***
— Ну, вот и всё. Эта чёртова ушастая шпала-эльф должна остаться довольной. И вообще, пусть поблагодарит за то, что помыл у него тут полы, а то бы скоро тараканы бегать стали, — швырнув мокрую тряпку в таз с водой, Бэк выпрямился и прохрустел позвоночником, стараясь хоть как-то унять боль в мышцах. Дебильная привычка озвучивать свои мысли снова сыграла не в его пользу, и, почувствовав холодок, пробежавший по спине, парень с замиранием сердца медленно повернулся к двери в спальню. В проёме по самому банальному сценарию развития событий стоял тот самый ушастый эльф, и он был явно недоволен своим новым «именем». В глазах читалось раздражение вперемешку с чем-то несвойственным для данной ситуации. Сложив руки на груди и сделав уверенное выражение лица, Бэк пытался всем своим видом показать, что совсем не боится эту шпалу, и коленки у него совершенно не дрожат. — Тебе пора идти, — неожиданно громко в тишине комнаты раздался хрипловатый голос альфы, от которого коленки затряслись ещё сильнее, а желудок слегка свело. — Д…да, я как раз закончил, — прокашлявшись и смахнув пару прядей, спадающих на глаза, Бэк недолго помялся на месте и уверенным шагом двинулся в сторону выхода, о косяк которого упирался плечом Чан. Обрадовавшись, что удалось проскользнуть мимо альфы, он в ту же секунду был остановлен и развёрнут сильной рукой. От неожиданного и резкого движения Бэк слегка потерялся в пространстве и, вдохнув запах парня, посмотрел в широко открытые глаза Ёля. — Только попробуй меня ещё раз так назвать, и я тебе твои короткие ножки вырву к чертям собачьим, — задержав дыхание и отпрянув от альфы, Бэк тряхнул головой и, пробубнив что-то про то, что Пак — мудак конченный, схватил тапочки и выскочил в подъезд. Достав слегка трясущимися руками ключи, Бэк старался быстрее открыть дверь и прошмыгнуть в квартиру, пока пьяные альфы-соседи, поднимающиеся на пару этажей вверх, к нему не пристали. Услышав, как один из них его окликнул, он быстро дернул дверь, и та, послушно открывшись, впустила хозяина в квартиру. Только после щелчка замка Бён смог спокойно выдохнуть. — Мудаки пьяные, когда ж вы передохнете все, — злобно бубня себе под нос все свои недовольства, омега прошёл в комнату и, скинув на пол с себя мокрую одежду, плюхнулся на кровать, обессиленно выдохнув. Спину ломило, ноги гудели, а внизу всё скручивало от болезненной течки, — Как хреново быть омегой… Если бы там, на небесах, Бёна до рождения спросили, быть ему омегой или не рождаться вовсе, он бы выбрал второе. Являться нежным созданием с множеством «прелестей» жизни в виде течек и озабоченных альф Бэкхёну, мягко сказать, не нравилось. А ещё эти вечные заморочки от папы, мол «зачем, сынок, ты прячешь свой запах? Как же твой альфа найдет тебя?» Да и не сказать, что у парня был типичный запах омеги — он как раз-таки был под стать его характеру: апельсин. После тесного общения с Бэкхёном, знакомства с его юрким язычком (а парень был очень остроумным) было то же ощущение, будто ты съел дольку кислого апельсина. Такому запаху вряд ли бы обрадовался среднестатистический омежка, но мы же имеем дело с Бён Бэкхёном.***
Отдохнуть перед вечерней рабочей сменой Бэкхёну всё же не удалось. После утренних происшествий в виде бывшего парня, потопа и соседа снизу, а также в связи с начавшейся течкой, парень уже не мог спокойной упасть на кровать и отдохнуть. Душа резко потребовала убраться в квартире. Убраться в квартире, а также пирога. Пирога с апельсинами. В то время как такое поведение обычно характерно только беременным омегам, для Бэкхёна оно было приемлемым каждый день. Бросив протирать пыль на полпути, омега побежал скорей ставить тесто и нарезать цитрусы, которыми был заполнен весь холодильник. Даже в секции для яиц там спокойно покоились оранжевые и кислые друзья Бэка. Хоть парень и продолжал отрицать свою природу, это не мешало ему быть настоящей хозяйкой на кухне и мило двигать бедрами в такт музыке в наушниках. Да так увлечься этим делом, что Бэк и не заметил, как быстро пролетело время и что пора было уже собираться на работу. — Ладно, возьму с собой, на работе ночью съем тебя, мой кисленький, — приговаривал своему творению Бён, упаковывая в контейнер пирог. Накинув толстовку на бледное худое тело, он натянул рваные джинсы и, закинув в рюкзак перекус на эту ночь, со спокойной душой вышел из дома во двор. Где его уже, кажется, поджидали. Заткнув наушниками свои уши, дабы отвлечься от лишнего и так ненужного потока мыслей, парень включил последний любимый трек и стал двигаться по направлению к остановке, в то время как за ним стал следовать тёмный автомобиль. И Бён так бы ничего и не заметил, если бы на улице вечером в полной темноте на него сзади не посветили две фары. Ну и для полной уверенности пару раз посигналили. — Какого? — парень обернулся и выдернул один наушник, — Придурок, пугать вздумал? Из-за яркого света, омега сузил глаза и одной рукой стал прикрываться от света фар, стараясь рассмотреть водителя. На что парень за рулём ухмыльнулся, включил дальний свет, окончательно ослепив омегу, и быстро дал по газам, объезжая и чудом не задевая ошарашенного парня, который так и стоял как вкопанный, следя за удаляющейся машиной. — ТВОЮ МАТЬ, Я ЗАПОМНИЛ ТВОИ НОМЕРА, МУДАК! — выкрикнул Бэхён и с полностью испорченным настроением быстрее зашагал к автобусной остановке. «Бэкки, ты намного ярче, чем фары, лампочка или солнце. Ты ещё зажжёшь, моя звезда!»