Билет из Зазеркалья

В какие игры целый день Играет Королева? Ей головы рубить не лень Направо и налево. Казнить своих покорных слуг Она всегда готова, Но что рубить, когда вокруг И так все безголовы?

Коридоры и лестницы в замке пересекались без всякой логики. Идти приходилось наугад. Того прохода с водой почти по пояс уже не было, и Гермиона понятия не имела, куда она идет и когда выберется наружу. Она полагала, что все неожиданности на сегодня уже закончились, но Мироздание явно припасло в рукавах по джокеру. И хорошо, если только по одному. Некоторые коридоры были завалены камнями и засыпаны щебнем. Гермиона ободрала руки и босые ступни, карабкаясь по ним. В какой-то момент ей показалось, что она заблудилась так, что не выберется обратно, но тут в полутьме мелькнуло что-то мохнатое. И, кажется, рыжее. - Живоглот! – позвала Гермиона. – Неужели это все-таки ты? Из-за угла показалась мохнатая морда. - Как ты здесь оказался? Ты ведь не умер, правда? – Гермиона протиснулась в узкую щель в стене. Кот сидел на каменных плитах, обернув лапы хвостом. Его морда, как и всегда, светилась Знанием, Недоступным Простым Смертным. Впрочем, такое выражение обычно имеет место быть на морде любой кошки. Если она сочтет нужным вам его показать, разумеется. - Мррррр, - проурчал кот с мощностью старого подвесного мотора. В каменном коридоре эхо радостно прокатилось вдоль стен. Где-то послышался грохот падающих камней. «Еще один такой «Мур», и замок развалится, как карточный домик», - подумала Гермиона. Живоглот никогда не разговаривал, хотя не исключено, что ему было просто не о чем беседовать с людьми. Зато он очень громко мурчал и молчал. Он всегда был Котом, Который Гуляет Сам по Себе, по Другим, и вообще по Всему, Что Попадется Под Лапы. Он никогда не сообщал, куда уходит и когда вернется, но всегда возвращался ровно за пять минут до того, как Гермиона начинала всерьез за него беспокоиться. Его кличка была не более чем формальностью – его, как и всякого Настоящего Кота, совершенно не было необходимости звать – если он считал нужным, то появлялся сам. Ну, а с собаками у него никогда не было проблем. И, конечно же, как и всякий Кот, он легко умел находить дырки и лазейки там, где никому и в голову не пришло бы искать. А поскольку проникаемость Котов в недоступные места стала притчей во языцех и в мире магов, то не удивительно, что ему все здесь было знакомо. Любой уважающий себя Кот в состоянии найти даже дверь в лето посредине зимы, не то что во Вчерашний День. - Мне нужно выбраться отсюда. Ты не покажешь мне дорогу? - Мурруммууууррумур. Кот дождался, когда Гермиона вскарабкается к нему. - Мряк. Живоглот потерся головой о хозяйкины джинсы в качестве приветствия и отправился вперед. Гермиона пошла за ним, надеясь, что кот догадается выбирать такие ходы, в которые она тоже сможет протиснуться. Темные пустынные коридоры иногда казались знакомыми – вынырнет из сумрака то памятная статуя, то портрет. Стекла редких окон были в сетке мелких змеящихся трещин, будто лоб старца, покрытый морщинами. Они пропускали немного багрово-серого света, придававшего бледным лицам на портретах сходство с вампирами. Гермионе казалось, что глаза давно умерших волшебников молчаливо следят за ней в темноте. В какое-то мгновение ей почудились шаги за спиной. Очень хотелось обернуться и посмотреть, но будто изнутри пришло совершенно иррациональное знание - делать этого нельзя. Это было из ниоткуда, из глубокого детства, когда все страхи можно убить, просто накрывшись одеялом с головой – даже живущую под кроватью страшную ызырногу кусачую. Правда, лет с пяти Гермиона уже не пряталась под одеялом – когда отец начинал рассказывать ей страшные сказки, она с плохо скрываемым нетерпением и любопытством дожидалась его ухода, потом вытаскивала из-под подушки фонарик и сама забиралась под кровать, чтобы дождаться эту кусачую ызырногу и посмотреть на нее, наконец. Но сейчас было иначе. Хотя Гермиона не отказалась бы от кровати, одеяла и фонарика. …Живоглот привел ее к большой трещине в наружной стене замка. - Как ты думаешь, ей захочется убить меня? – задумчиво спросила кота хозяйка. – Я просто из любопытства спрашиваю. - Мурмяу, - отозвался кот. Гермиона пролезла в узкую щель, снова оставив на камнях некоторое количество шерсти от джемпера, ниток из джинсов и с пару квадратных дюймов собственной кожи. - Если так будет продолжаться, я процарапаюсь до костей, - пробормотала девушка. …Снаружи было все так же ветрено. Ветер буквально резал ледяным ножом, и Гермиона даже перестала слышать его завывание – его заглушил стук ее собственных зубов. Спрятаться от ветра было негде, а возвращаться было нельзя, да и не хотелось. Гермиона посмотрела вверх. Башни и стены Хогвартса громоздились над ней и уходили в высоту, теряясь в сумерках, глядя на небо полуслепыми окнами. Девушка прислонилась к гранитной стене замка. Камни вблизи оказались пористыми и изъеденными – словно старая деревянная скамейка в саду, погрызенная древоточцами. Бурый мох торчал изо всех щелей, и Гермиона подумала, что если заснуть на полянке, покрытой таким мхом, то утром не найдут даже косточек. Но дышалось здесь на удивление легко. И даже мигрень отпустила. Если бы еще знать, где искать Беллу и Шляпу, все было бы вообще замечательно. - Как ты думаешь, Снейпу действительно все равно? – Гермиона почесала кота за ухом. - Мурмяу. - И я не знаю. Но все-таки. Подумать только – живой человек в мире теней. Почему он не хочет выбраться отсюда? - Мурмяу? – в мурлыканье кота послышалась вопросительная интонация. - Почему не может? Может, все-таки не хочет? Получается, что он тоже может освободить перрон. Если он живой. Живоглот зашипел. - Он тебе не нравится? Знаешь, как учитель он ничуть не хуже профессора МакГонагал. По крайней мере, она такая же строгая. Живоглот издал что-то, похожее на утробный смешок. - Ладно, вот заберем Шляпу, может, это и ему как-то поможет, - вздохнула Гермиона. – Нам ведь не жалко. На морде Живоглота отразилось что-то вроде скептического недоверия. О том, как именно придется забирать Шляпу, Гермиона старалась не думать. Где-то за стеной замка снова раздался шорох и шаги. Сейчас они были слышны более отчетливо, и Гермиона почувствовала, что на позвоночнике выступил крупными каплями холодный пот. Она отступила от стены на шаг. - Мур мумур? – промяукал Живоглот, не отставая. - Конечно, - кивнула Гермиона. – Не боятся только дураки. Остальные страх преодолевают. Она прислушалась - шорох затих. Но не успела Гермиона сделать и одного вдоха, как из стены высунулась до боли знакомая призрачная голова с маленькой бородкой и едва не свалилась в траву. - Ник?! – изумленно воскликнула Гермиона.- Хвала Мерлину, это вы! - Вообще-то, мисс Грейнджер, я предпочитаю полное имя, если вы не возражаете. Люблю быть цельным хотя бы в этом. - О, простите, сэр! – улыбнулась Гермиона. Она очень обрадовалась Почти-Безголовому-Нику – ведь он, в отличие от Снейпа, явно чувствовал себя здесь как дома. – Я вас так давно не видела! - Ну, с моей точки зрения мы виделись буквально вчера, только вы были моложе лет на пять, - улыбнулся Почти-Безголовый-Ник, - простите за бестактность. Он выплыл из стены почти целиком, но ступни остались внутри гранита. - Вы точно такой же, каким я вас помню, - радостно сказала Гермиона. - А чего вы хотите от привидения? – Ник попытался присесть на каменный выступ – просто ради того, чтобы Гермионе было удобнее с ним разговаривать. – Я сказал бы, что очень рад видеть вас, мисс Грейнджер, но я совсем не рад видеть вас здесь. - Я совершенно запуталась, - смущенно ответила Гермиона. – Здесь нет никакой логики, понимаете? И я никогда не читала о таком, поэтому я никак не могу понять, как тут существуют одновременно и живые люди, и мертвые, и те, кто жив там, и привидения, и кошки, и… - А вы уверены, юная леди, что все и всегда нужно пропустить через логику? - Разумеется! – убежденно тряхнула головой Гермиона. - Я вас разочарую, - Ник взмахнул руками, и голова, которую он до этого аккуратно придерживал кончиками пальцев, тут же повалилась набок. – В самые невероятные вещи проще поверить. Ведь вы один раз поверили. Правда же? - Это было давно, - Гермиона попыталась перестать стучать зубами. – Когда к нам домой пришла профессор МакГонагал и сказала мне, что я волшебница. - Вы ведь не потребовали доказательств, а просто поверили, - Ник пристроил голову поудобнее. – Вот и здесь так же. Сбывается все, во что вы верите и чему вы верите. А то, во что вы не верите, легко может оказаться пшиком. Гермиона обняла себя руками за плечи и все-таки села в траву. - Вы ведь и там, и тут бываете, да? – спросила она задумчиво. Почти-безголовый-Ник кивнул с вполне предсказуемым результатом. - За несколько сотен лет так и не привык, - виновато заметил он, пока руки пристраивали голову на место. - Скажите, почему я здесь? Почему здесь те, кого мы похоронили? Почему здесь профессор Снейп – почему он здесь живой? - Мисс Грейнджер, я ведь не Справочник по Мирам и не проводник во Вчерашнем Дне, - грустно отозвался Ник. – Хотя именно здесь мое место. Можно даже сказать, что я существую там и тут одновременно. - Значит, они тоже станут привидениями? – Гермиона поежилась, и совсем не от холода. - Если уедут, не станут, - печально ответил Ник. – Некоторые ждут поезда долго… а поезд не приходит. Поначалу приходишь на станцию и сидишь там платформе подолгу, раздумывая, что же не закончил… А некоторые сами не идут на вокзал. Мы же с вами как-то говорили об этом, помнится… А если кто-то упорно сидит и не уходит, то другим на станцию не попасть. - Скажите, - Гермиона взволнованно попыталась схватить Ника за предплечье, но ее рука сомкнулась на пустоте. Пустота была слегка осязаемой. Почти как рука Тонкс. – Но ведь не все же такие? Есть некоторые… Которые совсем по-другому здесь. - Не все, - легко согласился Ник. – И эти некоторые тоже рискуют остаться здесь навсегда. Способов много. Если, например, перестанут удивляться или не захотят верить в невероятное. И, предвосхищая ее вопрос, добавил: - Почему – не спрашивай. Я всего лишь сгусток протоплазмы, как сказали бы твои сородичи-магглы. Был тут один давным-давно… Впрочем, неважно. Я только знаю, что каждому дается выбор. Правда, не все его слышат, видят и понимают. Даже из Шляпы можно достать не только кролика. - Сэр, а вы не могли бы узнать, что со мной случилось там? – негромко спросила Гермиона. – Я боюсь думать об этом. Передали бы весточку Гарри… Или профессору МакГонагал… - Гарри не появляется в Хогвартсе последние месяцы, - Ник расправил полупрозрачную полу камзола. – Совсем. А если я передам ваш привет ему в прошлое, будущее для вас может оказаться под вопросом. Что же до профессора МакГонагал… Что я ей передам? Что встретил вас в Мире Теней? И что вы здесь бодры и веселы? Передать могу, но сделать она все равно ничего не сможет. Почему вы не возвращаетесь? Гермиона задумчиво принялась разглядывать прореху в джинсах. - Потому что еще не сделала то, что меня попросили, - произнесла она вслух, почти не обращая внимания на факультетское привидение, - я должна освободить вокзал. Там тот, кого раньше звали Темным Лордом. А пока он там, никто не может туда зайти. Как вы и говорили. Поэтому мне нужны Белла и Шляпа. За стеной снова послышался шорох, но Гермиона подумала, что это Живоглот. - Почти-Безголовый-Ник… Скажите, а почему профессор Снейп здесь живой? Не тень? - Мисс Грейнджер, - улыбнулся Ник, - некоторые вопросы не имеют точного ответа. - Это значит только то, что его плохо искали, - не согласилась Гермиона. - Возможно. Спросили бы у него сами, - Ник подмигнул Гермионе. – Профессор Снейп живых людей лет пять не видел. А тени с ним не разговаривают. С вами говорят, а с ним нет. - Почему? Он их не слышит? - Скорее, он уверен в том, что тени не разговаривают. И в том, что некоторые вещи невозможно понять. И в том, что прекрасно обойдется без собеседников. Впрочем, мы вроде бы говорили о другом? Будьте осторожны – Белла где-то близко. Главное – не верьте ей. Вот ей верить нельзя. А то она закончит начатое. Сэр Николас вытянулся в воздухе во весь рост. Тусклый свет с трудом проходил сквозь него. - Вы не спросили про меня. Я ведь тоже когда-то не сел в поезд. Иногда это просто наш выбор. Тогда, когда ответ на вопрос «Почему» все-таки не находишь. До встречи, мисс Грейнджер. Привидение медленно втянулось в стену. Гермиона огляделась. Неподалеку, должно быть, были остатки хижины Хагрида. Крыша провалилась внутрь, опорные валуны частично разъел мох, отчего хижина перекосилась на один бок. Деревянная дверь висела на одной петле и скрипела под ветром. Гермиона медленно побрела туда, чтобы не стоять на одном месте. Она не могла вспомнить, из чего же был построен новый дом Хагрида – из камней или из бревен. Зато помнила, что хижину когда-то сожгли – и теперь не понимала, были эти развалины тенью старой хижины или новой. - Хагрида, конечно, там нет, - рассуждала Гермиона вслух. – Зато там не заблудишься. И, наверное, внутри нет и мха – по крайней мере, можно на это рассчитывать. И ветра. И если сесть на верхнюю ступеньку, никто не подберется из-за спины. Ее никто не слушал. Две ступеньки из пяти обрушились. Из дверного проема тянуло запустением и тленом - конечно же, там никто не жил. Гермиона, вскарабкавшись на верхнюю ступеньку, заглянула в комнату. Когда-то ей казалось, что тут очень мало места – наверное, потому, что зайди Хагрид даже в Лондонскую Национальную Галерею, он и там произвел бы впечатление дракона в посудной лавке. Сейчас здесь было пусто и тихо, почти как в склепе. В холодном очаге громоздились серые хлопья золы, смешанные с грязно-зелеными обломками скорлупы от драконьих яиц. - Живоглотик, если бы я знала, где она, я бы сама к ней пошла, - вздохнула Гермиона. – Это как с экзаменами. И со стоматологами, - невесело усмехнулась она. – Чем дольше ждешь, тем хуже. Ты где? – девушка обернулась. Живоглота не было, только рыжая пыль в воздухе на мгновение сохранила форму кошачьего силуэта и тут же опала на пол. – Пошел искать ее? Это будет здорово, если найдешь. Где-то снова послышался шорох. Гермиона прислушалась. Шорох повторился громче – и на этот раз он явно исходил из большого шкафа с тяжелыми дубовыми дверцами, стоящего в дальнем углу комнаты. - Я совершенно уверена, что там просто летучие мыши, - пробормотала Гермиона. – Фонарик бы сейчас… Она рывком распахнула дверь шкафа. - Я не знаю, что такое фонарик, моя милая. Но никогда не открывай шкаф, если не знаешь, что в нем. Впрочем, совет тебе уже не пригодится. Белла Лестрейндж выпустила в лицо Гермионе белесый дым со своих пальцев – почти такой же, как совсем недавно сдувала с ладоней Тонкс. Мир опять закружился воронкой темноты, пол встал колом, стремительно приблизился, и последнее, что почувствовала Гермиона – тупой удар в висок шершавым гранитным булыжником. *** Снейп пробирался по коридорам каменного лабиринта. Когда-то он знал эту часть подземелий Хогвартса не хуже, чем свои пять пальцев – но это был не тот Хогвартс, это, по сути, была его тень. И здесь, как и там, никогда нельзя было предположить, что ждет за углом и будет ли этот угол сегодня вообще на том же месте, где был вчера. Но если в том Хогвартсе Снейп точно знал, как идти и что делать, чтобы попасть куда нужно, здесь все эти уловки вроде «У первого поворота мысленно трижды прочитать «У Пэгги жил веселый гусь», потом идти с левой ноги», «Через восемнадцать шагов от угла закрыть глаза и повернуться один раз кругом», «Поднимаясь по лестнице, обязательно держаться за перила и не наступать на нечетные ступеньки» - не работали. …Рыжее животное сидело на лестнице, как ни в чем не бывало. Мало здесь было полубезумных гриффиндорцев, так теперь еще их коты. Снейп пригляделся. Точно, это ее кот. Шляется сквозь Миры, будто через проходной двор. Снейп наклонился и вгляделся в круглые, словно монеты, и пронзительно зеленые, словно листья подо льдом, кошачьи глаза. - Что-то случилось? Она нашла Беллу? Или Белла нашла ее? - Мряффф. - Я не говорю по-кошачьи. Обратись к МакГонагал. Кот зашипел. - Где она? – Снейп проигнорировал выходку Живоглота. Кот встопорщил усы, шерсть у него на загривке и по хребту встала дыбом, отчего он из рыжего превратился в почти лилового. Потом Живоглот с выражением крайнего отвращения на морде опустил раздраженно подрагивающий хвост на пол. Снейп мрачно разглядывал кота. Мысль о том, что ему надо браться за кошачий хвост, что на ладонях потом останутся тонкие кошачьи волосы, которые липнут ко всему и особенно к черному сукну, вызвала в нем легкую брезгливость. Он никогда не любил кошек. Особенно слишком умных. Но выбирать не приходилось – вечность в одиночестве среди молчаливых теней куда худшая перспектива, нежели шерсть на сюртуке. Тем более, что если Белла все-таки первой нашла Грейнджер, девчонке придется плохо. Не нужно было ее отпускать. Сидел бы сейчас возле камина и пил смородиновый чай. Который за столько лет надоел хуже лимонных долек. От гриффиндорцев одно беспокойство, как только они появляются, приходится совершенно против всякого желания ввязываться в их дурацкие авантюры. Потому что не ввязаться невозможно, даже если думаешь, что тебе абсолютно все равно. Но поразительно – гриффиндорцы почему-то абсолютно уверены, что ты в них ввяжешься, и можно сутками напролет с пеною у рта твердить им, что это не так. Они все равно думают о тебе по-своему. Пожалуй, стоит вернуться, сесть в кресло и заварить ненавистную смородину. Живоглот поднял морду, словно собака, и из его глотки вылетел страшный, жуткий, пронзительный вой. Снейп похолодел. Второго раза девчонка может не выдержать. Он наклонился и взялся за рыжий хвост.