Хирурги большую часть своей жизни проводят в больнице и в операционных. Слово «смерть», как лучший друг, является частью привычной обыденности. Однако у каждого есть право на жизнь…
— Ну, Сакура, я вызвала тебя, что бы ты рассказала комиссии и членам департамента об операции, которую Вы проводили вместе со своим напарником, — строгим голосом произнесла Цунаде — глава хирургического отделения, стуча тонкими, длинными пальцами по синей папке. Я сидела за столом в конференц-зале. Изрядная нервозность была на лицо, хотя я всеми силами старалась выдать из себя уверенность. Я знала, что не виновна. Я знала, что правда на моей стороне, но не каждый день на тебя смотрят люди из департамента. Люди, которые добились в хирургии больших высот, чем ты мог бы себе представить. Люди, чье второе имя — инновация. — Меня и Чоджи вызвали в операционную по удалению олигодендроглиомы в лобной доле, — как только мой голос прозвучал в комнате, я обрела уверенность.***
— Черт, почему так долго? — суетилась Ино в коридоре, — прошло уже больше часа. — Успокойся, — смотря на то, как девушка шагает вперед-назад по коридору, произнес Наруто, — процесс сложный и нудный. — Господин Узумаки, а Вам доводилось наблюдать за чем-то подобным? — смущаясь, спросила Хината. — В хирургии подобные ошибки не редкость. Я на втором году своей ординатуры вынужден был провести экстренное кесарево сечение в кабине лифта. Это был сложный день. — И что? — Ино остановилась буквально напротив Узумаки. — Нам поручили отвести пациентку в родовую. Женщина была стабильна, никаких осложнений. Она была «идеальным пациентом». Мы зашли в лифт и практически на нужном нам этаже — застряли. Мы шутили, говоря о том, как нам повезло, что сейчас не момент родов. И в эту самую секунду, словно по велению самого дьявола у пациентки падает давление. Пульс слабо прощупывался, началась гипотензия. Напарник стабилизировал пациентку, я занялся ребенком. Острая гипоксия, если ничего не сделать он умрет в течение минуты. Мы не знали, как долго пробудем в лифте, поэтому пришлось взять скальпель в руки. Я помню огромное количество крови, околоплодная жидкость была чуть зеленоватой, а ребенок неестественного синего цвета. Требовалась реанимация, а у нас ничего. Когда двери лифта открылись, женщина была уже в коме. Оказывается, в больнице произошло чрезвычайное положение, и все было заблокировано. Мы вызвали хирургов, женщину тут же отвезли в операционную. У ребенка обнаружили кровоизлияние. В итоге, никогда не бывает абсолютно стабильных пациентов. — Они выжили? — спросила Хината. — Нет. Ни мать, ни ребенка не удалось спасти. Как выяснилось позже, этого бы не удалось избежать, будь она даже на операционном столе. Конечно, исход был бы не ясен, но острую гипоксию плода очень трудно распознать. Меня вызвали сюда сразу же. Комиссия, главы хирургических отделений, департамент, глава программы. Все были здесь и слушали ход событий, задавая провокационные вопросы: почему я взял скальпель в руки, что обнаружил при разрезе, почему не ввел глюкозу, аскорбиновую кислоту и приперты, какого цвета была околоплодная жидкость, пульс, ритм, дыхание. Все. Шаг за шагом, я повторял одно и тоже, кажется, по меньшей мере, тысячу раз. Каждому из хирургов приходилось побывать на подобной процедуре. У большинства врачей хотя бы раз, но умирает пациент в экстренных ситуациях. Правила и устав отходят на второй план. И это не то, чем мы гордимся, однако это закаляет. Ошибки неизбежны, но порой плата их неимоверно велика. — А кто был Вашим напарником, и где он сейчас? — Моим напарником? — Наруто улыбнулся своей широкой улыбкой и почесал затылок, — Учиха.***
— Учиха-сан, — громко произнес Чоджи, настигая своего наставника, — я получил результаты анализов, а также провели контрастный резонанс. — Хорошо, отправляйся к пациенту, а я скоро подойду. — На самом деле, я хотел бы поговорить с Вами, господин Учиха. — Какие разговоры у нас могут быть с тобой? — явно не в добром расположении духа сейчас находился врач. — Нет, — неуверенно ответил Чоджи, — то есть да. Я хотел сказать, что есть одна проблема. — Какая? — Это касается Сакуры. Дело в том, что это я не удержался тогда и поцеловал ее, она не хотела. Я не думал, что, — молодого человека резко оборвал строгий голос мужчины, который явно был не настроен говорить о своих личных делах. — Послушай, Чоджи, мне плевать. Это не моего ума дело. И вообще твоя обязанность лечить людей, а не трепаться. Бегом к пациенту. Саске такой разговор только вывел из себя. Сложив руки в карман, он злым взглядом проводил удаляющегося Чоджи. Была ли это личная неприязнь или задетое эго, никто не знал. Да и сам Учиха толком не мог истолковать свое поведение. Он, словно сцепившийся с цепи пес, лаял на всех без исключения. И все из-за тех слов, сказанных ей. Это была его ошибка. Борьба за место главы отделения, стычка с Неджи, инцидент с Сакурой и неоперабельная опухоль, из-за которой он рискует. Все это измотало его. Он слишком устал от больничной суеты.***
*** Среди больничной суеты можно затеряться и остаться незамеченной. Тен-Тен шагала по привычному и уже давно изученному ей маршруту. Выйдя из приемного покоя, она направилась к лестничной площадке. Пройдя мимо сердитого Учихи, она поднялась на нужный этаж и, оглядевшись, прибавила шаг. Немного прислушавшись и проведя пальцами по гладкой поверхности двери, она робко постучала. Он как обычно с очками на переносице изучает карточки больных. Уставший, сосредоточенный взгляд бегает от одной записи к другой. Каждая цифра, каждый снимок не остается без внимания. И вот крепкая мужская рука берет ручку и выводит что-то ровным почерком. Именно в момент работы она больше всего любит за ним наблюдать. Кто бы мог подумать, что жестокий, бесчувственный Неджи Хьюга подпустит к себе интерна. Но она сейчас стоит здесь. И сердце бьется все сильнее. — Зачем ты пришла, Тен-Тен? — Хотела тебя увидеть. — В рабочее время ты должна заниматься спасением жизней и не отвлекать других от работы. — Что ты делаешь? — Я изучаю дело Харуно. Как ты и просила. — Если ты забыл, то это было моим желанием. — Глупости, ты хотела, чтобы я спас ее. Я ее спасаю. — Что происходит? Он отложил ручку и, сняв очки, расслабился в кресле. — Я только что вернулся из конференц-зала. И я не хочу, чтобы ты строила на счет меня иллюзии. Это нужно было сделать еще раньше, но тогда мне нравилась твоя игра. Ты отвлекла меня от посторонних, назойливых мыслей, но сейчас зашло слишком далеко. Я не люблю, когда мне приказывают, или командуют мной. — Дело в том, что я попросила помощи или в том, что я мешаю сосредоточиться? — Я не понимаю, зачем ты сюда приходишь. Я не нуждаюсь в тебе. Словно выстрел в упор. Словно пуля прошла сквозь тебя, задевая артерии, органы и забирая твою жизнь. Словно перекрыли кислород. Показать ему, как он ломает тебя или остаться твердолобой?! — Ты ошибаешься. Мне жаль, что ты этого не понимаешь. Ты глуп, хоть и считаешь себя умником. Но в данном вопросе — ты глуп. Ты, верно, полагаешь, что раз до этого момента обходился без меня, то и сейчас не возникнет проблем. Спешу огорчить, раньше ты не испытывал чувств. Но теперь, я с радостью понаблюдаю за твоими попытками вернуть себе прошлую жизнь. Высказав свое изречение, она вышла из кабинета. Пару глубоких вздохов, и она решила вернуться к прежней работе. Спускаясь вниз, Тен-Тен была воодушевлена предчувствием, что это был не последний разговор. Но как только девушка спустилась вниз, ее начали одолевать сомнения. А что если последний? Мы слишком многое ждем от человека, который ничего не ждет от нас.***
Ожидание. Стрелки на часах замедляют свой ход, и время, словно специально, издевается над тобой. Ожидание. Томление в собственных воображениях. Ожидание. После томительного ожидания в душном коридоре, Хината решила пройтись до кафетерия. Процесс длился бесконечно долго, и сейчас, наблюдая за закатом солнца с кофе в руках, девушка чувствовала безумную усталость. Желание было только одно — лечь спать. Она даже не почувствовала, как теплая, большая рука легла на плечо, а затем скользнула вниз к локтю. — Хината. — А, — как-то вяло и устало произнесла девушка, поворачивая голову в сторону источника звука. Глаза девушки не расширились в удивление, она даже не вздрогнула, смотря в голубые глаза, как это бывало раньше. Скорее она ожидала его увидеть, и не удивительно, ведь девушка находилась на его территории. Возможно самое тихое отделение во всей больнице — травматическое. В некоторых палатах были слышны разговоры и смех пациентов. Но, во всяком случае, здесь умирают реже. — Устала? — Есть немного. Не думала, что все затянется. — Неджи удалился. Все ждут его. — Зачем? — Как я понял, он решил посмотреть карты пациентов, к которым была приставлена Сакура. Решил перестраховаться. — Соотнести количество пациентов, которые пошли на поправку и летальный исход. Брат всегда полагался на цифры. Это неудивительно. — Ты права. Еще со времен интернатуры он опирался на статистику, именно поэтому он никогда не рисковал в отличие от нас. — Хочешь сказать, что Неджи не решался рискнуть, если статистика показывала летальный исход? — Никогда. За него это делали мы. Гаара не всегда был лучшим в педиатрии, а Нара в пластике. Учиха в начале боялся вида крови, и выяснилось это спустя пару месяцев, когда он оперировал вместе с Какаши. Мы шли на риск, ставя под сомнения давно известные приемы. Порой мы ошибались. Но твой брат не знает вкуса поражения. Поставив стаканчик на подоконник, Хината опустила глаза. Что-то мешало снова начать беседу, а может ей и просто не хотелось. Тишина продолжалась. Они стояли и смотрели на зимний пейзаж за окном. Хината не могла понять, чего же она хочет сильнее: уйти или остаться. Однако было что-то третье. То, что разливалось в ней приятной негой в присутствии этого мужчины. То, с чем юная девушка не могла совладать — желание. Ей хотелось прикоснуться к нему, почувствовать плотность его тела, узнать насколько сильны его руки, провести пальчиками по широкой спине, впиваясь в кожу ногтями. Милой, скромной девушке хотелось млеть, извиваться и стонать под этим взрослым мужчиной. Боже, кто бы мог подумать, что такая девушка, как Хината, может испытывать такие плоские, животные желания. Но ничего не поделать, она такой же человек, как и все живущие на этой земле. От таких мыслей девушка немного вспотела, голова пошла кругом, и она потянулась за стаканчиком. Чувствуя его взгляд на себе, она понимала, что желание постепенно усиливалось. Но сколько можно себя сдерживать?! Сколько можно ограничивать себя?! Молодость дается один раз, когда если не сейчас?! Не думаю, что в сорок лет с детьми и мужем, мы встретим мужчину в метро и, набросившись на него, испытаем нечто такое, что перевернет наше сознание. Нет. Может, и встретим такого человека, но ощущения будут уже не те. Все, что мы испытываем сейчас в молодости — пик, а дальше это просто похожие чувства. Попытка снова окунутся в этот мир. — Что с тобой? — Все нормально, — закусив губу, девушка повернулась в его сторону. Решение. Решение. Решение. Сердце заколотилось так, что в ушах зазвенело. Но что-то все равно останавливало девушку. Она смотрела на Наруто и не могла решиться даже на поцелуй. Неужели она так и останется стоять здесь и смотреть на него?! — Точно все нормально? Он немного усмехнулся. Было неловко. Но девушка, неожиданно для себя, быстро потянулась к молодому человеку. Мягкие влажные губы прикоснулись к предмету мечтаний. И запах кофе распространился повсюду. Жар накрыл тело, и кровь, словно горячее олово, обжигала изнутри. Она, обхватив его за шею, только раззадорила его сильнее. Он быстро посадил ее на подоконник, отодвигая кофе подальше. Жаркие, быстрые поцелуи. Ее руки тянутся к его синей робе. И он понимает намерения этой девушки. Обхватив ее руки, он не дает возможность снять с него одежду. — Не здесь. Давай пройдем в мой кабинет. Нас могут увидеть. — Нет времени. Боже, нет. Она была охвачена желанием и, убирая его руки, сняла его робу. От прекрасного атлетического сложения перехватило дыхание. Она хотела почувствовать его тело, увидеть его руки, она это получила. Дикое, животное удовольствие играло маленьким чертиком внутри. Ожидать дальнейших попыток укротить ее пыл она не собиралась. Она сама потянулась к его шее, проводя влажным языком по выпирающему кадыку. От ее действий он запрокинул голову немного назад и с удовольствием прохрипел. Казалось, что все это настоящее безумие. И как только он распрощался с ее робой, сомнений не осталось. Красивая, большая, упругая грудь часто вздымалась вверх. Хотелось прикоснуться к ней, но он почему-то снова медлил. Увидев сомнения в его глазах, она потянулась к губам за поцелуем. Быстрый, горячий поцелуй снова окатил их тела жаром. Он быстро оттянул штаны напарницы вниз. Она тихо постанывала, обхватив его за плечи. Растрепанные волосы, покусанные губы и дьявольски довольные глаза. Она хотела его, пылко, страстно и быстро. Тихие вскрики заполнили пространство. Вокруг витал запах кофе. Она сидела на подоконнике и хваталась за его плечи, пока он удерживал ее за бедра и быстро входил. Спустя несколько минут дыхание обоих участилось. Светло-голубая роба девушки болталась на правой ноге. Хината, запрокинув голову назад, громко вздохнула. Узумаки, излившись на ноги партнерши, довольно улыбнулся. Он не ожидал чего-то подобного от юной, прекрасной и робкой девушки. Однако именно такие, как Хината, умеют удивлять. Девушка без стеснения надела свою робу. Уложив кое-как растрепанные волосы, она вновь потянулась за кофе. Отпив немного уже теплого напитка, девушка улыбнулась. Сейчас она была шокирована, но в тоже время довольна собой и своей смелостью. Порой все же следует идти на поводу собственных желаний. Порой нужно жить.***
— Итак, Харуно Сакура, — начал седовласый мужчина, поправляя очки, — мы выслушали Вас. Решение объявит госпожа Цунаде завтра, а пока мы больше не намерены Вас задерживать. — Спасибо. До свидания. — Сакура, — окликнула ее Цунаде, — мне нужно с тобой переговорить. Пройдем в мой кабинет. Когда я вышла из конференц-зала, на меня тут же налетела Ино с расспросами. Однако, увидев Цунаде, девушка быстро протараторила о том, что будет ждать у выхода. И так же быстро удалилась в сторону лестничной площадки. Я же, дождавшись госпожу Цунаде, направилась к ее кабинету. Я не знала, с какой целью глава отделения остановила меня. Мои нервные клетки изрядно потрепали сегодня, а уставший мозг просто отказывался думать. К счастью, кабинет располагался рядом, и томиться в ожиданиях мне не пришлось. — Садись. Я присела на стул возле ее большого стола. Женщина, тяжело вздохнув, не стала оттягивать момент, ради которого меня сюда пригласили. — Вот по какому поводу я хочу с тобой поговорить. Ты сама знаешь, кем была твоя мать. Не думай, что члены департамента этого не учтут. Но скажи мне, ты уверена в том, что хочешь вернуться? Ее вопросу я не удивилась. Сегодня подобных изречений было сполна. И сил на волнения больше нет. Я, расслабившись, сидела на кресле напротив женщины и просто терпела. — Конечно. — Зачем? — Простите? Я не понимаю Вашего вопроса. — Зачем ты хочешь вернуться в программу? — Для меня хирургия — жизнь. Мое будущее. Мое призвание. Я всегда хотела стать врачом, и теперь не собираюсь останавливаться на полпути. Тем более после сегодняшнего испытания. — Тогда зачем ты возвращаешься, если через несколько месяцев твоя программа закончится? — Что? — Харуно Сакура — я врач. Я заслуженный врач общей хирургии. И не заметить твое положение, уж тем более, как женщине, весьма глупо. Скажи, спасибо этим остолопам из департамента. Они кроме научных степеней ничего не замечают. Но зачем подвергать себя стрессу? — Затем, что я в первую очередь — врач. И я должна обеспечить своего ребенка. Я должна знать, что у него будет достойное будущее. — Послушай, я сейчас говорю ни как глава больницы, ни как ученица твоей матери, а как женщина, которая была в таком же положении. Я работала не покладая рук. Ужасный стресс, усталость, конкуренция. В итоге: у меня внематочная беременность и разрыв фолопьевой трубы. Я так боялась вылететь из программы, что не обратилась к врачу, а потом было уже слишком поздно. Беременным в этой программе достаются объедки в виде специализации в гинекологии. Но у тебя есть выбор, и ты все равно делаешь его в пользу хирургии. Зачем? — Я знаю: это тяжело, трудно и выматывающее. Но я сильная, и я справлюсь. Все, что я хочу, это вернуться в программу. А там будет видно, что делать. — Отец ребенка — Учиха? — Да, — я отвела глаза, разговаривать о нем меньше всего хотелось. — Он знает? — Нет, и ему незачем знать. — Господи, Харуно. Но впрочем, это твое дело, — женщина откинулась посильнее на кресле и лишь недовольно на меня посмотрела. — Я, пожалуй, пойду. Сегодня был тяжелый день, и я хочу отдохнуть. Женщина ничего не ответила, лишь тяжело вздохнув, прикрыла глаза. Я практически подошла к двери, как ее голос снова зазвучал: — Знай, я на твоей стороне. Ты можешь обратиться ко мне в любой момент. — Спасибо, — я открыла дверь и поспешила на выход. Это был трудный день. Испытание за испытанием, но я становлюсь сильнее. Я улыбнулась и, положив ладони на свой живот, в котором уже развивалась жизнь, тепло улыбнулась. Я готова бороться не просто за себя, а за маленький комочек. И я буду бороться. Каждый имеет право на жизнь. Каждый имеет право на счастье.