Билет из Зазеркалья

А кто не мечтал? И я тоже мечтала Когда-нибудь в сказку Попасть хоть во сне. И вот я попала - И в сказке сначала Таким непонятным, Таким непонятным Все кажется мне!

*** - Она опять очнулась. - Она как-то странно смотрит на нас. И ты заметил, она приходит в себя все реже. Сколько дней прошло после прошлого раза? - Не помню. Мне кажется, она нас не узнает. Раньше узнавала. Что будет дальше? - Понятия не имею. Ты придешь завтра? У меня ежедневно раскалывается голова, прямо по шраму. Я сегодня иду на встречу с очередным спецом по Темным проклятьям. Но думаю, он сам толком ничего не знает. - Я завтра не смогу. Мы с… ну, ты понимаешь. Мы не сможем. Наверное, мы придем дня через три, вместе. А что он говорит о ней? Он смотрел ее? - Да, сегодня. Развел руками, сказал, что помочь в данном случае практически невозможно и от него ничего не зависит. Повздыхал тут раза три и удалился. - И что делать? - Не знаю… *** Гермиона очнулась от резкого запаха, ударившего в нос. Темнота отступала медленно, оседая мутными клочьями на голове и плечах Снейпа. Он стоял возле кресла, в котором полулежала Гермиона, и держал возле ее лица какой-то клочок ткани, пропитанный едкой жидкостью. Запах по силе и качеству был сравним с тем, что обычно исходит от дохлой крысы, пролежавшей пару-тройку дней в теплом влажном месте. - Уберите, - прошептала Гермиона. – Спасибо. Снейп выпрямился. Шумно втянув ноздрями воздух, он произнес: - А теперь будьте любезны пояснить, как вы все-таки сюда проникли. Никто из них, - Снейп мотнул головой вверх, - сюда не заходит. Не могут. Гермиона села. Было неловко – хлопнуться в обморок перед профессором Снейпом, будто она и в самом деле впечатлительное нервное существо со взглядом пушистого карманного кролика. - Я не знаю. Я плохо помню, - ответила Гермиона, не глядя на Снейпа и пытаясь растереть холодные руки. - Сюда меня перенесла старая книга, оказавшаяся порталом. Меня встретили Фред, профессор Люпин и Тонкс. И отвели в замок. Профессор Дамблдор назвал это место Вчерашним Днем, и сказал, что никто не может его покинуть, потому что поезда не приходят на вокзал Кингc-Кросс. И потом… у него было Пророчество. - О да, - помрачнел профессор Снейп и отшвырнул пропитанную зельем салфетку в камин, отчего огонь радостно вскинулся и затрещал. – Пророчество. Почему я не удивлен? И что же там было? На этот раз вы обязаны спасать мир? Снейп отступил на несколько шагов и сел в другое кресло – напротив Гермионы. Постепенно вернулась четкость зрения, и девушка с удивлением поняла, что все в этой комнате вполне целое и не рассохшееся. В камине потрескивали дрова. Стол и кресла, хоть и не блестели, как новенькие, но и не рассыпались при малейшем прикосновении. В шкафах все стекла были целы, на полках вперемешку стояли книги, пустые и наполненные колбы и пробирки, стопки пергамента и пучки перьев. Нигде не было заметно того кроваво-бурого мха, который проник почти во все залы и коридоры замка, кроша и разъедая гранит и дерево. Серебряный кофейник на столе отразил лицо Гермионы. Она почему-то подумала, что, наверное, в нем есть горячий чай, или даже кофе, и что на столе как минимум четыре комплекта чашек и блюдец. И что у нее дико замерзли ноги. После этого она вспомнила, что профессор Снейп владеет легиллименцией. И сделала вид, что ей совершенно ничего не нужно, и вообще жарко. Снейп сидел в своем кресле, нахмурившись, и еще больше напоминал теперь ту самую ворону. Казалось, что на нем тот же черный сюртук грубого сукна, который он носил и десять лет назад – высокий жесткий ворот, длинные манжеты до середины кисти, десятки мелких круглых пуговиц. Гермионе этот сюртук очень напоминал футляр с тысячью замков и замочков. Кресло было тоже черное, и казалось, что руки и лицо профессора существуют в нем сами по себе. - Я абсолютно не гостеприимен, мисс Грейнджер. Но меня не прельщает перспектива тратить на вас запасы Перечного зелья, - сухо заметил Снейп, сложив руки на груди. – Здесь не так просто добыть нужные ингредиенты. Он придвинулся ближе к столу и к свету, и тут Гермиона заметила, что его горло обмотано темно-зеленым шарфом. «Интересно, что у него с шеей», - подумала девушка. - Здоровое любопытство, мисс Грейнджер? О, потрясающая гриффиндорская тактичность! - Простите, - спокойно ответила Гермиона, пропустив весь заряд сарказма мимо ушей. - Вы собираетесь пить свой чай? Пейте, и всего хорошего, - Снейп налил в чашку дымящуюся жидкость с острым запахом смородиновых листьев. - Спасибо. - Не стоит благодарности, - ответил Снейп. – Оставьте до лучших времен. Гермиона взяла чашку в руки. Фарфор был очень тонкий, горячий и почти просвечивал. Снейп наблюдал за ней, не отрывая взгляда, и у Гермионы возникло ощущение, что она сидит на стуле посреди огромной площади, полной народу, под тысячей софитов, и все на нее смотрят. Хотя Снейп был один. Она отхлебнула чай и заметила, как Снейп вздрогнул. - Что вы так уставились на меня? Не беспокойтесь, отравы туда я не подсыпал, - голос Снейпа почти не изменился, но Гермиона за шесть лет учебы научилась различать малейшие оттенки. И сейчас поняла, что Снейп не просто удивлен. Он поражен больше, чем если бы вдруг увидел морщерогого кизляка, попивающего кофе перед его камином, или Невилла Лонгботтома, сварившего зелье с первого раза и не взорвавшего при этом котел и половину лаборатории в придачу. Девушка отставила чашку и скосила глаза на серебряный бок кофейника, пытаясь разглядеть свое отражение в поисках, к примеру, кошачьей шерсти на лице или еще каких неожиданностей, хотя наверняка она бы почувствовала в чае Оборотное зелье. - Я, наверное, тоже не очень страдаю способностями к дипломатии, сэр. Мне нужна Шляпа. Снейп не ответил. Он, не отрываясь, смотрел на ее руки, словно они внезапно превратились в русалочьи ласты или стали фиолетовыми в крапинку. - Профессор, - повторила Гермиона. – В Пророчестве была Шляпа. - Пророчества нельзя понимать буквально, мисс Грейнджер, - медленно ответил Снейп. – Распределяющая Шляпа действительно была у меня. Зачем она вам? - Я думаю, что мне нужен меч. А его можно оттуда достать. - Вы полагаете, что сможете убить того, кто сидит на перроне? – усмехнулся Снейп, и на его скулах выступили желваки. – Что сможете поднять меч? - Я должна, - уверенно ответила Гермиона. Она старалась не очень задумываться над тем, как именно она будет это делать. Но в конце концов, она участвовала в битве с Темным Лордом – и даже не один раз. - О, эта прекрасная гриффиндорская самоуверенность, - воскликнул Снейп. – Она всегда приводила меня в восхищение. Разумеется, без вас мир рухнет. Возвращались бы вы, мисс Грейнджер. Туда, откуда пришли. Здесь не место живым – если вы и в самом деле еще живы. - Отдайте мне Шляпу, профессор, и я уйду, - спокойно ответила Гермиона, поднимаясь. Сколько можно проезжаться по гриффиндорцам, в конце концов. – Пожалуйста. Ведь если мне удастся освободить перрон, всем станет лучше. Каждый сможет дождаться своего поезда. И вы тоже. Ведь здесь, наверное, не очень здорово находиться, - негромко закончила она, запоздало сообразив, что, кажется, сказала бестактность. Профессор Снейп сидел, сжимая пальцами подлокотники кресла с такой силой, что побелели костяшки. - Не очень здорово, - наконец проговорил он. – Это просто великолепно. Да, это не очень здорово – бесконечно проживать один день за другим в четырех стенах. Среди теней. Они проживают один и тот же день, мисс Грейнджер, один и тот же. Бесконечно. Они не приходят сюда, потому что не могут. Я их не слышу. Потому что они – тени, застрявшие на полпути. Не живые, ни мертвые. Нормальная Смерть после такого покажется милосердием. Быть тенью, мисс Грейнджер, наверное, несколько труднее, чем получать лавры. - Но вы ведь не тень? – негромко спросила Гермиона. Снейп промолчал. Он смотрел теперь в огонь, и яркие блики прыгали по его лицу, отчего оно словно стало резче и рельефней. - Я не знаю, кто я, мисс Грейнджер, - наконец ответил он. – Но со мной все иначе. Мне, в отличие от них, к сожалению, хочется есть, пить, спать, мне бывает жарко или холодно, бывает… впрочем, неважно. Я бы предпочел быть тенью. Или хоть умереть по-человечески. Но почему-то мое физическое тело последовало сюда за мной. И вместо того, чтобы идти дальше, я… - Снейп умолк на полуслове. «Мерлин всемогущий, так вот почему мы не нашли его тогда», - мелькнуло в голове у Гермионы. - И если вы не ошибаетесь в том, что говорите… - Снейп наконец встал, подошел к Гермионе почти вплотную, так, что она смогла разглядеть костяные пуговицы его сюртука, обтянутые черной тканью, грубое переплетение нитей шарфа и седые пряди на висках. – Если вы не ошибаетесь, то вы первый… живой человек за последние пять лет, которого я вижу. Хотя я не могу понять, как это получилось. Гермиона молчала. Когда в один день на голову сваливается столько странностей, с какого-то момента их перестаешь замечать, и новые непонятности уже не могут удивлять с той же силой. Ну, живой человек среди теней. Что такого, собственно? - Уходите, - быстро сказал Снейп. – Уходите. Я ничем не могу помочь вам, и у меня нет Шляпы. - А где она? – спокойно спросила Гермиона. - У Беллы. Один Мерлин знает, зачем она ей. Однажды она просто выкрала ее у меня. - Где мне найти ее? - Беллу? Мисс Грейнджер, вы с ума сошли? – не меняя тона, поинтересовался Снейп. – Вы одна из немногих, кому удалось вырваться из ее рук. Вы что, полагаете, что она вручит вам Шляпу, похлопает по плечу и отпустит восвояси? Гермиона пожала плечами. - Я попробую. - Благоразумие вам чуждо, мисс Грейнджер. Впрочем, мне все равно. Снейп стоял очень близко, и Гермиона слышала, как тяжело он дышит. У него не было той полубесплотности, которую она заметила у Фреда Уизли, Люпина и Тонкс – он спокойно поднимал кофейник, он, видимо, пил из чашки, он кутался в шарф… Запоздало Гермиона сообразила, что поднимал он не только кофейник – хлопнулась в обморок она возле входной двери, а очнулась в кресле. Большом и теплом. - Вам всегда все равно, профессор? Неужели вам безразлично, что будет с остальными? И с вами? - Мисс Грейнджер, мой вам совет - поменьше пафоса. Да, мне все равно. Вас это удивляет? - Нет, - отрезала Гермиона. – Но если вам вдруг все-таки не совсем все равно – мне кажется, что Гарри то, что происходит, тоже не безразлично. - Поттер давно перестал быть маленьким мальчиком, мисс Грейнджер. Он способен позаботиться о себе самостоятельно. Я бы на вашем месте не стал искать Беллу, а вернулся бы к порталу. Наверняка вас где-то ждут. Здесь… Здесь вам нечего делать. Гермиона сделала шаг к входной двери. - Скажите все-таки, где мне найти ее? – спросила она, обернувшись. Снейп подошел к камину, поворошил угли, и, не оборачиваясь, ответил: - Вам достаточно просто выйти на открытое пространство и подождать. Она, как Дикая Охота, не заставит себя ждать долго. Так что поднимайтесь с кресла и отправляйтесь на подвиги. Вас ждут великие дела, - по сравнению с ядом его голоса яд Королевской Кобры показался бы шипучей водичкой. - Но имейте в виду, мисс Грейнджер… вы наверняка уже заметили, что здесь не размахивают палочками. Будьте… осторожны. - Спасибо, сэр. Вы были чрезвычайно любезны. Снейп промолчал. Гермиона, решив, что запас любезностей Снейпа иссяк, вышла и закрыла за собой дверь. Хотя ей очень хотелось остаться – там было тепло, там был горячий чай и хорошее кресло. И даже профессор Снейп не так уж страшен, особенно если молчит. Можно закрыть глаза и представить, что его нет. «С ума сойти, - думала Гермиона, снова поднимаясь по лестнице, - я ничуть не удивляюсь тому, что вижу человека в плоти и крови – человека, которого мы пять лет считали умершим и пропавшим. Он живет среди теней. Совершенно один. Я пью его чай, говорю ему спасибо и ухожу. И даже ничего не спрашиваю. Так просто не может быть». Ее размышления прервала пустая лестничная площадка. Тонкс, Люпина и Фреда на ней не было. *** Когда за Грейнджер затворилась дверь, Снейп медленно опустился в кресло и прикрыл глаза. Когда-то давно он хотел мести. Но глобальной мести не получалось, все казалось жалким и несущественным. Потом он хотел, чтобы его оставили в покое. Чтобы умолкли голоса, перед которыми он чувствовал себя виноватым. И те, которых он ненавидел – тоже умолкли бы. Пять лет назад он, полумертвый, как ему казалось поначалу, выполз из Визжащей Хижины. Тогда он подумал, что мироздание смилостивилось над ним и вручило то, чего он так жаждал – покой. Далеко не сразу Снейп понял, что ошибся. И что подарки Мироздание раздает, явно удерживая кукиш в кармане. И что его окружает мир теней, люди в котором не могут с ним даже говорить. Мир, в котором постоянно холодно, даже если разжечь в камине яркое пламя. Кровавый мох горит очень ярко. Покой? О да, сэр, конечно. Получите и распишитесь. Сколько угодно. Пять лет он жил, почти не выходя из комнаты. Для него одного время текло так, словно он все еще жил в обычном мире, и в конце концов он перестал понимать, где находится, жив ли, мертв ли, предпочитая не задумываться о будущем, которого не было. И даже привык к безумной тишине, которую нарушал только треск огня в камине, и к чаю на смородиновом листе – красная смородина цвета крови росла в развалинах замка, хотя раньше он никогда не встречал ее у стен Хогвартса. Странный это был мир, абсурдный и лишенный логики, понять его было невозможно. Ну, по крайней мере, Снейпу так казалось. И покинуть его возможности не было. Даже умереть по-человечески не дали. Но если бы ему кто-нибудь когда-нибудь сказал, что он будет радоваться, как мальчишка, тому, что в пределах досягаемости его зрения и слуха окажется – кто бы мог подумать! -Гермиона Грейнджер! Вполне живая. Которая заговорит с ним без малейшего трепета, вздернув подбородок, будет брать в руки его чашки и сидеть в его кресле… Видит Мерлин, сейчас он был бы рад поговорить с кем угодно. Но если бы ему это кто-нибудь сказал лет восемь назад, он, пожалуй, швырнулся бы банкой с тараканами. Снейп встал, прошелся по комнате. Девчонка представления не имеет, куда вляпалась, и о чем ее попросили. Дамблдор остается Дамблдором даже в междумирье. А Белла - это Белла, и тут она стала еще более сумасшедшей, чем была там. Ничем хорошим это не закончится, девчонка станет такой же тенью, как и все, и впереди опять будет вечность в четырех стенах. … А она совсем не тяжелая. Снейп прислонился лбом к каменной стене. Его ничего не касается. Он давно и бесповоротно умыл руки, и ему больше нет дела ни до каких пророчеств. Не осталось ни удивления, ни страха, ни любви. Оставленные Нагини незаживающие раны, которые он прикрывал шарфом, заныли и засаднили. О да, это осталось. Но тоже стало почти привычным. - Это – в последний раз, - пробормотал Снейп, подбросил в камин охапку бурого мха и вышел из комнаты.