И кому нужен Париж, когда тебя обнимают? — Сесилия Ахерн, «Там, где заканчивается радуга»
— Нам пора. Я кивнула и отошла от него. Щелчок, и все закончено. Мое тело все еще чувствует следы его прикосновений, лицо помнит поцелуи, а душа разорвана на части. И это именно то, что у меня не получится спасти. Я тяжело вздохнула, но последовала за ним. Я надеялась, что он обернется и скажет: «давай уйдем». Но в маленьком коридорчике он повернулся ко мне, взяв меня за затылок, грубо и властно поцеловал. Затем руки положил мне на лицо, и я чувствовала, что он не хочет уходить, но он должен. Он уйдет. Молча и беспощадно. Оно и к лучшему. Так и случилось, я осталась стоять в коридоре с темно-красными обоями под маленьким подсвечником. Глаза мои были закрыты, а губы все еще вкушали его вкус. Слез не было, хотя что-то внутри рыдало. Была ли боль… Нет, но однозначно что-то было сломлено. Мои руки нервно теребили пальцы. И сейчас я не могла понять своего внутреннего состояния. То ли я счастлива, то ли несчастна. Я вышла на свет. Столик Саске был оживлен. Я старалась пройти мимо и не слышать, что они говорили. Однако они были обескуражены. Я прошла мимо барной стойки, молодой темноволосый парень радушно улыбнулся, я улыбнулась в ответ и опустила голову. — Ты где была? — накинулась на меня Тени. — Мне стало нехорошо, — солгала я. На мое удивление Ино была спокойна и тихо пила сок на диванчике рядом с Хинатой и Чоджи. — Представляешь, — заплетающимся языком проговорила Тени, — тут врачи с нашей больницы. Мы немного с ними поссорились. — То есть? — Хината встань, — махнув ручкой, приказала Тени, — вот. Светлая одежда Хинаты была испорчена. Одежда была залита красным напитком. — Толкнул какой-то сумасшедший, она упала прямо на доктора, в итоге начался переполох… Ох, такая заварушка была. А закончилось тем, что мы увели Хинату сюда, бармен помогал нам отмыть одежду, а блондин обвинил нашу девочку, что она виновата и обещал завтра устроить разбор полетов. — С тобой все хорошо? — спросила я у Хинаты. — Да, только локтем ударилась. — Так, народ, на сегодня хватит, — встала Ино, — пора по домам, уже поздно. Никто не стал спорить. Хинату взял под руку Чоджи, и та с поникшим выражением лица и опущенной головой покинула стены этого заведения. Ино и Тени шли вслед за Хинатой и Чоджи, а я завершала. Когда же я приблизилась к столу Учихи, там уже никого не было. Возможно оно к лучшему, но я желала его видеть, хоть краем глаза. Я опустила голову и просто продолжила идти. Освежающая уличная прохлада выветрила остатки моего алкоголя и одела меня в уныние. Дойдя до перекрестка, Ино сказала: — Хината, может, ты останешься у нас? Та лишь покачала головой и, попрощавшись, ушла вместе с Чоджи. — Мне тоже пора, — проговорила Тени, — отличный вечер. Одарив нас поцелуями в щеки, девушка улыбнулась и зашагала по асфальту. Мы остались вдвоем. Шли молча, и это молчание меня угнетало. Я не решалась заговорить, хотя понимала, что стоит. — Ино, — проговорила я, но больше слов не нашла. — Как только я вышла и увидела, что его нет за столом, сразу все поняла, — проговорила девушка. — Видимо это чувство сильнее тебя. — Видимо. — Не бойся, — она подошла и, положив руки мне на плечи, продолжила, — он сильный, он способен тебя изменить, научить любить и чувствовать. С ним у тебя не будет боли. Вот здесь, — указала она мне на грудь, — вот здесь, до его прихода у тебя было пусто. А теперь ты зацветешь. Я обескураженно посмотрела на Ино. — А вдруг я погибну? Вдруг это все несерьезно… Он же пришел, только чтобы показать, какой он, на что он способен. — Ты уверена, что он пришел тебя наказать за твой детский поступок? Или он все же пришел к тебе потому, что не смог устоять? Ведь соблазн быть ближе — сильнее человека. Вы сопротивляетесь, но при этом идете на поводу у своих же соблазнов. Вы словно ненавидите друг друга любя. — У нас ничего не выйдет, Ино, — проговорила я, — как бы ты этого не хотела. — А этого должна хотеть не я… — Но с чего ты решила это? — я начинала психовать. Я не понимала, откуда такая уверенность. — Я вижу со стороны. Только прошу, не закапывайся в иллюзиях и надеждах, все приходит со временем. Скажи, разве тебе не хорошо, когда тебя обнимают? И обнимают любимые люди? — Я не хочу страдать, мучиться и плакать по ночам. Я хочу жить. Жить свободно и легко. Завтра новый день, и я хочу его начать, не занимаясь самокопанием и ища причину, почему он не заметил меня, проходя мимо. Ино усмехнулась. — Пойдем, уже холодно. Мы снова зашагали по асфальту. Частично я была рада, что мы поговорили, но с другой стороны это уверенность Ино меня сбивает с толку. Я прекрасно понимаю, что не смогу заснуть. Все мои мысли будут о нем, о нашем вечере. И как бы я не хотела не страдать и мучиться, я понимаю, что у меня ничего не получится. Мне будет больно. Взяв меня под руку, Ино снова стала веселиться. Это безумно, но она мне нравится. Она живая, веселая и оптимистичная. Она верит в любовь, в чувства и в «хэппи энды». Однако я уверена: ночью, когда все становится блеклым, она тоже ощущает боль в своем сердце. Как и все девушки, она хочет любви, семьи и простого счастья. Тем не менее, она кружится, и пока ее волосы парят в воздухе, а руки высоко-высоко вверху, она счастлива. Зайдя в нашу квартирку, Ино пред сном снова заставила меня улыбнуться и почувствовать себя нужной. — Если тебе вдруг станет плохо или одиноко приходи ко мне. Я помогу. Не знаю, возможно, она понимала, что дальше мне будет труднее, и таким образом подбадривала и подготавливала меня. Как я и думала, заснуть сразу у меня не получилось. Хоть голова и гудела, мысли были сильнее. Он снова был рядом, он снова меня обнимал и покрывал поцелуями. Я снова и снова видела его черные глаза и прокручивала, прокручивала момент, стараясь запомнить его настолько, чтобы потом не забыть никогда. Его парфюм витал по моей комнате. От этого картинки перед глазами стали более реалистичными. И до чего же больно открыть глаза и увидеть темную комнату. Слезы заполонили мои глаза. Тихое рыдание раздалось в комнате. Я хотела убежать. Убежать далеко-далеко. Однако куда бы не прибежала, я всегда возьму себя с собой.Человек всю жизнь врёт. И только перед смертью говорит правду. Я подожду, пока ты начнёшь умирать. — к/ф: «Ворон», 1994 год
Чоджи довел Хинату до большой ограды ее дома. Свет не горел, хотя что-то подсказывало, что обитатели этого дома не спят. — С тобой все хорошо? — Да все в порядке. Девушка улыбнулась. — Может, ты останешься у меня или у Ино? — Чоджи, не стоит беспокоиться. Все в порядке. Я пойду. — Пока, Хината, увидимся завтра, — парень на прощанье махнул рукой и пошел вдоль аллеи. Девушка постояла, пока фигура молодого человека не пропадет из виду. Да, возможно, боятся ей и в правду нечего, она не пьяна, чувствует себя сносно, хоть и одежда испорчена, и пришла Хьюга поздно. Однако шестое чувство подсказывало: не все так просто. И стоя здесь, возле двери, она действительно хотела бы убежать, только вот бежать некуда. Открыв дверь, она увидела свой родной дворик. Маленькая каменная дорожка прямо вела к крыльцу, возле которого россыпью росли пышные цветы. Вдоль располагались маленькие фонарики, которые освящали зеленый газон. Сняв обувь, Хината бесшумно поднялась по ступенькам и, открыв дверь, вошла внутрь. Поставив туфли на полку и взяв тапочки, девушка направилась к лестнице. Дом действительно спал, и тихо прокравшись на второй этаж, она с облегчение выдохнула. Открыв дверь в собственную комнату, Хината вошла, тихонько щелкнув замком. Прижавшись к холодной деревянной поверхности, она закрыла глаза, унимая дрожь и бешеный стук сердца. Однако что-то подсказывало, что прямо сейчас в ее комнате за ней наблюдают. Повернувшись, она поняла, что действительно попала. На стуле за ее столом сидел брат и с ухмылкой наблюдал за ней. — Как дела? — Что ты здесь делаешь, Неджи? — проходя мимо брата, спросила девушка. — Странно, твоя смена закончилась, — тихо начал мужчина, — а домой ты пришла через пять часов. — Неджи, я взрослый человек и сама могу решить, когда мне возвращаться домой. Тебе не стоило так волноваться и ждать меня. Неджи усмехнулся и включил лампу. Тусклый свет наполнил комнату. Хината стояла рядом с кроватью, и испорченная одежда не осталась незамеченной от зорких глаз брата. — Мне плевать, — проговорил Неджи, — но вот то, что ты делала… — Извини, но как это тебя касается? Хината была возмущена. Она взрослый человек, может делать все, что пожелает нужным. И уж точно отдает себе отчет. А он как отец читает ей лекцию о благоразумии. — Ты, что же, хочешь сказать, что повела себя достойно? — разгневался Неджи. Девушка тут же сложила весь пазл. Достоинство, честь и почитание семьи, а она была в баре, где распивала алкоголь, и где уж точно не кричат о гордости семьи и целомудренности. — Ты позоришь фамилию нашей семьи, проводя время в таких заведениях, — молодой человек встал и заставил Хинату отходить до тех пор, пока сзади не почувствовался маленький столик, — разве ты можешь себя называть «хирургом» после сегодняшнего? Как ты пойдешь завтра оказывать помощь людям? Напор, оказываемый на девушку, заставил ее вытянуть перед собой руки. — Не нужно, Неджи, говорить мне о чести, — тихо проговорила она. — А что нужно? — усмехнулся он, в один момент его рука взлетела вверх и больно сдавила щеки девушки, — посмотри на себя. — Твоя одежда, твои волосы, — все воняет этим дерьмом. Ты перестала отдавать себе отчет. Что завтра скажут люди? Дочь известного хирурга блевала в клубе? — Для тебя важно, что скажут люди… Хлопок, и щека девушки загорелась со страшной силой. Волосы накрыли лицо, а из глаз посыпались горькие слезы. — Зато тебе не важно, — прошептал он на ухо девушки, — для тебя ничего не значат честь и статус. — Это не так, — вскрикнула девушка, но ее тут же осадил грозный взгляд брата, отступив назад, она сбила столик и упала на пол. — Надо же какая гадкая девчонка… Ты еще смеешь дерзить старшим? — взяв ее за волосы и больно потянув их вверх, он заставил ее подняться с колен, — ты, невоспитанная дрянь. Бросив девушку на кровать, он поспешил удалиться из комнаты. Хината так и осталась лежать на кровати, содрогаясь от рыданий. Она била руками по кровати от несправедливости, случившейся здесь. Встав с кровати через несколько минут, она скинула с себя одежду и поспешила в душ. Сейчас ей было все равно, услышат ее или нет. Она старалась смыть с себя всю грязь, все склоки брата, весь постыдный вечер. Хината беспощадно терла губкой то руки, то грудь, то ноги. Слезы все еще топили ее горе. Согнувшись пополам, она спустилась на пол и зарыдала еще больше. Это было последней каплей для девушки. «Сакура права. Нам пора что-то менять». Человек не останется прежним, если сломить его. Он изменится, он перестроится. Вот и Хината, она сломлена, разбита, но все еще можно исправить. Она больше не маленькая девочка и не просит завязать ей шнурок на ботинке; она больше не наивная школьница, которая верит только тому, что говорит ей семья; она больше не интерн, который боится гнева своего брата и страшатся не оправдать надежд родителей. Ей все равно, какая у нее фамилия, если эта фамилия не делает ее счастливой. Надев пижаму, она легла в кровать. Хината хотела поскорее закрыть глаза и забыть все, как страшный сон. Она понимала, завтра мучение ее продолжится, но она уже придумала то, как будет бороться, а это дает ей силу идти дальше.