***
Лёгкое вибрирование браслета на левой руке вырывает меня из прекрасной картины, в которой я на летающем ковре мчался сквозь серый дым от горящих трупов за… Впрочем, неважно. Неспешно одеваюсь и отправляюсь на утренние процедуры, за которыми следует лёгкий завтрак. Браслет, который меня разбудил, имелся у каждого обучающегося в лагере — мы создавали его на артефакторике — это своего рода визитная карточка Дарк Принс. Конечно, сперва мой браслет представлял собой обычную серебряную безделушку, однако время текло, мои навыки совершенствовались, а полет фантазии был бесподобен — в итоге мой браслет постепенно превращался в опаснейший темномагический артефакт. Я гравировал на нем руны, проводил сложнейшие ритуалы, колдовал, окроплял кровью и снова колдовал. У каждого был свой собственный браслет с уникальными возможностями — выглядели они все практически одинаково, а вот «начинка» была разная. У кого-то браслет был слабее, у кого-то сильнее. Полагаю, мой — один из сильнейших. Сейчас идёт шестой месяц обучения, а это значит, что последние четыре месяца я ежедневно возился со своим артефактом, пытаясь усовершенствовать его. На самом деле, это уже четвертый мой браслет — первые три я угробил неудачными сочетаниями, одно из которых меня чуть не угробило. А вот девушке по имени Патриция повезло меньше. Ее смерть очень сильно ударила по мне — мы начали с ней хорошо общаться с самого первого занятия по артефакторике. И свой первый браслет я угробил именно из-за ее безумного совета попробовать соединить воедино две абсолютно несочетаемые черномагических руны! Несмотря на это, я не в обиде: Патриция была замечательной девушкой, целиком и полностью помешанной на стремлении быть лучшей во всем. Она заразила меня этим стремлением, которое, возможно, и погубило ее. Она продолжала работу над своим браслетом, пытаясь сделать его более смертоносным, чем мой. В результате ее занесло в такие глубокие и древние темные знания, с которыми, как впоследствии сказал наш ментор по темной магии, даже он не рискует иметь дело. Браслет просто напросто выжег ее своей мощью, превратил в небольшие кучки из человеческих ошметков, опаленных до черноты. Патриция добилась своего — ее браслет действительно стал смертоноснее моего. Это случилось месяц назад, и после ее смерти нас осталось всего двадцать — ровно половина от первоначального числа новобранцев. Несколько недель после смерти подруги я не прикасался к своему браслету, однако сложнейшие занятия и четко спланированный распорядок дня притупили чувства, и работа над браслетом продолжилась. Ныне он являет собой серьезную угрозу для любого. И я не намерен останавливаться — буду совершенствовать его и дальше. Это своего рода козырь в кармане, эдакая палочка-выручалочка, которая может пригодиться в самый неожиданный момент. Если, конечно, не убьет тебя или не захватит разум, как едва не случилось с моим третьим браслетом, на который я нанес слишком сильную некромантическую руну. Бодрящее зелье вырывает меня из воспоминаний. Выпиваю вслед тонизирующее. Затем уже отработанным движением палочки разглаживаю помятую после сна одежду. Вчера был очень сложный день, после которого я смог лишь дойти до кровати, плюхнуться на нее и забыться крепким сном. Запираю свой сундук с зельями несколькими заклинаниями, в том числе особо мерзкой ментальной ловушкой, которая вполне может свести не владеющего легилименцией человека с ума. Мы с Джоном начали защищать свои сундуки и палатку около трех месяцев назад, когда проснулись и обнаружили свои хранилища с запасами зелий пустыми. Тот день было сложно пережить, мы показывали ужасные результаты и засыпали на ходу, но всё же справились. Конечно, ныне в лагере уже не осталось тех, кто не умеет варить зелья, но мы решили не рисковать, а продолжать практиковаться в защитных заклинаниях. Дожидаюсь, пока Джон запирает свой сундук, и уже вместе с ним отправляюсь на тренировку по «магии выживания». Это условное название курса, который должен научить нас использовать полученные знания на практике. Мы в отдельности изучаем и будем изучать огромное количество дисциплин: легилименцию, защитную магию, боевую, темную, некромантию, трансфигурацию и многое другое. Задача «магии выживания» — научить нас пользоваться этими знаниями, научить нас интуитивно чувствовать в экстренных ситуациях, когда и что применять. Иногда в дуэли бывает полезно шарахнуть противника легилименцией или разрубающим, а не возиться пять минут, пытаясь призвать инфернала. А иногда наоборот. За эти полгода в лагере я заметно повзрослел: как физически, так и магически. Само мое мышление тоже изменилось. Пожалуй, и самооценка взлетела: я до сих пор в лагере, не сдался и, честно сказать, даже привык. В первые недели этот безумный темп казался мне нереальным, и я даже подумывал, что он убьет меня. При этом тренировки становились всё интенсивнее и сложнее, новобранцы выбывали один за одним, не выдерживая нагрузки. Наверное, слова Дафны в самом начале были правдивы — в компании пережить этот ад проще. А ещё мне повезло с соседом — Джон не раз вытягивал меня из лап самобичевания и нытья, впрочем, как и я его. К слову, Джон в лагере показывал одни из самых выдающихся результатов, что никак не увязывалось с его паническими настроениями в самый первый день. Не знаю, где он раньше обучался, но на самом первом занятии по дуэлингу он продемонстрировал уровень какого-нибудь матёрого аврора. Он хладнокровно разделывался с любым оппонентом без видимых усилий, используя неимоверное количество заклинаний. И это было его огромным плюсом, учитывая, что колдовал он невербально — никогда не знаешь, что он применит. Джон, девушка по имени Нэнси, мускулистый темнокожий Брукс и ублюдок-Митчелл, как мы с Джоном, Дафной и Флер его называли, попали в особую группу по дуэлингу и занимались по усиленной программе. Я, Дафна и Флер — в обычной группе со всеми остальными. Наконец, все оставшиеся единицы — так нас называла мисс Самуэльсон, которая вела тренировки по магии выживания — собрались. Перебрасываюсь неодобрительным взглядами с Митчеллом и его компанией — это те самые высокомерные ребята, которые поливали всех своими презрительными взглядами с первого дня. Ничего не изменилось — они всё те же ублюдки, которые несколько раз угрожали мне и Джону. Они ко всем подходят с позиции силы. Возможно, это и помогло им остаться в лагере в полном составе — никто из них не выбыл. — Когда выпустимся из лагеря, убьем их, — холодно произносит стоящий рядом Джон. Согласно киваю. Эти слова не воспринимаются как шутка: это неприятная реальность, в которой кучка высокомерных ребят всерьез обещала после выпуска «проверить, из чего вы сделаны». За полгода я не узнал о них ровным счетом ничего. Митчелл, темнокожий высокий мускулистый парень с побритой налысо головой, был лидером в их шайке. Он был очень похож на Брукса, за исключением одного факта — Брукс не был законченным негодяем. Лицо Митчелла всегда было сощурено в угрожающей гримасе, что делало его гораздо старше своих лет — я бы дал ему лет двадцать семь, если бы не знал, что ему девятнадцать. Дейв и Маркус, темноволосые и худые, были менее агрессивны. Дейв являл собой истинную безмятежность — до сих пор не понимаю, как он оказался в такой компании, ведь парень выглядит вполне адекватным и меньше всех в этой шайке выделяется в негативном свете. Скорее, служит неким барьером между Митчеллом, всеми остальными новобранцами и разборками, выходящими за рамки словесных перепалок. Маркус же языком работал лучше, чем обучался в лагере. Полагаю, если бы не помощь его приятелей, он бы давно вылетел отсюда. Маркус выделялся тем, что любил облачаться во все чёрное — это органично дополняло его густые темные брови и аккуратно уложенные черные волосы. Он активно, а иногда даже успешно выбешивал всех, кроме своей компании, и постоянно словесно изводил окружающих в весьма грубой форме. Готов поставить пять галлеонов на то, что он рос в каком-нибудь порту в Ливерпуле. Дафна как-то после особо грубого оскорбления пообещала отрезать ему язык и сварить какое-то зелье из него, а затем заставить Маркуса выпить это зелье. После этого Маркус ее избегал — в зельеварении Дафна была хороша. В отрезании языков, вероятно, тоже. Следующие в этой неприятной компании — Мия и Хейла. Они прямо сейчас смотрят на меня. Хейла спешно отводит взгляд, а Мия неприязненно морщит носик, после чего демонстративно отворачивается. Она вылитая копия Маркуса в плане поведения — ничего из себя не представляет в магическом плане, зато остра на язык и очень любит изводить всех вокруг своими язвительными фразочками. Хейла же более уравновешенна. Никого намеренно не задевает, но всегда поддерживает свою компанию. Она, как и Дейв, кажется мне адекватной и даже милой, и факт того, что она входит в эту компанию, никак не укладывается у меня в голове. Наконец появляется мисс Самуэльсон, и я прекращаю борьбу взглядами с непрятелями. Начинается очередное изнуряющее занятие.***
От Лорда исходила аура победителя. По крайней мере, ему самому так казалось, когда он в очередной раз проверял расчеты. Всё было верно. Здесь не могло быть ошибки. Только что он, Лорд Волдеморт, совершил, как он считал, самое выдающееся, самое зловещее и самое таинственное открытие за всю историю магического мира. Волдеморт вскочил на ноги и залился безумным смехом, сотрясая воздух кулаками в победном порыве, чем распугал своих подчинённых. До развоплощения он работал больше десяти лет над этим проектом — и вот, сегодня работа закончена. Теперь откинуты на второй план все поражения в борьбе с Амади и ОАЭ. Теперь не важно, что британская диктатура объединила силы с американскими демократами, пытаясь выкурить силы Лорда из Франции. Не важно, что за последний месяц большая часть его армии была разбита или разбежалась. Теперь это всё не важно. Соотношение сил изменилось — Лорд был готов открыть новую, самую кровавую страницу в истории.