Как песок сквозь пальцы

Спустя два дня безумие течки вдруг отпустило омегу, и, выбравшись из-под руки довольно посапывающего мужа, он отправился в хаммам. Уж очень хотелось, наконец-то, нормально помыться и поесть. Азиз уставился на него удивленными глазами, увидев его выходящим из спальни. Но Ясмин сразу погнал его на кухню за едой. И пообещал, что если к его возвращению из хаммама завтрак не будет готов, то он съест самого Азиза без соли и без лука. В хаммаме были Хани с Бусинкой и Олли, а еще жада с Тигренком. Омеги купали детей и о чем-то тихонько хихикали. Увидев Ясмина, они сразу начали подсмеиваться над ним, по-дружески пройдясь по теме обновления меток и запахов. Тигренок, увидев оми, сразу попросился на ручки. Он уже намного чище разговаривал. Оказавшись на папиных руках, он прижался к нему маленьким тельцем, а потом, увидев синяки на всегда белой груди оми, задумался и нахмурился. Он принюхался к смешанному запаху и с сомнением посмотрел на след зубов Салаха. Ясмин сразу передал сына жада, и начал быстро мыться под насмешливым взглядом мудрого омеги. Сын попытался выяснить, кто укусил оми и почему. Ясмин сразу перевел тему и постарался быстрее завернуться в полотенце, пока сын не увидел следы пальцев на его бедрах. Олли тем временем мыли банщицы на столе хаммама. Омежка решил, что если он уже взрослый, то теперь тоже должен удалять с тела лишнюю растительность и теперь жмурился, распаренный и разморенный в руках банщиц. Они намазали Олли воском, тягучим и горячим. Олли прислушивался к новым ощущениям и пока ему все нравилось. Было немного неловко, что его трогают, там где никто раньше не трогал, но он все же теперь взрослый, да и папа говорил, что ему так же делали. Когда спустя некоторое время банщицы стали снимать воск вместе с прилипшими тонкими волосинками, Олли закричал от неожиданности и попытался спрыгнуть со стола, но банщицы ловко прижали его к столешнице и невозмутимо продолжили пытку. Олли пытался взывать к их милосердию, но в ответ слышал нравоучительные речи папы, что если решился быть взрослым, то надо идти до конца. Олли, услышав в папиных словах сомнение в его взрослости, сразу замолчал. Он не хотел сдаваться так быстро и решил доказать своим молчанием свою «взрослость». Он только шипел и жалобно смотрел на банщиц, когда ему намазывали воск на руки и ноги. Похоже, до него стало доходить, что во взрослой жизни не все так просто, как казалось со стороны. Он нахмурился и закусил губу, подумаешь! Всё равно он взрослый! Он им докажет! Пока Тигренок сосредоточенно наблюдал, как ойкает Олли, Ясмин быстро вытерся и успел одеться. Подхватив сына на руки, он отправился завтракать. По дороге их обоих подхватил на руки Салах. Тигренок обрадованно засмеялся и потянулся к отцу. Салах тоже возвращался из купальни. У него были мокрые волосы, и пахло от него привычным мылом и зеленым чаем. Ясмин улыбнулся, когда увидел, как сынишка жадно принюхивается к отцу и цепляется ручками за его шею. Салах поставил Ясмина на ноги у порога гостиной и, подхватив на руки сына, подкинул его пару раз в воздух. Он с удовольствием слушал, как ребенок радостно смеялся. В гостиной уже пахло едой. Не успела маленькая семейка устроиться, как к ним зашел вначале Амин, за ним слуга принес поднос с едой, а следом пришли жада, Мышонок и Хатим. Они тоже хотели послушать рассказ Салаха о путешествии. Пока все рассаживались, в гостиную зашел Хани с Бусинкой под мышкой. Последним пришел Олли, который время от времени кривился, ерзая на подушке. Салах рассказал последние новости об учебе в институте и Роне. О том, что разрешил студентам со второго курса жить в студенческих общежитиях. Почти все второкурсники вначале с радостью сбежали, а потом потихоньку стали возвращаться обратно. Они привыкли жить в общине, и как выяснилось, когда живешь среди посторонних людей, то появляется множество мелких проблем и в бытовом плане, и в эмоциональном. Оказывается, никакие новые приятели не могут заменить почти семейных отношений в землячестве. А это значит, что надо будет искать дом побольше, чтобы вместить всех студентов. Единственное, что радовало во всей этой ситуации, так это хорошая успеваемость своих подопечных. Каждый старался учиться лучше остальных, чтобы было, чем похвастаться перед родными. Зачетные книжки показывались не только родителям, но и всей родне и знакомым, и за слабенькие оценки вполне можно было получить по шее от разгневанных родителей! В основном, студенты выбирали профессию по «семейному профилю», многие шли в институты, готовившие специалистов для горнодобывающей промышленности, потому что все мужчины в их семье раньше работали в шахтах. Да и многие из студентов уже сами успели поработать в карьерах и шахтах. И теперь, когда дело доходило до практических предметов, они понимали, о чем идет речь быстрее остальных. Кроме этого, поступали в медицинские институты и аграрные. И вот тогда вопрос успеваемости становился очень важным для семьи. Ведь с зачеткой сына можно было гордо ходить в гости, показывая ее всем соседям, или стыдливо прятать в комоде, находя массу оговорок, чтобы не показывать ее остальным. Кроме этого, студенты привозили с собой множество глянцевых журналов, как по профилю учебы, так и развлекательные, которые гуляли по городу наравне с книгами. Их с удовольствием покупали караванщики вне зависимости от их состояния. Тигренок сидел у отца на руках. Сначала он покушал, а потом внимательно слушал, о чем говорят взрослые. Но скоро ему это надоело, и он пошел посоветоваться с жада о чем-то очень важном. По всей видимости, жада уже успел стать самым доверенным советчиком альфеныша, потому что тот достаточно долго о чем-то шептался с мудрым омегой, прижавшись к нему всем телом и обняв за шею, и только время от времени отлипал от него, чтобы со всей серьезностью заглянуть в глаза. Жада при этом поводил бровками и очень серьезно кивал малышу. Разговор был по всей видимости очень серьезным, потому что после того, как он закончился, Тигренок с очень сосредоточенным видом уселся рядом с оми и глубоко задумался. Ясмин присматривал за задумчивым ребенком. Потом будто на что-то решившись, Тигренок подполз к оми и, взяв его за руку, с силой впился острыми зубками в его ладонь между большим пальцем и указательным. - Ой! - только и смог сказать растерянный Ясмин в тишине гостиной. - Ты зачем укусил оми? - Салах выхватил ребенка и посмотрел, как на руке супруга проявляется отпечаток всех двенадцати зубов сына. - Ему же больно! - Селафь казай, - Тигренок обернулся на растерянного жада, - сьто ты кусил оми, и ему стая хаёсё! - ребенок ткнул пальчиком на метку папы, которая была видна в вороте туники. - Я тозе хосю деять оми хаёсё! - Не надо кусать оми! - сурово посмотрел отец на сына. - Оми мой омега, а у тебя, когда вырастешь, тоже будет омега, вот его и будешь метить, а оми нельзя! - Я узе бойсёй! – подражая отцу, сурово насупил бровки сын. А потом посмотрел на Бусинку и выдал. - ТЫ мой! - Тойко попобуй меня кусить! Я тебя стукну! - заявил Бусинка и на всякий случай прикрылся папиными руками. - Не надо кусать Бусинку, вы родственники! - улыбнулся Хани и обнял сыночка. - А родственников не метят! Их нужно оберегать и заботиться, метить можно только чужих омег! Тигренок с сомнением посмотрел на отца. Тот хмурился и кусал губы, чтобы не рассмеяться. Но увидев, что сын ждет ответа, кивнул головой и подтвердил. - Да, сынок, Бусинка мой братик, а твой дядя. Его кусать нельзя! И вообще, пока не вырастешь выше оми, кусаться нельзя! Вначале научись читать и считать, а еще надо владеть оружием, чтобы суметь защитить свое, чтобы чужие не забрали. И только после этого на омег смотреть! - Правильно! - поддержал его Айюб, который пришел пообедать с семьей, - надо обязательно научиться защищать своих родных, а то тебе, как альфе, будет грош цена! Салах усадил сына к себе на ноги и принялся обсуждать с отцом насущные проблемы. Слухи о разбойниках, к сожалению, подтвердились. Но эмиры-соседи решили, что не стоит отменять следующий этап «Финиковой войны», а просто перенести ее на территорию разрушенного города. Накануне совместными усилиями проверить, чтобы там не было никого из посторонних, а потом разделить город на пять участков по количеству соседей. Дать каждой команде по мешку фиников, и пусть молодые альфы отработают методы ведения боевых действий в городских условиях! Победителем будет тот, кто сохранит свой мешок и сможет отвоевать мешок соседа! Это будет хорошей тренировкой для молодых альф, а заодно продемонстрирует разбойникам, что развалины не заброшены, и не следует рассчитывать на их укрытие! Салаху понравилась идея, и он загорелся различными вариантами укрепления собственной обороны и методами незаметного проникновения на чужие территории. Вскоре они вовсю обсуждали различные варианты, как поделить город на равные части, чтобы на каждом участке были и развалины и более-менее сохраненные дома. Они так и ушли из гостиной, не прерывая разговор. Салах поудобнее подхватил Тигренка, прежде чем унести его с собой. Тигренок очень гордый тем, что он вместе с альфами, показал Бусинке язык, а тот в ответ погрозил ему маленьким кулачком. Амин сразу принялся выговаривать Бусинке, что омега не должен себя так вести, он должен быть мягким и нежным, а драться должны альфы. Но Бусинка в ответ на такие слова нахмурился и, сердито засопев, уткнулся в папину шею. Хани и Ясмин переглянулись хитро и улыбнулись друг другу. Жада таинственно сверкал глазками, поглядывая на ребенка, и помалкивал. Мышонок сразу встал и, извинившись, вышел. У его дочки резались зубки, и она сегодня капризничала, поэтому он оставил ее на время в питомнике, а сейчас пришло время её забрать. Вместе с ним в питомник пошел Хатим. Он не хотел заходить внутрь, просто попасть в библиотеку через питомник было быстрее. Мышонок сразу нырнул в игровую комнату, а Хатим пошел дальше, привычно петляя среди комнат, сквозных коридоров и фальшивых дверей, закрывающих тупики-ловушки для посторонних людей. Всё было привычно ровно до тех пор, пока он не услышал тихое мурлыканье альфы, который явно кого-то уговаривал. Это было совершенно непривычно. Альфы практически не заходили в питомник, а крутить шуры-муры с воспитателем, да еще на территории питомника могли только абсолютные безумцы. Если их застукают старшие, то плетей получат оба и без всякой пощады! Хатим пожал плечами и решил пройти мимо, но вдруг отчетливо улышал, что это был голос Аббаса! Это было потрясение. Не то что бы Хатим имел на Аббаса виды, или выделял его среди других альф. Но он помнил, как тот дежурил ночами, чтобы Хатим мог спокойно спать. Омега остановился вспоминая. Когда он слышал стук в дверь, ему действительно становилось легче от спокойного уверенного голоса альфы и осознания того, что он был под надёжной защитой. Хатим тряхнул головой, но вдруг остановился, интересно посмотреть, с кем любезничает всегда спокойный и заботливый альфа? Где-то в глубине души будто что-то шевельнулось, ну не ревность же? Хатим одернул себя. Какая разница с кем там альфа, лично ему альфы не нужны! Хатим ушел, было, дальше, но любопытство взыграло, и он вернулся. Омега решил заглянуть в щелочку только одним глазком, чтобы увидеть, за кем может волочиться этот негодяй! Хатим осторожно приоткрыл дверь. Увиденное повергло его в ещё больший шок. Аббас сидел в комнате наедине с маленькой девочкой и, похоже, играл с ней в куклы! Хатим приоткрыл дверь и уставился на здоровенного альфу, который что-то ласково говорил ребенку, сидя перед ним на полу. А когда девочка обернулась на звук открываемой двери, Хатим зажал себе рот рукой, чтобы не закричать от ужаса. Это была его дочка, рожденная от негодяя Халиба! Он бы не перепутал этого ребенка ни с кем! У нее была точно такая же маленькая родинка в уголке рта, как у Халиба! О, как Хатим ненавидел эту родинку! - Ты знаешь чье это отродье? - Хатима трясло мелкой дрожью от воспоминаний. Девчушка, услышав шипящий голос незнакомого человека, бросилась в объятия альфы, как в спасательный круг. Аббас сразу обнял ребенка, бережно прижимая к груди. Он погладил малышку по голове, успокаивая, и только потом поднял глаза на Хатима. В его глазах была печаль. - Она не виновата в том, что ей так не повезло с отцом! Но я знаю её папу, он мне казался добрым человеком, - Аббас поцеловал девочку в макушку и погладил по спинке. - Поверь, не тебе одному досталась горькая судьба. Когда она была совсем маленькой, часто просыпалась по ночам с криком и поднимала всех воспитателей. Она замкнутая, слабенькая и почти не разговаривает. Это не добавляет ей популярности среди детей и воспитателей. Все любят улыбчивых карапузов, а не грустных малышей, которые не идут на контакт, потому что не верят людям. Я прихожу с ней поиграть, чтобы она не чувствовала себя совсем одинокой. Поверь, я бы многое отдал, чтобы узнать, что же ей снится по ночам, когда она с плачем просыпается. Хатим так и остался стоять, открыв рот, он не знал, что сказать, как объяснить, сколько боли и ужаса он пережил от человека с такой же родинкой над губой. Он стоял, открывая и закрывая рот, но так и не смог вымолвить ни слова. А ребенок высунул любопытную мордашку и посмотрел на омегу ясными глазками. - У нее твои глаза, - Аббас погладил малышку по волосам и улыбнулся. И тут Хатим увидел, что у малышки карие глазки с золотистым ободком по самому краю радужки. ЕГО глаза! Омега, так и не сказав ни слова, захлопнул дверь. За дверью послышался плач испуганной малышки, но омега этого не слышал, он бежал по переходам, натыкаясь на случайных людей и рыдал, подвывая, как раненное животное. Как больно! Как же невыносимо больно! Хатим бежал, не разбирая дороги, пока его не схватили и не обняли теплые родные руки Ясмина. Омежка разрыдался, уткнувшись в плечо омеги. Теперь его, совсем как его малышку, гладили по спине и целовали в макушку, молча успокаивая теплом и лаской. От осознания того, что он плачет, ища тепла и покоя, совсем, как его дочка, стало только хуже. Теперь Хатим стал подвывать, пытаясь рассказать, объяснить, как больно и одиноко маленькому человечку в этом злом мире! - Да, мой хороший, поплачь, - Ясмин обнимал Хатима и отмахивался от слуг, которые кружили неподалеку с водой и платками, желая помочь. - Поплачь, не держи в себе, пусть вся боль растворится в слезах. Хатим плакал и плакал, пока платье на груди у Ясмина не стало мокрым от соленой влаги. Пока омежка не обессилел окончательно, и тяжело вздыхал, пытаясь перевести дыхание, как после бега. Тогда Ясмин дал ему попить воды и уложил к себе на колени, все так же гладя по волосам,как малыша. Хатим уснул, устав от слез и боли в груди. А когда проснулся, то оказалось, что он спал на полу, в одном из коридоров питомника. - Ну, а теперь можешь говорить? - рядом с ним сидел Ясмин и смотрел на него печальными глазами. - Расскажи, что тебя так расстроило? - Да, могу, - Хатим сел рядом и, подтянув колени к подбородку, обнял их руками. - У нее родинка, как у Халиба и мои глаза. - Хатим посмотрел на Ясмина, он не знал, как объяснить, но, похоже, Ясмин всё и так понял. - Аббас приходит и играет с ней, а ещё, ей снятся кошмары по ночам, и ее никто не любит. Хатим спрятал лицо в коленях, он не знал что делать. Почему все так сложно? - Поступай так, как велит тебе сердце, - Ясмин смотрел тяжело, исподлобья. От его взгляда хотелось спрятаться. - А приняв решение, будь готов отвечать за последствия своего поступка. Ты можешь отказаться от ребенка, постараться забыть его! А чтобы ты с ней больше никогда не встречался, я передам девочку под опеку Шади. Но тогда будь готов к тому, что ее лицо может стать твоим проклятием, отбирающим твой покой и днём, и ночью. А можешь принять свою дочь и постараться смириться со своим прошлым, отпустить его. Простить боль и понять, что Боги посылают человеку испытания и страдания, чтобы проверить насколько он крепок духом. Так неужели Халиб сломал тебя настолько, что теперь ты бежишь даже от его тени? Или всё же ты стал сильнее и целеустремленнее именно потому, что ты смог преодолеть это испытание? Может, пришла пора сказать Халибу спасибо, за такую закалку? Хатим задохнулся от таких слов, а Ясмин продолжил: - Я соглашусь с любым твоим решением, но я хочу, что бы ты знал кое-что. Я не дам этого ребенка в обиду ни тебе, ни кому бы то ни было другому. Если ты не сможешь принять свою дочь, я постараюсь найти семью, где её будут любить и лелеять. Да, тебе тяжело, всё случилось помимо твоей воли. Ты не хотел её рождения, но она теперь, так или иначе, пришла в твою жизнь. - Ясмин улыбнулся. - Ох, уж эти дети! С ними, конечно, непросто, порой тяжело, но без них, поверь, ещё тяжелее!