Как песок сквозь пальцы

Пока в пустыне бушевала непогода, Айюб приказал всем вернуться в город под защиту стен. Предстояли поиски, и к ним надо было подготовиться, как положено. Отец переживал за сына и внука, но он знал, что Салах опытный альфа и знает, как вести себя в пустыне. Самое страшное, что могло случиться, это встреча с разбойниками. Но тогда к такому тем более надо было быть готовым! Айюб вернулся во дворец. Надо было составить план поиска и предусмотреть все варианты, от самых оптимистичных до самых страшных. Альфы стали готовится к экспедиции. Все багги собрали возле южных ворот. Сокольничие принесли ловчих соколов для связи с эмиратом. Альфы собрались выезжать на маленьких багги, а большие багги с подмогой должны были дожидаться у ворот в ожидании сообщения, куда мчаться на помощь. Когда всё было подготовлено к отбытию, Айюб решил, что, пожалуй, стоит рассказать Ясмину о начале поисков, чтобы он не волновался. Когда альфа зашел в гарем, то увидел на удивление спокойного и полностью одетого омегу. Он примерял большие очки, затем, отложив их на столик, натянул на тонкие пальцы перчатки. При этом он тихим голосом успокаивал Амина и расстроенного Рона. - Я точно знаю, что Котенок с Салахом, и у них все хорошо! - приговаривал Ясмин, а сам тем временем продолжал выбирать очки, как у старинных авиаторов. - Я рад, что ты спокоен, - Айюб с удивлением смотрел на сборы омеги. - Мы отправляемся на поиски Салаха и ребенка, так что не переживай. - Айюб увидел, как Ясмин закрыл лицо и, нацепив поверх очки, прижал ими край шейлы. - А куда это ты так собираешься? - С вами, - спокойно сообщил омега. - Я прекрасно чувствую в каком направлении надо ехать. Со мной вы найдёте их быстрее. Я приведу вас к Салаху, как магнит к железу! - Ты с ума сошел? - рассердился Айюб. - Ты будешь нас задерживать! - Если вы не возьмете меня с собой, то я, как Котенок, уведу из конюшни лошадь и все равно отправлюсь в пустыню! - Ясмин упер руки в бока. - Я все равно найду мужа с сыном быстрее вас! Айюб посмотрел на сурово сведенные брови омеги и понял, что этот точно что-нибудь устроит и лучше держать его перед глазами, чтобы потом не объясняться с сыном, куда пропал его супруг! Он махнул рукой, и они вдвоем вышли из гарема. Дойдя до ворот дворца, где стояли готовые к отправлению багги, он распорядился, чтобы приготовили омеговозку. - Айюб, простите, но я не кисейная барышня! И не трепетный гаремный омега! Маленькие багги быстрее больших! Там в пустыне мой муж и ребенок! И хоть я знаю, что с ними все в порядке, но все равно волнуюсь! Я хочу, как можно быстрее поцеловать одного и отшлепать второго! Я сам поведу багги! Это будет быстрее! - увидев, как Айюб недовольно хмурится, он уточнил. – Вы не доверяете мне или выбору своего сына? Я умею водить багги не хуже ваших альф! И я не буду вам в тягость! Увидев, что альфа все равно сомневается, решительно забрался на сиденье машины и запустил двигатель. - Давайте поторопимся! Мне сказали, что песчаная буря может продлиться пару суток! А в пустыне мой сын в одной рубашке! И до сих пор еще не позавтракал! На подобное заявление альфы во дворе хрюкнули от еле сдерживаемого смеха. Айюб тоже развеселился и махнул рукой другим альфам, забираясь в соседнюю машину. Колонна багги поехала по городу. Все жители уже, похоже, были в курсе случившегося и с надеждой и тревогой смотрели вслед альфам. Слухи о происшествии расползлись по городу приукрашенные и перевранные до фантастических размеров. По одним слухам взбесившийся жеребец в зубах нес невинного ребенка. В другой интерпретации Котенок ехал на Лясаре, злобно хохоча и размахивая саблей! Ясмин резво доехал до Южных ворот и, дождавшись, когда откроют ворота, выскочил в серое песчаное марево. Видимость была, как во время густого тумана, только песок хлестал в открытые бока машины. Ясмин порадовался, что его лицо закрыто шейлой, а глаза очками. Он резво газанул, вырвавшись из города. Следом за ним вереницей растянулись остальные багги. Альфы старались держать друг друга в зоне видимости, чтобы никого не потерять в пути. Поскольку отправились в дорогу до окончания песчаной бури, то птиц оставили в городе. И теперь рассчитывать можно было только друг на друга. Караван, возглавляемый Ясмином, достаточно быстро оказался у брошенной машины. Альфы оставили ее в расчете на то, что она станет отправной точкой в поисках. Ясмин уверенно повел свою машину дальше. Багги опять оказались в летящей мути жалящего сухого песка... Айюб ехал за омегой и думал, не глупо ли он поступает, что едет следом за человеком, который в пустыне-то никогда не был? Но потом он мысленно прикинул, куда они едут. Из-за песка сориентироваться, где находится солнце, не получалось. Небо было равномерно мутным. Но альфа знал родную пустыню как свои пять пальцев, и по его расчетам выходило, что едут они как раз в сторону маленького оазиса, где проходила «финиковая война». Это внушало уверенность, что они едут в нужном направлении. Вскоре показались силуэты пальм. Они появились перед машинами почти неожиданно. Айюб догнал машину Ясмина и бросив багги невдалеке от машины зятя, поспешил следом за омегой, который уже бежал. Айюб догнал Ясмина и ухватил его за руку. Ничего не было слышно, кроме свиста летящих песчинок, да и не видно было тоже ничего. Здесь вполне могла расположиться засада разбойников. То, что никого не видно, это не всегда значит, что никого нет! Их догнали альфы и обнажили клинки. Они были опытными бойцами и знали, как быстро могут выскочить из песка разбойники. Расслабляться не стоило! Взяв омегу в кольцо для защиты, они двинулись вперед. Среди пальм никого не было видно. Айюб свистнул резко и замысловато, с переливом в конце. Со стороны маленького озерка, почти не видимого из-за песка, раздался точно такой же ответный свист, из песка неподалеку поднялась лошадиная морда, замотанная в мужскую рубашку! Это был Лясар! Он, тонко и тревожно заржав, вскочил на ноги. Оказывается, он лежал, присыпанный песком, поэтому его и не заметили! Он тряс головой, пытаясь сбросить рубашку и нервно обмахивался хвостом. Айюб подошел и похлопал его по спине, чтобы конь успокоился. Ясмин тем временем бросился в сторону, откуда раздался ответный свист, и только подойдя к кромке воды, он увидел, что из озерка торчат две головы, большая и маленькая. Это были Салах и Котенок! Ясмин охнул, схватившись за сердце! Пока они с ума сходят, эти два разбойника здесь купаются! И без него! Омега бросился к озеру. На берегу лежали вещи Салаха и ночная рубашка Котенка! Салах обрадованно помахал рукой и встал на ноги. Озеро было хоть и большим, но не глубоким. Салаху почти по пояс! Альфа подхватил на руки Котенка и побрел по мелководью к супругу! Ясмин подхватил подол абая и принял в него ребенка, как в банное полотенце. И ему было всё равно, что видны его ноги в штанах и край туники! Салах вон вообще стоит голый! И улыбается, как ненормальный! - Ты нашел нас! - Салах отогнул край шейлы и поцеловал Ясмина в губы. Ясмин зажмурился от удовольствия. Губы у Салаха были солоноватые от воды и все в мелком песке! - Я говорил Котенку, что ты нас обязательно найдешь! - О-оми, пьясти меня! Я бойсе не буду! - Котенок выглядел несчастным, и похоже, собирался разреветься. – Отей казай, сьто ты пьякай! Не пьякай бойсе, я узе хоёсий! Ясмин посмотрел на заговорившего Котенка, на голого мужа и расплакался. Салах сразу обнял его и Котенка, который глядя на плачущего папу, тоже заплакал. Он прижимал их обоих к груди и был счастлив. Он дома с семьей! Айюб подошел и накинул на плечи Салаха халат. Тот благодарно посмотрел на отца. Когда Ясмин с Котенком успокоились, улыбающиеся и довольные альфы протянули двум путешественникам воды. Вода в оазисе была солоноватой и условно пригодной для питья. После того, как Салах с Котенком напились, Ясмин сел на берегу и стал натягивать на влажную спинку сына рубашку. И рубашка, и ребенок были в мелком песке. Котенок недовольно кряхтел, когда песчинки царапали нежную кожу, но помалкивал, видя, как хмурится папа. Салах натягивал брюки на мокрые ноги, попутно рассказывая отцу и альфам что произошло. - Когда я догнал Лясара и уговорил его остановиться, мы отъехали далеко от города. Ветер усиливался, Лясар был возбужден и не хотел разворачиваться против ветра. Ему не нравилось, что песок режет глаза и забивается в уши. Поэтому мне пришлось повернуть обратно и продолжить путь до ближайшего укрытия. Мне казалось, что нас сносит к группе камней Семь пальцев, но как оказалось, мы их не заметили из-за плохой видимости. Хорошо, что на пути оказался оазис. Я уже хотел остановиться посреди пустыни, чтобы переждать непогоду. Но я выскочил из корабля без гутры и халата, а поскольку я был с ребенком, то решил продолжить путь в надежде найти хоть какое-то укрытие. Когда появился оазис, мы остановились. Я уложил Лясара на песок, а мы с сыном устроились рядом с ним. Но лежать полуголому под секущим песком мало радости, вот мы и полезли в воду. Тигренок первый раз в пустыне, поэтому искупаться в оазисе для него самое то! - Ты хотел сказать, Котенок? - робко переспросил Ясмин. - Нет, душа моя! - улыбнулся Салах. - Он настоящий Тигренок! Смотри, как он на Лясаре прокатился! Мой конь никого к себе не подпустит, а Тигренка из города вынес на себе! И ведь не уронил по дороге и в пустыне не сбросил! У нас не кот растет, а ТИГР! Салаху протянули две гутры, одну из них он сразу намотал на голову Тигренка (будем называть его теперь так) прикрыв ему лицо от ветра, другую надел на себя. Отдал отцу халат и, подойдя к коню, успокоил его и отвязал. Он снял с его морды свою рубашку и сразу надел ее на себя. Жеребец недовольно заржал и стал мотать головой, но альфа сразу перехватил его под уздцы и стал что-то ему выговаривать. Ветер несколько поутих. Салах запрыгнул на жеребца и протянул руки за сыном. Малыш сразу потянулся к нему. Ясмин не хотел выпускать сыночка из рук, но, увидев, как тот целеустремленно рвется к Салаху, вздохнул и передал его мужу. Тот кивнул ему с благодарностью в глазах и тронул пятками коня. Лясар, недовольно вскидывая голову, нервно переступал ногами по песку. Айюб шел следом за Ясмином, поглядывая по сторонам. Омега сел в крайнюю машину и ловко развернулся, чтобы следовать за мужем. Движение машин приспосабливали к движению коня, то ускоряясь, то замедляясь. Вскоре один багги рванул в город, чтобы предупредить, что они возвращаются. Салах, то гнал коня галопом, то придерживал его. Когда конь переходил на шаг, Ясмин ехал вровень с жеребцом, любуясь тем, как гармонично смотрится верхом на коне муж с ребенком, сидящим впереди. Когда они доехали до брошенной машины, то из одного багги, где ехали двое альф, вышел один воин. Он завел брошенную машину и присоедился к каравану, едущему домой. Ветер почти стих, когда они были уже на середине пути. Но едва вдали показались стены города, как песчинки опять ускорили свой бег. К тому времени Лясар, завидев стены родного города, с радостным ржанием рванул к ним. Похоже, ему очень хотелось оказаться в родном стойле подальше от жалящего песка. В город Салах въезжал первым. Несмотря на непогоду, на улицах было много народа. Люди выбегали из лавок и домов, радостно приветствуя Салаха с ребенком, как будто они были победителями. Ясмин не сразу понял, в чем причина такого веселья, но потом вспомнил, что Котенок, который теперь уже настоящий Тигренок, промчался на рассвете на жеребце отца по городу. И это, конечно, видели, если не все, то многие. Горожане были свидетелями того, как альфы собирались на поиски пропавшего ребенка. А приехавшие студенты наверняка рассказали, как Салах переживал перед самым приземлением. Конечно, теперь все радовались, что всё обошлось! Когда они доехали до дворца, то за воротами их уже дожидалась целая делегация омег и взволнованных слуг. Пока багги парковались у входа, пока Салах спрыгивал с Лясара, их уже окружила толпа. Ясмин выхватил, наконец, сына из рук Салаха и сказал, что малыша надо срочно отмыть от песка и покормить. Время обеда прошло, а ребенок до сих пор голодный! Слуги стали метаться, кто на кухню, кто в комнату. Пока Салах отводил Лясара в стойло, Ясмин прошествовал в хаммам. Все тело и лицо чесалось от мелкого песка, который был везде! Он крикнул Азизу, чтобы тот принес в хамам чистую одежду, а сам стал быстро раздеваться. Тигренок, чувствуя раздражение оми, помалкивал. В хаммам сразу просочились жада и Амин. Амин попытался умничать, но Ясмин на него так глянул, что тот заткнулся без возражений. Амин с жада присели на скамейке и приготовились слушать, что расскажет Ясмин. Но тот, чувствуя их нетерпение, продолжал молча мыть сына. Отмыв его от песка, он посадил ребенка в таз с водой, а потом позволил банщицам отмыть себя от вездесущего песка. - Я тепей Тигенок! - гордо сообщил альфочка. Жада радостно захлопал в ладоши и пальчиком приподнял челюсть Амину. - Да уж, - проворчал Ясмин, вспоминая, как Салах и Тигренок ехали на жеребце. - Точная копия отца! Такой же башибузук*! - Ой, - Амин прикрыл ладошкой рот. - Но ведь башибузук означает разбойник! - Безобразник! - нахмурился Ясмин. - Испугал оми! - Я хоёсий! - Тигренок недовольно выдвинул вперед челюсть и шлепнул ручкой по воде. - Ты сам казай, сьто бойсе не будись обимать, а отей спьятайся! Я посёй его искать! Я пьёсёй к Ясай, онь казай искать! Мы искаи, искаи и насли! Потом ты пьиехай! Отей казай, сьто низя гуять оному! Тойко с айфой! А то о-ми пьякай! - Как интересно! - жада присел около таза с ребенком. - Ты такой храбрый, не испугался Лясара! Альфочка в тазу подумал немного, а потом довольно махнул головой и залился счастливым смехом. Банщицы подошли к ребенку и стали его нахваливать, какой он храбрый и замечательный. - Жада, вы мне испортите сына, - Ясмин вытирался полотенцем и вдруг покачнулся. Все тело будто жаром обдало, даже в голове помутилось на мгновенье. - О- о! - жада подхватил Ясмина под локоть. - У кого-то течка началась! Как вовремя! - Ох! - только и смог выдавить из себя Ясмин. - Как же быть с Ко.. Тигренком? Он привык спать в своей кроватке. - Не переживай! - жада довольно ухмыльнулся. - Теперь, я понимаю, о чем он говорит, поэтому можешь спокойно оставить его у меня. Поверь, - жада поиграл бровками и многообещающе улыбнулся, - я знаю, как управляться с альфами! Отправляйся к мужу, который ещё немного и вынесет дверь в омежий хаммам. А о Тигренке я позабочусь сам! Я знаю, как разговаривать с альфами, чтобы они забыли обо всем на свете! Иди к Салаху, за Тигренка не переживай! Ясмин торопливо накинул на влажное тело платье, которое принес Азиз и стал торопливо застегивать пуговицы дрожащими пальцами, ну хотя бы одну из трех! Он остановился в дверях хаммама, пытаясь разобраться с многочисленными застежками, когда дверь приоткрылась, и Салах цапнул своего ненаглядного, как хамелеон мошку! РАЗ! И вот омега уже на руках у альфы, который почти бежал в свою спальню! Хатим увидев, как за ними захлопнулась дверь в спальню, повел носом и, вздохнув, пошел узнавать у жада, можно ли ему поспать пару ночей на половине Амина? Забежав в комнату, Салах прислонился спиной к закрытой двери. До кровати осталось несколько шагов, но как их сделать, когда омега, будто очнувшись, притянул его голову к себе и, тихо постанывая от предвкушения, начал нежно целовать, будто стесняясь и вспоминая вкус забытого наслаждения. У альфы от такой нежности и кротости ослабли руки, он опустил супруга на ноги, и охнул от удовольствия, чувствуя, как вокруг его шеи сомкнулись руки, нежные и одновременно требовательные, а губы вовлекли в стремительный поцелуй. Они целовались, как ненормальные, как будто это был последний шанс прикоснуться друг к другу. Отчаянно впиваясь зубами, всасывая губы, языки, чтобы успеть вспомнить сладость и ощутить ее вновь! Прикусывая друг друга почти до крови, до тех пор, пока от зашкаливающего удовольствия не начали дрожать ноги, пока во рту вместе с привкусом крови от прокушенной губы не появилась сладость возбуждения. Оно, как молодое вино, кружит голову. Пальцы альфы запутавшись в волосах, притянули омегу еще ближе. Салах глубоко, нежно вылизывал языком чувствительный рот, словно опасаясь, что омега может отстраниться. У Ясмина подкашивались ноги от осознания того, настолько потрясающе целовать любимого человека. Чувствовать его желание, его огонь, и сгорать в нем, как фитиль в пламени свечи. Без сожалений и раздумий, отдаваясь до конца! Омега начал расстегивать все те пуговички, которые успел зацепить раньше. Следом пришел черед альфы, он тоже только из купальни, к влажной коже липнут хлопковая рубашка и штаны. На какой-то момент даже пришлось прервать поцелуй, чтобы стянуть с головы альфы рубаху. А дальше Ясмин прижимает Салаха спиной к двери, у которой они так и остались стоять. Он спускается поцелуями по груди альфы, собственнически возвращая себе завоеванные ранее территории. Салах замирает от удовольствия. Приятно осознавать, что по тебе скучали, не менее сильно, чем ты. Альфу обдает жаром, наслаждение простреливает до кончиков пальцев. Он наслаждается видом возбужденного супруга, его жадными поцелуями. Он растерял все слова, что хотел сказать, чтобы объяснить, как сильно он скучал. Сил хватало только на то, чтобы смотреть, стараясь запомнить каждый вздох, каждое касание. Он сладко вздрогнул от предвкушения, когда гибкое тело опустилось перед ним на колени. И закрыл в истоме глаза, чтобы ярче ощутить горячий язык и сомкнутые на члене губы. Так медленно, так сладко. Альфа пропускает сквозь пальцы мягкие пряди, толкаясь глубже, бедра непроизвольно подаются вперед. От низкого гортанного стона альфы у Ясмина по телу пробежали мурашки и кожа покрылась пупырышками, как от холода. Если бы на теле был хоть один волосок, то он сейчас стоял бы дыбом от наслаждения. Пара одновременно стонет. Ох, как же хорошо! Как сладко и томно… В первый раз их обоих не хватает надолго. Салах подхватил ослабевшего от удовольствия омегу и бережно уложил на кровать. Теперь его очередь наслаждаться бархатом кожи. Прикусывая и вылизывая, выводя языком узоры на теле и сразу проводя следом по коже носом, чтобы впитать в себя этот запах. Аромат омеги сейчас действует, как чистый афродизиак. Альфа старается держать себя в руках, хочет с садистским наслаждением продлить чувство обладания таким доступным и желанным телом, которое отзывчиво изгибается и подставляется под поцелуи, томно вздрагивая от каждого прикосновения. Салах жадно рассматривает прикрытые глаза с расфокусированным поплывшим взором, эти тонкие руки, которые заполошно мечутся по его плечам, прижимая и судорожно царапая, когда язык альфы проходится по особо чутким местечкам. Эти ноги, которые как две лианы обхватили его и не позволяют отстраниться, пытаясь удержать и одновременно раскрыться. Салах время от времени встряхивает головой, пытаясь согнать с себя морок от запаха течки, держать себя в узде, чтобы успеть подготовить омегу после долгой разлуки, не навредить тем жаром, что собрался внизу живота и требует освобождения. От запаха пары, животное внутри него рвется и скалится, требуя свое. Ворваться, овладеть, поглотить и присвоить СВОЕ! Такое желанное, что дыхание перехватывает, сердце сбивается с ритма, то замирая, то бросаясь вскачь. От этого жара внутри, кажется, что кожа вот-вот лопнет, оставив нервы обнаженными, просто вывернутыми наизнанку и сгорающими от каждого прикосновения. Салах прижался губами к виску омеги, пытаясь сдержаться и в первый раз войти медленно, плавно, не поддаваясь на провокационные стоны и омежье дерганье бедрами в попытке быстрее насадиться, быстрее принять в себя желанного альфу. Он сам уже давно даже не на пределе, а на самом острие самообладания. И только войдя до конца, он позволяет себе выдохнуть и поймать жадный стон губами. Так узко и жарко, как будто в первый раз! Как будто все внове, и не было жарких ночей и рождения сына. Альфа опять впервые познает омегу. Эту сладость и эйфорию первого прикосновения, этого жаркого обладания! Ясмин замирает от этого чувства наполненности. Как будто пустой сосуд, наконец, наполнили, и всё встало на свое место. Да! Это именно то, чего так не хватало в его жизни! Он, раскрыв глаза, ловит сосредоточенный взгляд мужа, который пытается поймать хотя бы отголосок боли или недовольства. Но внутри него только радость обладания, только желание еще, и опять, и снова! Он прижимает к себе крепкую шею мужа и улыбается ему в сжатые губы, втягивая в поцелуй, чувствуя, как он выдыхает, делая первые пробные и аккуратные толчки, будто примериваясь после долгой разлуки. Омега поводит бедрами, провоцируя движение вперед. И альфа отпускает себя, прикрыв глаза, чтобы не сорваться от одного только вида поплывшего супруга, врывается внутрь глубокими мощными толчками. Стоны и дыхание сливаются, звучат чувственной музыкой, усиливающей возбуждение. Как же это сладко и невероятно, намного чувствительней и острее, чем помнилось в разлуке! Раскачиваясь в едином ритме, чувствуя, как всё растворяется, теряет очертания и смешивается, превращаясь в единое целое! И вот уже не ясно, где чье тело, и кто получает от всего большее наслаждение! Это просто невозможно выдержать, взрываясь от прошивающего тела удовольствия. И в целом мире не осталось больше никого и ничего, только два тела бьющиеся в агонии наслаждения друг другом.