Евдокия из 21 века

От всех перемен, как в стране, так и от невиданных талантов Дуськи, у Петра кружилась голова. Необходимо было все обдумать, чего не случалось с ним раньше. Итак, что мы имеем в наличие? Редко, когда травма приводит к таким интересным результатам, но это именно тот случай. Петр вздохнул, подумав, что жена приблизилась к тому варианту, как мечталось ему в юности. Не совсем, конечно, но идеала, как известно, нет. Да и то… Царю вспомнился тот недолгий период, меньше года, когда он жену любил. А потом… Глаза словно открылись. И вот теперь появился новый шанс или? Все-таки Анна тоже никогда особо умной и не была. Ну да, кокетства и развязности в ней больше, но зачем это все для царицы? Да и потом надо планы Дуни прояснить, правда, разговор с сестрой и другими царевнами, ничего не дал, кроме того, что Дуська себе на уме, никогда не знаешь, что придумает. Как ни крутись, а придется у нее самой узнавать. Только с чего начать, чтобы не нарушить крепкое равновесие, если оно и установилось? Не разбиравшийся в тонкостях психологии, царь решил начать с простого, расспросить жену, что такое она планирует, и как это должно работать. Дуська рассказала, но не все, а что сочла нужным, однако… Однако Петр и не подозревал, что жена решила от него избавиться. Нет, ничего крамольного, просто развестись мирным путем. Жизнь с психом, пьяницей и гулякой по бабам для жен никогда не была сахаром, а Дуська все-таки воспитанница 21 века, призывающим, если что не так, бросать мужа, жизнь может и не одна, но взрослого человека не перевоспитать. Поэтому Дуська и раздумывала над вариантами бескровного расставания и чтобы, желательно, она не осталась ни с чем. А между тем время уже приближалось к полуночи. Царь не мог припомнить, когда бы он выдерживал общество жены столь долго и не стремился убежать. - Тебе бы надо приказать закладывать карету, а то домой поздно попадешь, - напомнила Дуська. - Не надо, я остаюсь сегодня у тебя. - Если мы все равно разводимся, то нечего травить душу и тянуть резину, - холодно ответила Дуська, - Так что лучше все-таки на ночь расстаться. - А еще не решил, разводимся мы или нет, - как можно мягче сказал государь, думая, что тем порадует жену. - Зато я решила! Ты меня давно уже перестал устраивать в качестве мужа, но раньше любовь держала. А теперь все – прошла любовь, завяли помидоры. При отсутствии любви и разных взглядах невозможно продолжать супружескую жизнь. Слова Дуськи отозвались в Петре пощечиной. Не сам ли он еще полгода назад готовил примерно такую же речь? Но ее озвучила жена. Чем не ирония судьбы? Чувствуя свою беспомощность, Петр начинал злиться. - Но пока я твой муж и как муж приказываю тебе принять меня на ночь в комнате. - Муж?! – столько горькой иронии в голосе Дуськи никогда не было, - Не сам ли ты совсем недавно отказывался от меня как от жены, причем даже лично написать о том постеснялся, все через посредников? И какой ты после этого муж? И этот ответ обжег Петра пощечиной. Да, действительно так. И что? - Но я мог и передумать! – царь изо всех сил старался держать ровный тон, и ему пока еще это удавалось. - Ты, может, и передумаешь, но мне уже надоели твои пьянки, измены и полное пренебрежение к окружающим людям! И к жене в том числе! Злость государя вот-вот прорывалась наружу. Но при всей нелюбви к жене он никогда ее не бил. Просто уходил. А сейчас Петру казалось, что его уход будет воспринят как признак слабости, и Дуня может праздновать победу непонятно над чем. Как вообще пронять эту непокорную женщину? Еле удерживая мысли об изнасиловании, Петр властно и жестко поцеловал Дуську, почти оставив синяк на губах, сказав при этом: «Ты моя! И никому тебя не отдам!» После чего выбежал из дворца, и несмотря на ночное время, долго катался на лодке по Москве-реке, вымещая на волнах стихии свою злость. Хоть удалось припадка избежать, правда, глаз все равно дергался, но хоть рука дергаться не началась. «Подумать только! Отвергнуть волю мужа и господина!» И царь начинал грести еще интенсивнее. Если раньше развод был его волей, то он бы настаивал прежней силой, а теперь, когда развод стал волей Евдокии, то, как назло, все в нем противилось подчиняться жене. «Муж тебе не игрушка, побалакали и бросили», - еще больше распалялся государь, не думая, что сам недавно относился к жене точно так же. Дуська же тоже не была совершенно спокойно, но в свою очередь, не спешила заключать мужа в объятия только из-за того, что тот передумал разводиться. Гордость обиженной женщины в ней все-таки говорила как за нее лично, так и за историческую Евдокию. Если хочет добиваться, пусть добивается. Хотя он же царь, а цари не привыкли ухаживать, ведь все девки в его окружении холопки по отношению к нему, даже если и первые боярышни. Да, нелегка женская доля, а уж на рубеже 17 и 18 века тем более. Мысленно Дуська просчитывала в уме, что может с ней сделать Петр? В монастырь мог отослать в первый же день, как с исторической Евдокией, так не отослал же. Мог изнасиловать, по глазам видела, что мог, но ограничился вот таким жестким собственническим поцелуем. Что же будет дальше? И вообще пока она на свободе, а кто знает, сколько она продлится, не надо себе льстить, Дуська решила заняться делом. И еще раз прочитала свои разработки, пометив кое-что карандашом. Легла спать. Но спалось плохо. Вспоминались все события как из ее собственной жизни, так и из жизни исторической царицы, видимо, сказывалась память тела. Дуська, как будто сама параллельно прожила обе жизни, причем, достаточно насыщенно, если не с внешней стороны, так с душевной. «Ты моя!», Нет, я не твоя, а современная свободная женщина… Гм, мысли все равно как в 21 веке! А здесь «современная» - совсем другой смысл», с этой мыслью Дуська не к месту хихикнула и перевернулась на другой бок. И все-таки ей удалось заснуть. Снилась какая-то ерунда из 17 и 21 века, почему-то во сне появлялся за одно и Петруха и как-то странно ей подмигивал. Заодно родители, показывающие дочери одобрительно большой палец. Бояре 17 века, разъезжающие на «Жигулях», указы, размноженные на ксероксе и многое-многое забавное и непривычное для того времени. Проснувшись, Дуська обнаружила в своей комнате мужа, но не в постели, а именно в комнате. Петр сидел и изучал ее бумаги. Кровь прилипла к Дуськиному лицу. Да как он! Шпион англицкий! Небось не позволил бы кому-то бы ни было в своих бумагах рыться, а в чужих бумагах, пусть и жены – пожалуйста! К чему вседозволенность приводит! Хотя Дуська догадывалась, что Петр ищет компромат, но не найдет, ничего личного она бумаге не доверяла. - Доброе утро! Тебе здесь все понятно? – спросила Дуська с заметной иронией. - Не совсем, но я пытаюсь, - Петр, судя по всему, решил, что бумаги у них общие, - Вот тут и тут у меня возник вопрос. - Подождет твой вопрос, жена у тебя только проснулась, еще не оделась, не умылась, не позавтракала и не помолилась, - Дуська сообразила, что сидит в одной рубашке, - И вообще, что за досмотр без разрешения?! - А мне может срочно надо! Приехали инженеры из Европы. - Тебе бы всяких бродяг из Европы подбирать! – Дуська явно начинала нарываться, - А у меня есть специальное конструкторское бюро. Там такие люди! Да где тебе понять, если ты всех русских заранее считаешь дураками! - Положим, что не всех! – царь снова начинал закипать, но осматривал жену в рубашке. - Государь! – раздалось из-за двери, дверь немного открылась, но тут же закрылась, - Ой, извините, не знал, что ты тут не один. Там инженеры, которых ты выписал, приехали! Петр чуть ли не пулей выбежал из комнаты, Дуська же позвала горничных, помочь одеться и умыться. Мысли ее были, как ни странно, не о муже, а о том, как бы утереть иностранцам носы нашими «кулибинами».