Вор плюс 2 драббла

Кенди мучилась сомнениями всю дорогу до Нью-Йорка. Сначала ей казалось, что Сюзанна нуждается в поддержке, потом наоборот, что в данных обстоятельствах она будет для его подруги лишним болезненным напоминанием, и лучше ей не приезжать. Имеет ли вообще она – всего лишь бывшая одноклассница - право появляться в кругу ей незнакомом и чужом? Кто она такая? Ведь ее никто не приглашал. Надо было хотя бы посоветоваться с мистером Альбертом, а то увидела заметку в газете и рванула в Нью-Йорк, никого не предупредив. Перед входом в церковь Кэнди остановилась и огляделась по сторонам. Со всех сторон по улице стекались люди: миловидные дамы в кружевных черных платьях в притворном изнеможении опирались на своих кавалеров, шелковыми платками вытирали слезы и вздыхали слишком уж старательно. Так старательно, что Кэнди даже рассердилась. «Никто из них никогда не знал его!» – забыв все сомнения девушка решительно шагнула под своды храма. Служба еще не началась, и собравшиеся тихонько переговаривались, создавая монотонный шум, изредка прерываемый прорвавшимися у кого-то рыданиями. - Да, да, я знала его еще с колледжа, - узнала Кэнди знакомый голос, а вскоре и увидела в тесном кругу сочувствующих его обладательницу, - Мы были так близки, он мне все свои секреты рассказывал, даже про маму. Никто ведь не знал тогда, что его мать – Элеонора Бейкер, герцог Грандчестер растил его, как своего наследника. Мы собирались пожениться, - Элиза вздохнула и промокнула платком сухие глаза, - И поженились бы, если бы не одна язва. Она разлучила нас с Терри из зависти, подстроила нам ловушку, и мой милый вынужден был уйти из колледжа, поехал в Америку и стал актером. Ах... сейчас успокоюсь и расскажу поподробнее... Кэнди аккуратно обошла лгунью, стараясь не попадаться ей на глаза. «Элеонора Бейкер наверняка где-то рядом, - печально подумала она, - А вот герцог... Если бы и он был сейчас здесь... Может быть, общее горе помирило бы их.» Продолжая продвигаться вперед, Кэнди безуспешно высматривала на церковных скамьях знакомые лица, пока взгляд ее не упал на покрытый кружевным покрывалом и цветами гроб. Здесь же она увидела и Сюзанну. Та сидела в своем кресле и почти безучастно принимала соболезнования знакомых и незнакомых людей, подходивших возложить цветы. За ее спиной, не скрываясь больше, стояла Элеонора Бейкер. Да, Кэнди знала, что едет на похороны, но вид окруженного людьми черного гроба все равно оказался для нее неожиданностью. Чувства протестующе забурлили, происходящее показалось чьим-то злым розыгрышем. Она приблизилась. Цветы упали на пол, пальцы скользнули по лакированной крышке. - Почему он закрыт? – тихо спросила она, сама не зная кого, - откройте, пожалуйста. - Кэнди... – прошептала Сюзанна. - Откройте крышку! – звонкий голос требовательно разнесся по всей церкви, - я хочу его увидеть! - Да, мисс, - двое служащих послушно открыли для нервной незнакомки верхнюю часть гроба, и Кэнди неуверенно заглянула внутрь. Бледное спокойное лицо, разметавшиеся каштановые пряди... - Это не он! – выдохнула она с облегчением и улыбнулась Сюзанне, желая успокоить и ее, - это не Терри! - Это он, - удрученно возразила ей бывшая актриса, - ты не знаешь... Его машина, одежда, губная гармошка, бумажник и даже твоя фотография в нем – все его. - Но лицо не его! – возмутилась Кэнди, - похоже на него, но другое, совсем другое, - она еще раз взглянула на почившего, ища подтверждение своей правоте, и вновь увидела лишь незнакомца. - Это грим, - проникновенный голос раздался прямо у нее над ухом, заставив Кэнди вздрогнуть, словно от прикосновения потусторонней силы, - лицо нарисовано. - Как это? – Кэнди скосила глаза, пытаясь разглядеть говорившего, но тот не попадал в поле ее зрения, в то время, как губы его почти касались ее уха, и горячее дыхание обжигало при каждом слове, вызывая во всем теле что-то очень похожее на озноб. - Чтобы не шокировать гостей. Лицо в аварии пострадало так, что мама родная бы не узнала. Потом еще несколько дней его ели рыбы и... ну, сами понимаете, зрелище не самое приятное, вот и нарисовали, как смогли, заклеили дыры воском и разукрасили. Я тоже думаю, что не очень похоже получилось. Кэнди подняла взгляд на Элеонору Бейкер, но та не смотрела на нее, разговаривая в тот момент со священником. Запел хор. Всех попросили рассаживаться. - Пойдем отсюда, - незнакомец потянул ее за локоть в сторону выхода. - Почему? – Кэнди, наконец, смогла на него обернуться, но увидела лишь светлые волосы и покрытую веснушками щеку. - Нам здесь нечего делать, - сказал он так уверенно, что она не смогла ничего возразить и послушно последовала за ним на улицу. - Куда ты меня ведешь? – беспомощно поинтересовалась Кэнди, вдруг обнаружив себя уже довольно далеко от церкви в крепких объятиях незнакомого мужчины. Хуже всего было то, что ей такое положение нравилось, и вместо того, чтобы возмущаться, она только крепче прижималась к теплому боку, цеплялась за, как ей почему-то казалось, надежный и безопасный локоть. - В харчевню, - ответил он. - В харчевню? – переспросила она. - Не знаю, как ты, а я проголодался. Все эти церемонии так утомляют, но... благодаря им у меня всегда есть, на что поесть. - Ты работаешь при церкви? - Нет, - он открыл дверь небольшой закусочной и пропустил Кэнди вперед. Забегаловка располагалась в подвале и оказалась довольно уютной. Приглушенный свет, умело развешанные драпировки, небольшие столики. За одним из них и расположились вошедшие. На угловой сцене талантливо играло трио: гитарист, скрипач и пианист. В блеклом свете под звуки музыки Кэнди внимательно разглядывала своего кавалера, который теперь оказался прямо напротив нее: светлые слегка волнистые волосы, такие же светлые усы и брови, и темные, кажется, черные, глубокие глаза. Она могла бы поклясться, что никогда не видела его раньше, и все-таки он казался ей знакомым. - Как тебя зовут? – поинтересовалась Кэнди, как только он отпустил официанта. - Барни. - Мы встречались раньше? - Вряд ли, - он усмехнулся, при этом посмотрел на нее так, что ей вновь захотелось оказаться в его объятиях, и продекламировал немного невпопад: В жестокой и яростной сече Нет места прекрасной любви Нет места нечаянной встрече, И в клетках молчат соловьи. Ростки на корню загнивают, И люди не смеют мечтать. Сегодня лишь тот выживает, Кто может, где надо, урвать. - Ты – поэт? - Нет, - он принял из рук официанта бутылку и, разлив по бокалам красное вино, протянул один из бокалов Кэнди, - за нас? - За нас, - как эхо повторила зачарованная девушка, касаясь его бокала своим. Что происходит с ней? Куда подевалась воля, рассудительность, разум? Кэнди не понимала саму себя, но сумасшествие это было таким приятным. Странное поведение юноши пугало и притягивало ее, щекотало и возбуждало нервы. После второго бокала Барни повел ее танцевать, и это было именно то, чего она боялась и тайно желала. Он притянул ее к себе гораздо ближе, чем требовали приличия, и вместо того, чтобы вырваться, она закрыла глаза, прислушиваясь к рождаемым в теле токам. С закрытыми глазами ей вновь стало казаться, что она хорошо знает того человека, что держит ее сейчас в объятиях, мысли ее унеслись далеко в прошлое, в солнечную Шотландию, где она танцевала на зеленых склонах с Терри. Воспоминания эти были такими яркими, что Кэнди даже почувствовала на коже легкий летний ветерок, и очнулась только тогда, когда губ ее, щекоча усами, коснулись горячие губы незнакомца. Инстинктивно она отшатнулась и, открыв глаза, вдруг встретила его взгляд. Его глаза не были черными, они были синими, пронзительно синими и знакомыми. - Кто ты такой? – Кэнди потянулась рукой к его лицу, но он резко отвернулся. - Вор, - буркнул, не поворачивая головы, - обыкновенный вор, карманник. - Карманник? – удивленно переспросила Кэнди, - то есть, там, в церкви ты... - Да, воровал, - он достал из кармана и протянул ей дамский кошелек. - Ты должен вернуть его, - назидательно изрекла Кэнди, отодвигая от себя его руку с кошельком. - Как ты себе это представляешь? - он искренне и очень весело рассмеялся, - Я тут стырил ваши денежки, извольте получить обратно? - Помнишь, у кого брал? - Да, эта милая леди развлекала гостей рассказами о школьной любви между ней и покойником. - Эта милая леди с удовольствием сдаст тебя в полицию. - Особенно, если я вернусь к ней с повинной. - Пожалуй... – Кэнди задумчиво взяла в руки элизин кошелек, повертела его и вернула собеседнику, - ладно, ей можешь не возвращать, с нее не убудет, но все равно постарайся найти себе работу и больше не воровать. - Милая Кэнди, это невозможно, - он широко улыбнулся, - работа мне не поможет, ведь я ворую не только деньги. - А что еще? – заинтересованно спросила Кэнди, чувствуя потребность вернуть заблудшую овцу на путь истинный. - Сегодня я украл в церкви прекрасную девушку, - Барни притянул ее к себе за талию и доверительно зашептал в самое ухо, - а еще я, кажется, украл жизнь у того несчастного, что лежит сейчас в черном гробу. - Ты убил Т... того человека? – кровь застыла у Кэнди в жилах, она перестала дышать. - В каком-то смысле... – Барни склонил голову, его рука скользнула по ее плечу и крепко ухватила за локоть, - он не знал, что тормоза не работают. - А ты его знал? - Покойника? – почему-то переспросил он, - нет, не имел такой чести. - А как же тогда...? – Кэнди пришла в полное замешательство. - Слушай, - зашептал он снова, - пойдем в номер, я тебе все расскажу. - В номер? – испугалась Кэнди, - нет, я не могу, я должна идти... Она дернулась было из его крепкой хватки, но не тут-то было. - Пожалуйста, - горячо шептал он в ее ухо, - я первый раз встретил девушку, которой готов все рассказать, на моей совести еще много преступлений, и я чувствую, что никому, кроме тебя, никогда не смогу облегчить душу. Прошу тебя, пойдем, здесь слишком много людей. Кэнди не заметила, как сдалась, неожиданная привязанность к странному вору и любопытство оказались сильнее осторожности и спустя несколько минут они уже страстно целовались в гостиничном номере на втором этаже того же здания. - Нет, я не могу, это грех, - попыталась освободиться Кэнди из жгучих объятий своего кавалера. - Ты ошибаешься, - возразил он, однако отпустил ее, отошел и сел в кресло, оставив терзаться желанием устроиться у него на коленях, - Любовь – не грех. Грех – отрекаться от любви. Грех – это когда любишь одну женщину, а живешь с другой и обманываешь обеих. Трусость – тоже грех, даже, если она маскируется под благородство. А я ведь трус. Вместо того, чтобы решать проблемы, я просто сбежал. - Расскажи мне все, - она все же устроилась у него на коленях и, достав носовой платок, стала стирать с лица нарисованные веснушки. - Он хотел угнать мою машину. Не знал, что тормоза сломаны. Я оставил ее на трассе, чтобы поискать механика, а он сел и поехал. А там уклон и внизу дорога резко сворачивает к реке, так что он влетел в опору моста. Я дошел туда через час и должен был вызвать полицию, но вместо этого выловил труп, переодел его и бросил обратно. Они его только через несколько дней обнаружили и опознали, как Терруса Грандчестера. Это преступление, Кэнди? - Не знаю, Терри, не знаю. Во всяком случае, это жестоко по отношению к твоим близким. - Меня зовут Барни. И если Джульетта в свои четырнадцать лет ради обретения свободы не побоялась выпить яду, то почему мне нельзя? - Бедный мой мальчик, - Кэнди провела рукой по лбу любимого, - как же тебе жилось, что ты решился на такое? Ведь ты не только украл жизнь у этого несчастного парнишки, но и смерть ты тоже у него украл. И что ты сделал со своими волосами? - Обесцветил. Не нравится? - Нравится, - Кэнди улыбнулась, - я люблю тебя не за внешность, Терри. - Барни. - Хорошо, Барни. Ведь и не за имя тоже. - А за что? – он ласково смотрел на нее, не скрывая своей радости. - Сама не знаю. Ты такой глупый, грубый, отвратительный мальчишка! Еще к тому же и эгоист. Я не знаю, за что тебя люблю. - Но ведь ты больше не оставишь меня? - Что ты имеешь в виду? - Я не могу предложить тебе замужество, так как пока не имею документов, но свою любовь и верность пообещать могу. Оставайся? - Нет, Терри, я не могу. - Почему? - Потому что у меня есть обязанности, и у тебя тоже. Поэтому я уеду в Чикаго и продолжу работать в больнице, а ты вернешься в театр, в котором пусто без тебя. - Если ты уедешь в Чикаго без меня, я останусь одиноким и безродным, но свободным вором. И, наверное, наделаю еще немало глупостей. - А если останусь? Он улыбнулся: - Тогда буду вором счастливым. - У меня есть идея получше. - Какая? Кэнди нагнулась и что-то быстро зашептала ему на ухо. После чего они долго целовались и утром покинули гостиницу вместе, расплатившись за номер, как муж и жена.