Багровый закат.

Сотня вооруженных воинов приближалась к стене. Лилита не то чтобы испугалась - она и раньше часто пробиралась сюда, на самый верх, и глазела на побоища с детским азартом, но тем не менее испытала легкое беспокойство. Ярвен, по привычке сосчитавший врагов, с испугом сообщил, что цифра сильно превышала предыдущие. Лилита с жестким лицом ударила его в плечо, заставив болезненно поморщиться, и прошипела: - А ну заткнись, хлюпик, не то я скормлю твои потроха псам. Это не было блефом, грозная дочь командира войска, оборонявшего занятую крепость, и в самом деле могла вытворить что-нибудь страшное, хоть и не стала бы резать его собственными руками. Свои мозолистые, но маленькие ладошки она предпочитала не пачкать кровью, потому что ненавидела ванну. Но исключительно по этой причине. - Неужели ты усомнился в воинах моего отца? - спросила она чуть мягче. Тон этот был обманчив, потому что ноздри ее хищно раздулись, предчувствуя развлечение. Ярвен сжался. - Не мне сомневаться в храбрости и силе вашего отца и его воинов, - просипел он, пряча глаза. Лилита величественно кивнула и вернулась к созерцанию поля брани. Все те, кто приходил отбивать эту крепость, полегли перед ее воротами, так и не ступив дальше, отчего песок перед нею казался почти багровым от пролитой здесь крови. Это нравилось Лилите, она любила кровь. Несмотря на свои неполные шестнадцать, она была настоящей дочерью своего отца, которым безмерно гордилась: ловкая, жесткая, хитрая и весьма свирепая. Ее сверстники боялись девушки и раболепствовали перед ней, потому что другого поведения от слабоков она не принимала, уважая лишь грубую силу и остроту языка. Ударить и обозвать - вот и весь ее опыт общения с детьми и подростками. С отцом же все было иначе - его она как раз уважала и отступала перед ним, признавая главным, им она гордилась, и его она, пусть по-детски слепо, любила. Ворота тем временем медленно распахнулись, и крепость выпустила из своего холодного каменного чрева два десятка воинов, похожих друг на друга лишь массой мышц и одинаковыми выражениями лиц. Они предвкушали битву, хищно втягивая перебитыми носами воздух, и ждали первой капли крови. Лилита даже с такой высоты могла узнать их всех: вон Влок в потертой кольчуге и с незащищенной головой, вон Сайрек в щеголеватой одежде и с торчащими из-под начищенного шлема светлыми лохмами, а там Эммис, Шкат, Черрон, Кузнец, Ролан, Атрил... Но впереди всех стоял Дарек, главный среди этого сброда и отец Лилиты, больше похожий на зверя, чем на человека, и при этом восхитительно сильный и храбрый. Года три назад Лилита взвизгнула бы от восторга, но сейчас она была почти взрослой женщиной и не могла себе позволять такие позорные проявления чувств, поэтому просто забралась на зубец, чтобы было лучше видно, и молча продолжала наблюдать. Дарек выкрикнул несколько слов, эхом разнесшихся по округе. "Лучше бегите под юбки ваших матерей, пока не поздно, сукины дети." Ярвен рассмеялся, и звуки его противного смеха вывели Лилиту из состояния задумчивости и из себя. - Сукины дети, - повторил он, задыхаясь, - если под ними уже никого нет! - Из его глаз покатились слезы, а из носа потекло. Лилита, опасно развернувшись на зубце, схватила палку, прислоненную к неровным камням, и вытянула ею изо всех сил паршивца по спине. Тот, поперхнувшись, упал и заскреб ногтями пол, скуля от боли. Жалости к нему не возникло, одним рубцом больше, одним меньше, что ему, псенышу, сделается. Девушка аккуратно поставила палку на место и равнодушно отвернулась, возвращаясь к созерцанию грядущей битвы. Беспокойство вновь вернулось, но Лилита старательно его отгоняла словно назойливую муху. Ничего не случится: пусть враг превосходит их численностью пятикратно, зато один воин отца стоил десятка таких, как эти ублюдки. И тут началось. Она едва не спрыгнула вниз, в самую гущу битвы, чтобы рвать и убивать врага, чтобы попробовать его кровь на вкус, и чтобы горячий пот тек струйкой по спине, а собственная кровь кипела. Но стон Ярвена вернул ее к реальности. - Лежи мирно, зараза! - прикрикнула она на него, отодвигаясь от опасного края и хватаясь за палку...

***

- Мы потеряли восьмерых, поверить не могу... - Дарек пьяно моргнул и сжал руку в исполинский кулак. Лилита поспешила погладить отца по пальцам, предотвращая крушение стола. - Их была сотня, отец, - тихо, но твердо произнесла она, глядя ему в лицо. - Потерь было не избежать... Дарек вскочил, откидывая руку дочери. - Восемь лучших бойцов, которые шли со мной нога к ноге всю мою жизнь! Погибли от рук слабых ублюдков! - Лилита промолчала. - Нас теперь тринадцать, Ли, дважды меньше, чем было в начале... Девушка решительно встала, снизу вверх глядя на заросший подбородок отца. - Не тринадцать. Я буду сражаться! Тот только горько рассмеялся. - В тебе кипит кровь мужа - моя кровь, но ты - женщина, ты рождена, чтобы готовить и рожать детей. У нас свое поле битвы, у тебя - свое. Не вмешивайся в это, глупая... Он снова рассмеялся, устало опускаясь на койку и опрокидывая в себя остатки пива. Лилита покраснела. Она была глубоко уязвлена этими словами, пострадало ее самолюбие, а потому она взъярилась, подобно смертельно раненному зверю, и пулей вылетела из комнаты. - Подонок, да как он посмел, - свирепо бормотала она, пересекая двор. Откуда-то из темноты вдруг выплыл Сайрек в одних штанах. Его голая грудь была испещрена шрамами, не доставало одного соска, срубленного кинжалом по пьяни (это был не единственная его рана, полученная вне боя) в доказательство того, что мужчина может обходиться и без женских придатков. - Оо, Лилита, прекрасная пантера, - довольно протянул он, заметив ее. Лилита резко обернулась и ощетинилась . - Не знаю, что за пантера, но приблизишься - отрежу все под корень, похотливый козел, - выкрикнула она. Это мало помогло - Сайрек уже привык к подобным угрозам. Он быстро преодолел разделявшее их расстояние и, схватив в охапку упирающуюся Ли, затащил ее в темный угол. Там он прижал ее к стене и принялся расстегивать пуговицы на ее рубашке потными пальцами. - Будет не больно, - голосом, источающим патоку, солгал этот сукин сын, дохнув прямо в лицо запахом перегара, пота и крови. Лилита злобно взвизгнула, когда он вырвал последнюю пуговицу из петли и до боли стиснул грудь. Не помня себя от ярости, она цапнула зубами подонка за нос и утробно заворчала, вгрызаясь глубже. Сайрек заорал и отшвырнул Лилиту от себя, хватаясь за лицо, залитое кровью. Девушка же вскочила, с отвращением выплюнула кусочек плоти, который невольно прихватила, падая, и бросилась со всех ног прочь. Прочь от Сайрека, пытающегося овладеть ею каждый раз как напивался, отца, ценившего Лилиту тем меньше, чем взрослее она становилась, и прочь от затхлых комнат и грязного двора - к крепостной стене, где она проводила гораздо больше времени чем внутри. И где в расщелине меж камней был припрятан старый и поцарапанный, но искусно заточенный кинжал, созданный для ударов в спину...