— Как тебя зовут? — мальчик со стоящими дыбом черными волосами и выбитым зубом демонстративно подтянулся на перекладине, потом сплюнул сквозь щель между зубами и уселся на край песочницы.
— Габриэль, — ответил ребенок, поднимая на незнакомца, заговорившего с ним, огромные карие глаза.
— Швабриэль! — мерзко расхохотался ребенок.
Кареглазый не обиделся. Оправил сползающую резинку на жалком рыжем хвостике волос и продолжил строить замок из песка.
Обидчик посмотрел на его старания, а потом пнул замок ногой. Песок взметнулся вверх и обдал Габриэля с ног до головы. Тот ничего не сказал. Отложил лопатку, постучал ладони друг о друга, отряхивая песок, а потом бросился на темноволосого.
Мамы подбежали одновременно.
— Габриэль!
— Льюис!
Так Габриэль узнал, как того зовут. А Льюис лишился еще одного молочного зуба.
— Он первый начал, мам! Сломал мой замок! Обзывался! — оправдывался Габриэль, мама которого за руку утягивала его с площадки.
— Не имеет значения! Еще мне терок с Темными не хватало из-за твоего замка, придурок! — дернула красивая темноволосая женщина Габриэля за руку.
Тот смиренно поник. Мама всегда говорила непонятно. Иногда называла людей Темными и не объясняла, что это значит. С Темными они с мамой не дружили. Габриэль думал, что Темные — это плохие.
Значит, и тот мальчик, Льюис, тоже Темный. Ну да, он же плохой. Замок его сломал, обзывался… Мысли шестилетнего Габриэля потекли по кругу, а тем временем они с мамой уже дошли до дома.
— Адель, — встретил маму отец Габриэля. — Ты выглядишь расстроенной…
Пока шел взрослый разговор, Габриэль ловко утек в свою комнату. Папу Гейла он любил. Тот был строгий, но регулярно баловал Габриэля, покупал ему сладости, а однажды привез огромного плюшевого медведя.
«Ну и куда его?» — ахнула мама, пока Габриэль с визгом набрасывался на медведя и катал его по полу.
Гейл не ответил, он улыбался, и медведь остался.
Габриэль и сейчас пошел к нему. Уселся на плюшевые колени, обхватил гиганта руками и, прижавшись, позволил себе расплакаться. Он так старался строить этот замок! Так долго строил! Хотел поселить в нем солдат из киндера! А этот Льюис все испортил! Он просто завидует, что сам не может такой построить!
Гейл нашел Габриэля в слезах в обнимку с медведем и тут же взял сына на руки.
— Ну что случилось? — ласково спросил он, и Габриэль, захлебываясь ревом, обняв отца за шею, начал жаловаться на Льюиса, который…
Льюис шел домой, ведя палкой по земле и оставляя за собой след. По этому следу его могли вычислить противные Светлые, с которыми он бы затеял полноценную магическую драку, они бы бились на равных, и он бы непременно победил!.. Только вот никто его не выслеживал, люди на улице шли по своим делам, и никому не было дела до Льюиса. Дома его тоже никто не ждал. Отцу Льюиса, Эдуарду, было все равно до сына. Он постоянно отсутствовал дома, а если был, то закрывался в своей комнате, откуда доносились странные звуки женских стонов. Льюис еще в четыре решил, что отец в комнате пытает ведьм и придерживался этого мнения до семи лет. Книги по магии отец дал ему в четыре, когда он научился читать. Его и не учили, ему просто очень хотелось, поэтому когда к нему в руки попал букварь, все было решено. В книгах по магии было много всего интересного. Там было сказано, как убивать и калечить, как подчинять своей воле и привязывать к себе незримой нитью подчинения. Правда, у Льюиса все это не получалось, хотя он верил в это всей душой, и читал, и тренировался до изнеможения. Но одному он все-таки научился. Он сумел развить способность выискивать Светлых, которых его отец очень не любил. Он говорил, что они слабые и жалкие и что цель жизни Льюиса — доставить им как можно боли. Льюис верил отцу безгранично: тот так редко с ним общался, и он это так ценил.
В этом году Льюис наконец-то должен был пойти в школу: в прошлом году отец не успел подать документы, и год Льюис читал книги по магии, играл целыми днями на улице и смотрел телевизор. Льюис с нетерпением ждал сентября. Он будет самым умным, он всем вокруг докажет, что он потрясающий, все будут им восхищаться!.. Эти фантазии были любимыми фантазиями Льюиса. В его мечтах он был очень популярен, все хотели с ним дружить, а он выбирал друзей, делая кислое лицо и словно оказывая услугу. Да, этого он хотел. Всей душой.
Когда он наконец был дома, отец снова пытал в комнате какую-то ведьму. Льюис знал, что ведьмы тоже Темные, значит, они свои и обижать их не надо, но когда он однажды напрямую спросил отца: «Пытать — это больно?» — тот задумчиво ответил, что многим нравится, и Льюис смирился с мыслью, что дома у отца регулярно бывают ведьмы, которым нравится, когда их пытают. Почему именно ведьмы, Льюис не знал. Он просто придумал это, когда был совсем маленький, а дальше как-то привык к этой мысли.
***
Когда лето минуло, и Льюис наконец-то пошел в школу, он снова увидел Габриэля и радостно побежал напомнить о себе.
— Швабриэль! — закричал Льюис на всю линейку, и мальчишка вздрогнул, а компания рядом с ним рассмеялась.
— Так вот как тебя зовут! — ядовито улыбнулся мальчик со светлым каре и ледяными глазами. — Это твой друг?
— Нет! — вспыхнул Габриэль. — Мы виделись один раз, он сломал мой замок… Мы не дружим!
Габриэлю очень хотелось найти друзей, мальчик с голубыми глазами стоял в окружении толпы, он был популярен, он мог бы стать его хорошим школьным другом…
Льюис пробился наконец сквозь толпу и положил руку на плечо Габриэлю, поворачивая его к себе.
— Привет, Светлая моль! — поздоровался он.
Габриэль обиженно выдернул плечо, а мальчик с голубыми глазами неожиданно навострил уши и вышел из круга приятелей.
— Ты назвал его Светлым… — неуверенно начал он. — Что ты имел в виду?
Льюис растерялся. Он сам толком не знал, что это значит. В его книгах не было объяснения разделению на Светлых и Темных. Там лишь говорилось о том, как пользоваться Темной магией. И Льюис сам для себя решил, что Светлые — это хорошие, а Темные — плохие.
— Он — хороший… — робко ответил Льюис, показывая взглядом на Габриэля.
— А ты? — спросил мальчик у Льюиса.
— А я — плохой! — гордо возвестил Льюис.
— Я тоже плохой, — признался мальчик.
Сделал паузу и торжественно объявил:
— Мы будем с тобой соперниками, как два плохих.
Льюис вспыхнул румянцем. Этого не может быть! Его задирают! Ему объявляют войну!
— Тогда я буду с ним дружить! — снова притянул к себе Габриэля за плечо Льюис.
Он сам не знал, зачем так сказал. Просто на мгновение его кольнула догадка, что светловолосый парень хочет дружить с Габриэлем, а допустить этого было никак нельзя.
— Но я!.. — пискнул Габриэль, но Льюис, показав голубоглазому жест пальцами «Я слежу за тобой», уже уводил его в сторону.
Так получилось, что Габриэль нашел друга, но не того, которого хотел. Их школьная дружба, начавшаяся так неожиданно, переросла в крепкую привязанность, а позже даже в романтические отношения. Правда, это получилось уже не случайно.
***
— А где секс? — недовольно поинтересовался Габриэль, перечитывая текст.
Льюис поперхнулся.
— Габ, тебе шесть было, Габ, остановись, подумай! — спародировал интернет-мем Льюис.
Габриэль презрительно фыркнул.
— Ну и что? Мы же это в интернет заливать не будем, а для себя балуемся, мог бы и расписать. Мне шесть, и ты меня валишь где-нибудь на лужайке… или нет, в песочнице! И сломанный замок рядом.
Габриэль захихикал, а Льюис попытался отдышаться от попавшей не в то горло крошки пирога.
— Габ, уймись уже, написал как написал! Я не писатель! — Льюис запил пирог чаем и обиженно нахмурился.
— Я заметил, — продолжил издеваться Габриэль. — Ничего толком не расписал ни про Гейла с Адель, ни про Эдика. Интересно же! То есть моими родителями были Светлая волшебница и ангел… я родился Светлым. Вот это прикол! А твоим отцом — инкуб… вот это облом вообще.
Льюис насупился и отвернулся от неблагодарного читателя.
— И ты опять отбил меня у Инверно. Как и всегда, — Габ сделал вид, что смахнул слезу, потом хохотнул и полез к Льюису на колени.
— Габ, ну я же ем! — возмутился демон, откладывая пирог.
— Ел, — поправил Габриэль. — Ты мне текстово секса не дал, давай по-настоящему!
Льюис укусил хихикающего Габриэля за губу, встал с ним вместе со стула и послушно понес к кровати.
***
— А дальше? — возмутился Энтери.
— А дальше НЦа за кадром, — невозмутимо ответил Маркус.
— Почему за кадром-то? Как не надо-то — прописываешь все, а как я хочу, так фиг!
— С каких пор тебя интересуют Льюис с Габриэлем? — изогнул бровь Маркус. — Это же мои любимцы, ты все за Инверно с Асмодеем радеешь.
— Ну допиши, — проигнорировал ответ Энтери. — У нас НЦы мало, надо рейтинг повышать, а то, судя по последним проверкам, у нас слишком много сюжета и слишком мало романтики.
Маркус тяжело вдохнул и повернулся обратно к ноутбуку.
— Напишу — выложишь отдельной главой люгабревскую НЦу, здесь все, — велел он.
Энтери, помедлив, кивнул:
— Тогда это публикую. А ты пиши-пиши…
