Иди, но без меня...

      Второго мая 1994 года Нимфадора Тонкс, восемнадцатилетняя девушка, обладавшая способностями метаморфмагии, сидела ни своей кровати, обняв коленки, красная и усталая от бессонной ночи и бесконечных слез. Сегодня придут ответы из центра Мракоборцев. Тонкс отлично сдала практический экзамен, а профессор Люпин написал ей замечательную характеристику. Она должна была скакать по комнате от радости. Но вместо этого она чувствовала себя отвратительно.       Последний месяц был невероятен. Ее победа над профессором Люпином в Выручай-комнате стала переломным моментом как для нее самой, так и для ее одноклассников. Месяцы тренировок, наконец, начинали сказываться. Она заметила, что она стала сильнее как физически, так и магически, спокойнее и увереннее. Тонкс знала, что до того, как стать Мракоборцем, она будет тренироваться еще три года, но он была готова идти в бой уже сейчас. Вскоре не только она смогла победить профессора Люпина. Молодой человек был явно очень рад из-за этого и стал более открытым и менее устрашающим.       Только на последней неделе она снова победила, используя уже другую технику из детства. Они сражались в дуэли, и он удивил ее, когда просто схватил ее палочку и повалил ее на пол, прижимая своим весом. Тонкс внезапно в голову пришла превосходная идея. Освободив свою руку, она протянула ее и пощекотала его подмышкой. Он засмеялся, то ли от щекотки, то ли от простоты и наглости ее приема, и слегка отстранился от нее. Тонкс быстро сориентировалась и вскоре она уже практически душила все еще смеющегося Римус Люпина, одной рукой прижимая его руки к полу, а другой – держа палочку у его горла.       Она знала, что в реальном бою она бы так не победила, но ей стало все равно, когда она взглянула в его веселые блестящие глаза. Он улыбался ей, и она чувствовала, что он все еще трясется от смеха.       - Неплохо, Нимфадора.       Она ткнула его коленом в ребра.       - Раздражать человека, чья палочка указывает на твое горло, не самая лучшая тактика, Римус.       Ее наглость удивила ее саму, но его улыбка только стала шире.       - Ах, правда?       Она не успела сориентироваться, а он уже освободился, схватил ее палочку и быстро переменил их позиции так, что теперь он прижимал ее к полу. Она слегка приоткрыла рот от удивления.       - Никогда не недооценивай побежденного врага, Дора, - сказал он. Он явно хотел преподать ей урок, но он покраснел, когда понял, как назвал ее. Ее сердце забилось чаще как от имени, так и от его смущенного вида, когда он понял, в какой компрометирующей позиции он находятся.       Он резко вскочил на ноги, и ей тут же стало его не хватать. Весь красный, он протянул ей руку. Недооценив свои силы, он так резко поднял ее на ноги, что она ткнулась лицом ему в грудь. Она подняла голову и встретилась взглядом с его смущенными глазами. Уже в стотысячный раз Тонкс спросила саму себя, сколько ему может быть лет. Весь красный, взъерошенный, он выглядел чуть старше нее.       - Мне нравится Дора, - пробормотала она, сама не помня почему и как. Он все еще держал ее маленькую руку в своей, и всего один момент Тонкс казалось, что он поцелует ее.       Но он отступил назад, и Тонкс внезапно вспомнила, что она находится в комнате, полной ее одноклассников. Она огляделась вокруг и с облегчением обнаружила, что ее друзья были слишком заняты своими дуэлями, чтобы заметить, как она флиртует с их профессором. Хотя Терри и Кларенс оба широко и одинаково улыбались с другого конца комнаты. Терри двинул своими бровями вверх и вниз, и Тонкс покраснела.       Это было невероятно, пугающе, удивительно и возбуждающе.       А вчера все изменилось.       Если бы только Терри не задал этого тупого вопроса. Зачем вообще знать оборотень человек или нет? Если они опасны только в полнолуния, то какая разница? И почему профессор Люпин согласился, что им надо это знать?       Часть Тонкс понимала, что ей надо знать это. Она будет Мракоборцем, поэтому ей очень важно уметь отличить оборотня от человека, иначе она подвергнет себя и других опасности. Но даже понимая это, Тонкс все равно было хреново.       Профессор Римус Люпин был оборотнем.       Он был оборотнем, и она, по-хорошему, должна была бы это уже знать. Все знаки, которые он им перечислил, совпадали. Его вырастила Британская семья в Болгарии, черт возьми! Это уже большая подсказка. Поэтому вот она – сидит в три часа утра, даже не парясь, что сегодня ее детская мечта станет реальностью.       Ее расстроило не то, что Римус Люпин был оборотнем. И даже не то, что она, против своей воли, влюбилась в оборотня. Нет. Что расстроило ее, так это стыд. Стыд и ненависть к себе.       Он рассказал им все признаки в конце урока, возможно, чтобы избежать лишних вопросов. Прозвенел звонок, но никто не сдвинулся с места. Тонкс была так удивлена, что она даже не смогла взглянуть на профессора. В голове была каша, мысли путались, и она не могла двинуться. Она чувствовала его интенсивный взгляд. Она чувствовала его страх, неуверенность, его желание узнать, что она скажет. Она слышала, как он сделал шаг к ее парте.       - Дора…       В этот момент он был таким молодым, таким ранимым. Воспоминание об этом моменте заставляло ее плакать. В тот момент она держала в руках его сердце, а потом бросила его на пол и растоптала.       Она убежала. Она вскочила на ноги и убежала, оставив его, разбитого, стоять посредине класса. Она до сих пор не понимала почему. Возможно, она была очень удивлена. Возможно, она вспомнила, как ее мама кривилась, когда говорила слово «оборотень», и становилась очень похожа на Белатриссу Лейстрендж. Возможно, Тонкс была предубежденной дурой.       Поэтому она проплакала всю ночь, задавая себе дурацкие вопросы, на которые она не знала ответа. И ждала утра.

***

      Скрыть мешки под глазами и красноту, которая появилась после целой ночи грусти и слез, было трудно. Если бы она не чувствовала себя так противно, Тонкс бы поздравила себя, как нормально ей удается выглядеть. Она не смогла заставить себя изменить цвет волос, поэтому остановилась на скучном коричневом цвете и спустилась на завтрак так.       Она избегала своих друзей, чтобы не отвечать на глупые вопросы о своем вчерашнем поведении. Увидев Кларенс у входа в Большой зал, она тут же опустила взгляд в пол и поспешила в зал. Но она издала разочарованный вздох, когда врезалась во что-то твердое.       Она подняла взгляд и поняла, что что-то было Римусом Люпиным, который тоже входил в Большой Зал.       Он выглядел ужасно. Он должен был выглядеть ужасно: полнолуние будет завтра. Но она никогда не видела, чтобы он выглядел таким нездоровым, таким изнуренным, таким жалким. Его лицо, покрытое золотой щетиной, было усталым. Его плечи были опущены, будто он хотел занимать как можно меньше места. Он был болезненно худ. И, судя по мешкам под глазами, он тоже не спал этой ночью.       Она медленно подняла глаза, боясь его осуждения. Но нет.       Он выглядел пристыженным. Она не видела гнева в его глазах или грусти от ее предательства. Он не винил ее. Он ожидал от нее этой реакции. И от этого Тонкс стало дурно.       Она открыла рот, не представляя себе, что собирается сказать, но она молила Мерлина, чтобы тот помог ей сказать хоть что-нибудь, что сотрет это выражение безнадежности с его лица. Она не хотела больше видеть Римуса таким.       Но, что бы за слова это ни были, он не дал ей шанса их сказать. Он отступил назад, склонил голову в подчинительном жесте и сказал тихим и глухим голосом:       - Извините меня, Мисс Тонкс. Извините.       А потом он ушел в Большой зал, оставив ее стоять посреди входа с открытым ртом. Она не сдвинулась с места. Она молча смотрела на то место, где только что стоял он. Как она могла испортить все так сильно?       Мимо нее прошел профессор Снейп. Заметив ее он скривился.       - Я думал, ты просто клоун, - прошипел он. – Никогда бы не подумал, что ты будешь такой жестокой.       Он ушел, оставив ее снова одну. Он был прав, совершенно прав. Но с какого перепугу Снейп заботился хоть о ком-то, тем о более о профессоре Люпине? И как она дошла до такого: худший профессор защищает оборотня от нее?       Ошеломленная и неспособная трезво мыслить, Тонкс вошла в Большой зал. Она свалилась на скамейку рядом с Терри, чувствуя себя просто отвратительно. Терри не стал ничего ей говорить, заметив выражение ее лица. Она потыкала свое вареное яйцо, чувствуя подкатывающую тошноту. Он покосилась на учительский стол и заметила, что профессор Люпин сидел, ссутулившись, на своем стуле. Он тоже не был впечатлен перспективой еды. Вместо этого он смотрел на дверь, и Тонкс удивилась, почему он чувствовал себя так неудобно.       Потом она огляделась и поняла. Об оборотнях он учил не только семикурсников. Он рассказал не только им. Тонкс посмотрела на младших студентов, которые перешептывались и бросали взгляды на растрепанного молодого человека, что сидел за столом. Она видела, как Гарри, Джинни, Рон, Гермиона, Драко и Пэнси бросали заботливые взгляды на профессора. Тонкс почувствовала вину. Им всего тринадцать. Что не так с ней?       Она снова посмотрела на профессора Люпина, который все еще напряженно глядел на дверь, сжав зубы. А потом она поняла. Он был уверен, что кто-нибудь сдаст его в Министерство. Он ожидал ребят из Отдела по Контролю магических существ, которые заберут его в Азкабан до конца жизни. Нимфадора Тонкс больше не могла этого терпеть. Она сейчас встанет, подойдет к учительскому столу, обнимет его и скажет, что ей жаль. Ей жаль, и она будет сражаться с кем-угодно, кто попробует причинить ему боль.       Она уже была готова встать, когда перед ней села огромная Министерская сова. Она издала писклявый звук, и Тонкс удивленно уставилась на нее. Бездумно она протянула руку, взяла письмо и принялась открывать его. Она все еще думала о профессоре Люпине. Она заставит его улыбаться, она… Ох.       Мисс Нимфадора Тонкс,       Мы рады объявить вам, что вы приняты в Британский Мракоборческий центр. Классы начнутся в 08:00 1 июля 1994 года в Министерстве магии, в Мракоборческом отделе. Пожалуйста, просмотрите приложенный лист, где указаны нужные учебники.       Мои поздравления. Буду рад работать с вами,       Аластор Грюм, Глава Департамента.       Удивленная и сбитая с толку, она подняла глаза, чтобы посмотреть на единственного человека, с кем ей хотелось поделиться этими новостями. Профессор Люпин смотрел на нее. Он явно уже догадался, откуда пришло письмо. Но, когда он встретил ее взгляд, он тут же опустил глаза, чувствуя себя виноватым за то, что просто посмотрел на нее.       Где-то на заднем плане весело вскрикнула Кларенс, за ней Терри, но Тонкс уже была на ногах. Она сначала шла медленно, но потом ускорила шаг, когда приблизилась к учительскому столу, не спуская с него взгляда. Она глядела только на человека, который сделал для нее так много и не попросил ничего взамен. Он, наконец, заметил, что она идет к нему и медленно встал, глядя на нее широкими от ужаса глазами.       - Тонкс, что… Вы поступили?       Она не ответила. Она почувствовала, что к глазам подступают слезы. Она поднялась по ступеням, споткнувшись на последней, а потом она обняла его, игнорируя дрожь, которая пробежала по его телу от ее действий. Он стоял не двигаясь, прижав руки к бокам и слегка отрыв рот от удивления.       - Простите, - пробормотала она, уткнувшись ему в шею. – Простите.       В Большом зале стало очень тихо. Но ей было плевать на реакцию других, потому что, спустя несколько минут, профессор Люпин обнял ее в ответ. А, когда он понял, что она не шутит, что она правда хочет его обнять, она почувствовала, что он расслабился и прижал ее к себе сильнее, спрятав свою голову у нее на плече. Одну короткую, но приятную секунду Тонкс чувствовала теплое дыхание и колкую щетину на своей шее, и ее сердце забилось чаще, когда он вдохнул ее запах, будто она была для него самим воздухом.       Некоторое время студенты смотрели на молодого человека и девушку, прижимавшихся друг к дружке, забыв обо всем на свете. А потом Зал взорвался криками и веселым смехом. Кто-то захлопал, кто-то засвистел. Кто-то, очень похожий на Стэна Шанпайка, кричал что-то вроде «Ура профессору Люпину». А откуда-то сзади какой-то веселый пацан заорал:       - Действуйте, профессор!       Тонкс фыркнула от смеха.       Медленно, нехотя молодой человек отстранился от нее. Его янтарные глаза смотрели на нее с удивлением и счастьем. Медленно на его губах появилась маленькая, еле заметная улыбка.       - Мне все равно, - уверенно сказала она. Ей надо было объяснить ему, чтобы он понял, чтобы все простил. – Правда, мне все равно. Извините, что я так отреагировала. Я была просто так удивлена. Я не знала, что с собой сделать. Но я вас не боюсь. Вы… Вы – Римус Люпин. И все.       Он сглотнул. Он, похоже, не знал, что и говорить. Но в этом не было ничего страшного, потому что у нее их было много.       - А, ну и судя по всему, остальные считают так же…       Он поглядел на своих студентов, которые все еще хлопали и смеялись.       - Я не всем рассказал, - хрипло сказал он, снова глядя на нее. – Только тем, кто был к этому готов. Поэтому половина из них сейчас очень удивлены.       Она фыркнула. Студенты начали успокаиваться, и она осторожно освободилась из его объятий.       - Поговорим позже? – спросила она, чувствуя смущение, когда поняла, что все учителя смотрят на нее. Снейп был странно удовлетворен, Макгонагал была возмущена, а Дамблдор был абсолютно счастлив, улыбаясь ей из-за своей серебристой бороды.       Она повернулась, но остановилась, когда профессор Люпин поймал ее руку.       - Дора, - сказал он, глядя на нее с благодарностью. – Спасибо.       Она грустно улыбнулась.       - Вам не за что меня благодарить. Вы очень хороший человек, профессор Люпин. Никогда не позволяйте кому-либо или чему-либо разубедить вас в этом.       О, да, она не была влюблена в своего профессора. Она не знала, как назвать то чувство, когда они смотрели друг на друга. Это, наверное, было даже больше, чем влюбленность. И он больше не будет ее профессором… И на этой счастливой ноте она повернулась и... упала со ступенек. Все засмеялись, и Тонкс присоединилась к ним. Смеясь, профессор Люпин поспешил ей помочь и подал руку. Было хорошо знать, что, несмотря на открытия этих дней и минут, что-то никогда не менялось.