Octo sordida tentationibus.

      Зависть — социально-психологический концепт, охватывающий целый ряд различных форм социального поведения и чувств, возникающих по отношению к тем, кто обладает чем-либо (материальным или нематериальным), чем хочет обладать завидующий, но не обладает.       Другими словами, зависть — это желание иметь то, что есть у другого. Зависть полагает начало раздору (среди людей). Я — Майкл Райан Притчард, обычный подросток, ученик среднеобразовательной школы. Внешность у меня не отличается от серой массы. Каштановые недлинные волосы, голубые глаза. Фигурой я тоже не вышел: худой и высокий. В школе меня практически не замечают. Я просто невидимка. Частенько избивают, забирают деньги — ну, как всегда бывает в школах. Брошенные дети, которые вымещают зло друг на друге — так обычно происходит в наших школах. Но, как и в любых других учебных заведениях, у нас есть звезда школы. Первый красавчик и похититель девчачьих сердец, так сказать. Его звали Фрэнк Эдвин Райт Третий, словно короля или потомка какой-то богатой семьи. У него была плотная фигура. Всего в меру. Чертовски голубые глаза и зеленые волосы. Любил устраивать вечеринки и сам присутствовал там в роли ди-джея. И как же мне хотелось быть таким же, как он: уверенным в себе, ярким, манящим. Он тоже меня избивал частенько, но я все равно не переставал хотеть быть таким же, как он. Мне хотелось, чтобы на меня обращали внимание, чтобы восхищались так же, как Фрэнком, чтобы любили. Чем я не заслужил внимания? И от этой несправедливости хотелось выть и биться головой об стену. Боже, как я хотел быть таким, как Фрэнк, хоть и ненавидел его. Но у меня был один друг — Билли Джо Армстронг. Темноволосый, зеленоглазый, с пухлыми губами. Он был симпатичным и милым парнем, поэтому я и влюбился в него после двух недель нашего общения. У него был хороший голос, плюс он умел играть на гитаре и иногда выступал на школьных концертах. Я тоже умел играть, но боялся публики, поэтому сидел в зале и смотрел, как мой любимый задорно бегает по сцене и заводит публику. Его тоже любили, и я не мог понять, почему он обратил на меня — такого неприглядного и несимпатичного урода — внимание. Еще я видел, как на него засматривается Фрэнк, как они мило болтают иногда, видел, как он смеется над его шутками. Так же я видел, как Фрэнк пожирал его глазами, но Билли, похоже, этого не замечал. И мне становилось невыносимо от этого всего. Если я был бы таким уверенным в себе, красивым, креативным, обладал такой же харизмой, как Фрэнк, то, может быть, Билли бы смог полюбить меня. Сегодня вечер пятницы и я, как всегда, иду к Билли домой с ночевкой. Мы давно хотели собраться, чтобы послушать новые диски, которые приносил брат Билли. Он писал песни, и я чертовски любил их слушать, поэтому это еще одна из тысячи причин, почему я обожаю, оставаться него с ночевкой. Мне нравится ощущать его так близко. Слушать его дыхание, когда он спит рядом. Но этого недостаточно. Я постучался к нему домой. Дверь открыла его мама и вежливо пригласила в дом. Я поздоровался, разулся и пошел в комнату к Билли. — Привет, — сказал я, когда зашел в комнату, закрывая за собой дверь. — Здарова, — ответил он, сидя на полу весь в бумажках и с гитарой в руках, — черт, ничего не получается! — недовольно прикрикнул он и, отложив гитару, стал яростно рвать и раскидывать несчастные листочки по всей комнате. — Хэй, спокойнее, — я подошел к нему и сел рядом. Он посмотрел на меня своими огромными зелеными глазищами, мило улыбаясь. — Похоже, у меня писательский застой, — усмехнулся он. — Ничего, пройдет, — улыбнулся я, похлопав его по плечу. Весь вечер мы слушали новые диски с любимой музыкой, валяясь на полу. Часов в десять мы решили посмотреть фильм. Билли достал пачку чипсов из рюкзака, открывая и ставя на середину. Меня совершенно не интересовало происходящее на экране, я смотрел только на Билли, который, напротив, с интересом наблюдал за действиями героев. Я потянулся за чипсами и почувствовал пальцы Билли. Посмотрев на наши пальцы, я перевел взгляд на него. Он смотрел на меня будто выжидающе. И я не смог выдержать этого. — Билли, ответь на вопрос, — быстро проговорил я, убирая руку и комкая край футболки, — только честно. — Задавай уже, придурок, — засмеялся он. — Я бы мог тебе понравиться? — как на духу выпалил я, смотря, как выражение его лица становится серьезным. — В смысле, как... — Да! — С чего такой вопрос? — сузил глаза он. — Билли, я люблю тебя, — тихо сказал я, опуская глаза, — просто я не такой умный, красивый. Я щуплый, совершенно не привлекательный укурок. А вот Фрэнк намного превосходит меня, и в борьбе с ним у меня нет шансов. Я так хотел быть как он, чтобы понравиться тебе... Но я по жизни чмо, таким и останусь... Я поднял глаза на брюнета. Вдруг Билли придвинулся ближе, обхватывая руками мое лицо и целуя в губы. Он мягко облизывал мою верхнюю губу и слегка покусывал нижнюю, а я не мог поверить в происходящее. — Мне никто не нужен, кроме тебя слышишь? — прошептал он мне в губы, — никакой Фрэнк, он просто петух. Ты один мне всегда был нужен, Майки... Он обхватил ладонями мои плечи, толкая меня на пол, садясь сверху и накрывая своими губами мои. Я не мог поверить в это — он целовал меня. Целовал страстно, неумело, но любяще, даже постанывая в поцелуй. Не отрывая своих губ от моих, он начал расстегивать мою рубашку. Я немного приподнялся, чтобы помочь ее снять. Все происходило так быстро, что я в порыве страсти не заметил, как остался без одежды. Не заметил, как остался без одежды Билли, полностью обнаженный сидящий на мне и вылизывающий мою грудь. Он опустился ниже и неожиданно взял мой член в рот. Никто никогда не делал этого для меня. Я выгнулся дугой и застонал, руками сжимая кудрявые пряди моего мальчика. Его язык вытворял просто что-то невероятное, даря волшебные ощущения. Я уже хотел кончить, но он отстранился, на что я недовольно застонал. На это он только улыбнулся и поцеловал меня в макушку. Тут он смочил два пальца и стал пихать в меня. Было неприятно, больно, я сжимал зубы так, что они издавали противный скрежет, а скулы начинали болеть. Но спустя некоторое время я почувствовал удовольствие, и он вынул пальцы. Он поднял мои бедра, разводя ноги шире и проводя рукой по своему члену, размазывая смазку по всей длине. Он ворвался в мое тело резко и страстно. Слезы невольным потоком потекли по щекам, а изо рта готов был вырваться крик, но я был вовремя заткнут поцелуем. Он остановился, давая мне привыкнуть, заодно вытирая слезы большим пальцем и успокаивающе целуя мою шею. Первые толчки не приносили ничего, кроме пронзительной боли, от которой я впивался ногтями в спину Билли, оставляя на ней царапины. Но, когда он нашел ту заветную точку внутри меня, я почувствовал что-то новое и от этого не менее приятное. Он двигался все быстрее, и боль ушла на второй план. Я утопал в этой страсти. Он был прекрасен — нависший надо мной, вспотевший, тихо стонущий сквозь зажатые зубы, с прикрытыми глазами... — Боже, еще, сильнее!! — стонал я, — Билли, я сейчас, я уже... — Я тоже... И я достиг пика удовольствия, чувствуя при этом, как семя моего возлюбленного наполняет меня. Это незабываемое чувство. Так и хотелось лежать на полу, чувствуя его тяжелое дыхание, чувствовать, как он перебирает волосы. Хочется уснуть до того, как сперма станет холодной и неприятной. Хочется склеиться с ним навсегда, стать одним целым. И я медленно закрываю глаза, понимая, что эта пустая, но очень сильная зависть стала ключиком к чему-то более неприятному. Я целую его в висок, засыпая с мыслью, что то, что сделает тебя счастливым, находится внутри, заложенное природой.