не важно, что именно – библиотеку, квартиру в Косом переулке под самой крышей, палатку в лесу Дин – что угодно, лишь бы не болела голова. …Молли чувствовала себя среди дюжин гостей, как рыба в воде – у нее все делалось по мановению даже не волшебной палочки, а кончиков пальцев: овощи и фрукты чистились, белки и сливки сбивались, шоколад плавился, бисквиты выпекались, а вино охлаждалось точно до нужной температуры. Возле сарая устроили стойку для гостевых метел, и сейчас там о чем-то разговаривали Гарри и Оливер – кажется, Оливер демонстрировал Гарри свое новое приобретение: совершенно потрясающую модель Нимбуса-XXI. Вуд возбужденно хватал Гарри за рукав, чтобы тот попробовал метлу на вес, на баланс, оценил заточку прутьев и угол наклона рукоятки, а Гарри терпеливо слушал. Вид у него тоже был какой-то не слишком здоровый – бледный и уставший, и глаза какие-то тусклые. Гермионе даже почудилось, что он сейчас поднимет руку и привычно потрет рукой шрам на лбу, но этого не случилось. Где-то недалеко раздавался громкий голос Хагрида – он, оттеснив в угол кого-то из французских гостей, настойчиво предлагал несчастному попробовать кексов собственного изготовления, перемежая уговоры потрясающим по художественной силе описанием проблем с несварением желудка у своего очередного питомца – двуянципистой изглы. А может быть, полудробистой мурлы. Впрочем, какая разница. - Гермиона, ты слушаешь меня? - Да, конечно, миссис Уизли. - Давай еще раз повторим примерное расписание событий. Смотри, сначала вы с Роном приходите вот к этой беседке. Здесь будут происходить основные события… Ты нормально себя чувствуешь? Немного бледновата, мне кажется. - Все хорошо, миссис Уизли, не беспокойтесь. Мерлин, как невыносимо болит голова. Кусты шиповника дрогнули, словно по ним проскочил кто-то размером с кошку. Неужели Живоглот решил поохотиться на садовых гномов? Гермиона вздрогнула и сморгнула – на мгновение перед ее глазами мелькнула вспышка света. - Да, кстати, мы все хотим сделать в гриффиндорских цветах, как думаешь, это хорошая идея? - Замечательная идея, миссис Уизли. - Только шиповник придется переколдовывать. Мне кажется, желтый не слишком уместно. Мы же не Хаффлпаф. В золотой цвет, как думаешь? Или в бордовый? - Можно и в золотой, - ответила Гермиона, – и в бордовый. Это тоже вполне по-гриффиндорски. Нужно заклинание, которое меняло флаги в Большом Зале. - Точно, ты просто умница! – Молли восхищенно закивала. По кустам снова шмыгнуло, и Гермионе показалось, что она видит красную жилетку и штаны в клеточку – точно, садовый гном, которого явно кто-то принарядил в честь праздника. Не исключено, что малыш Тэдди побаловался. Молли продолжала говорить, а Гермиона почти перестала ее слышать – головная боль сдавливала виски, и лечь спать хотелось куда сильнее. - Гермиона! – Рон появился из-за угла, словно боггарт из шкафа. Огненно-рыжие волосы, перемешанные ветром, падали ему на глаза. Светлый костюм смотрелся на нем почти так же нелепо, как когда-то - парадная зеленая мантия с оборками и кружевами. То, что он носит обыкновенно, идет ему куда больше. Он очень хороший, просто замечательный друг. И незачем было это ломать. - Я здесь, - Гермиона помахала рукой. Рон подошел к ней и обнял, целуя в губы, а Молли, шутливо закатив глаза и загадочно улыбаясь, удалилась. Гермиона скривилась – неприятно ей не было, но… Просто очень болела голова. - Тебе не нравится, что столько приглашенных? Но ты ведь сама говорила, что у нас много друзей. - Говорила, да… - Может быть, стоило отложить помолвку? - Не знаю, - ответила Гермиона и потерла пальцами лоб. - Опять мигрень? – сочувствующе спросил Рон. Гермиона молча кивнула. Мигрени изводили ее несколько последних лет – начались через год после того вечера в Малфой-Мэноре, который она хотела бы навсегда стереть из своей памяти, если бы это было возможно. Да, Рон всегда ей сочувствует и помогает. И это просто замечательно. Но вот сейчас больше всего на свете ей хочется уснуть – и чтобы никто не трогал. - Ничего страшного, Рон. Это скоро пройдет. Поболит и пройдет, ты же знаешь. - Тогда пойдем? Гости собрались там, перед домом. - Рон, может быть, ты сходишь? Я побуду немного здесь, в тени. Голова пройдет, и я вернусь. - Все-таки я тебя не понимаю, - немного печально сказал Рон. – Ты же так хотела этого, помнишь? - Помню, - согласилась Гермиона. – Все замечательно. Я не уверена, что может быть лучше. Рон пожал плечами, потом поцеловал Гермиону в висок и ушел. Она не почувствовала прикосновения его губ – ноющая боль охватила голову почти целиком. Гермиона попыталась растереть лоб. Это не помогло. «Ладно, пройдет само», - со вздохом подумала она и опустилась на траву. Трава была такая зеленая, какой обычно, наверное, и не бывает. Гермиона провела по ней ладонью. Травинки были жесткие – словно зеленая проволока. И почти не гнулись под ветром, будто вырезанные из плотного картона. Неподалеку снова прошуршало. «Наверное, это все-таки Живоглот, - подумала Гермиона. – Надо его поймать и унести в дом. Вдруг кто-нибудь из гостей примет его за одного из особо безопасных питомцев Хагрида». Она вскочила и бросилась в сторону кустов шиповника. Ветки хлестали ее по рукам и по лицу, как живые, оставляя ссадины на коже и вытягивая из платья шелковые нити. Гермиона продралась сквозь живую изгородь, но кота не увидела. Только где-то вдалеке, между зеленых холмов и вязов что-то мелькало. Она бросилась вперед. Тень метнулась и исчезла под корнями огромной ивы. Ива грозно махала ветвями, будто была родной сестрой Дракучей Ивы из Хогвартса. - Живоглотик, - позвала Гермиона, – вылезай. Вылезай быстрее, нас ждут. Внутри раздалось только отдаленное шуршание. Вокруг стояла абсолютная тишина – такая, что Гермиона даже слышала заполошный стук собственного сердца. Ни звуков хлопушек и петард, ни восторженных голосов гостей – ничего не было слышно. Гермиона разозлилась: - Живоглот! Вылезай немедленно, иначе мне придется применить какое-нибудь заклинание! – она машинально нащупала палочку, привязанную к поясу. Мимо ее лица мелькнула летучая мышь, зацепив крылом выпавшую из прически прядку, и исчезла в темноте между корней дерева и зарослями. Гермиона раздвинула кусты, стараясь нагнуться пониже, чтобы хлопающие в воздухе ветки Ивы ее не задели. Летучей мыши не было. Вместо нее в траве лежала средних размеров книга - в потертой кожаной обложке мышино-черного цвета, с медными уголками и высовывающейся между страниц тонкой алой закладкой, раздвоенной на кончике и от этого похожей на змеиный язык. Гермиона не была бы Гермионой, если бы не протянула руку и не ухватила книгу за корешок. Раздался громкий писк, словно книга была живой, и в то же мгновение сильный рывок в области солнечного сплетения подхватил Гермиону Грейнджер. *** Обычно полет через портал длится недолго – это считанные секунды, не больше. Но сейчас Гермионе казалось, что прошло несколько часов, как у нее в ушах свистит ветер, и она несется куда-то, кувыркаясь и теряя туфли. Сильный удар обо что-то жесткое, вроде пружинного матраса, заставил ее на мгновение потерять сознание.