Как песок сквозь пальцы

День выдался очень тяжелым. Ясмин не помнил, как их с Азизом привезли домой. Вернее, туда, где теперь он будет жить с мужем и сыном. Кроме них, там жила еще куча народа, но Ясмин чувствовал такую усталость, что было все равно. Когда он поднялся по ступенькам, сил хватило только оглянуться. Колледж сына действительно был через дорогу. Ну, хоть что-то знакомое в этом мире! За дверью их уже, похоже, ждали. Приветливые лица слуг, трое охранников в холле. Пахнет едой. Здравствуй, новый дом! По лестнице сбежал Салах. Он остановился, так и не сделав последнего шага. Такой родной, такой любимый! Что будет с нами, если я стремительно постарею? Ты еще долго будешь молодым, красивым и полным жизни, а я скоро стану старой развалиной… Альфа, будто почувствовав горестные мысли, схватил в охапку и стал обнюхивать, как будто пытался надышаться в последний раз. Да, мой дорогой, похоже, не получится у нас долго и счастливо! Салах вдруг замер и, напрягшись все телом, в тоже мгновенье резко оттолкнул его от себя. - Ш Л Ю Х А ! – Салах стоял ощетинившись, как волк. Ясмин покачнулся, обида обожгла все тело. Не помня себя, он размахнулся и от всей души влепил дорогому мужу пощечину. Голова у Салаха мотнулась в сторону, руку омеги обожгло как кипятком. Твоего ж папу за ногу, больно-то как! В холле стало так тихо, будто они были здесь одни. - Я когда-нибудь давал тебе повод усомниться во мне? – внутри все заледенело, в животе будто узел завязался и не давал вдохнуть всей грудью. Салах в ответ совершенно по-волчьи ощерился. Омега, наплевав на все обычаи и условности, быстро подошел к ближайшему охраннику, который от яростного взгляда обычно кроткого и доброжелательного омеги, попятился в испуге. Ясмин резко сдернул с головы шейлу, не обращая внимания на разлетевшиеся во все стороны заколки и шпильки, повернулся к нему спиной и приказал: — Нюхай! Охранник попятился еще немного назад, пока не уперся спиной в стену, но от Ясмина так просто не отделаться! Он опять подошел к нему и, схватив за волосы, просто ткнул лицом в свою шею и опять приказал: — Нюхай! Ну же! Альфа ты или нет? Быстро сказал, чем пахнет! Салах, сжав кулаки, зарычал, когда охранник склонился к омежьей шее. Бедолага охранник и рад бы увернуться, но Ясмин держал его железной хваткой за волосы, схватив его за загривок, как жеребца. Альфа был уже не мальчик и понимал, что они, как полицейские, должны расследовать любое нарушение порядка. Он закрыл глаза и принюхался. ‒ Пахнет жасмином, зеленым чаем, каким-то лекарством, а еще, … еще к-карамелью! Омега отпустил бычью шею охранника и стал разматывать шейлу, которая скрутилась от резкого движения и затянулась, как удавка. ‒ Поздравляю, господин! ‒ побледневший охранник низко поклонился омеге. Выпрямившись, он с сочувствием посмотрел на Салаха. ‒ Я-Ясмин, ‒ заикающийся Салах выглядел, как щенок, который сожрал в доме все тапки, а тут пришли гости. ‒ Ясмин, любимый… ‒ нет, похоже, щенок до тапок успел еще и описать ковер в гостиной и теперь не знал, как объяснить хозяину, что он очень сожалеет о своем проступке. ‒ Так ты говоришь, у нас будет альфа? ‒ Ясмин смотрел на него, как государь на карманника. Он прищурил глаза и бросил на Салаха самый холодный взгляд из собственной коллекции. ‒ Даже не смей ко мне приближаться. Видеть тебя не хочу! Омега подобрал полы абая и бросился вверх по лестнице. Он помнил по записям Рона, что его комната находится на втором этаже справа от лестницы. Из дверей выглядывал сын. Хоть и казалось, что прошло полжизни, но на самом деле они переступили порог дома несколько минут назад. А тут такой «горячий» прием! Дэйчи влетел в комнату к сыну и, упав на кровать, разрыдался. На него сегодня столько всего навалилось! И результаты анализов, нависшие над ним дамокловым мечом, и этот глупый мальчишка, который по недоразумению стал его мужем! И беременность, и завтрашняя защита! А он совершенно не готов встречаться с этими кривомордыми умниками из совета! Но больше всего жгла обида! За что Салах с ним так поступил? Он ведь никогда и ни на кого даже взгляда не бросил! И даже мыслей таких не имел! Рука, которой он ударил мужа, пульсировала тупой болью, похоже, он ее отбил! Интересно, Салах додумается лед приложить, чтоб щека не опухла? Ну, о чем он только думает? Ясмин порыдал еще немного, жалея себя, а потом вдруг почувствовал, как сын, присев на кровать, гладит его по плечу. ‒ Папочка миленький, ну не плачь, ну не плачь, пожалуйста… Омега оторвал опухшее лицо от подушки и шмыгнул носом. Рядом сидел его ребенок и тихо плакал от жалости к папе. У двери, как обычно сидел, Азиз и утирал зареванную мордашку. Оттуда же раздавалось тихое поскуливание, будто плакал маленький щенок. ‒ Это все из-за меня, ‒ каялся сын, ‒ если бы я его тогда не укусил, тебя бы в школу не вызвали! Прости меня, папочка! Я не думал, что все так получится! Дэйчи притянул к себе сына и обнял крепко-крепко! Дорогой ты мой человечек! Такое даже в голову никому бы не пришло! Омега потискал немного сына, успокаиваясь, после рыданий дыхание еще не восстановилось, и из груди вырывались одни только всхлипы. ‒ Азиз, перестань там подвывать, это просто невыносимо! Лучше принеси попить! ‒ Это не я, господин, ‒ бета утер слезы на мордашке и принес стакан с водой и платок. Подождав, когда омега отопьет половину, со вздохом облегчения допил остаток и с видом заговорщика посмотрел на дверь, откуда раздавалось поскуливание. — Это господин Салах, так убивается бедняга под дверью, ‒ Азиз посмотрел на омегу и спросил. — Можно его позвать, чтобы он прощения попросил? От осознания того, что Салах тоже мучается, в груди сразу стало легче. ‒ Вот еще! ‒ Ясмин поджал губы. — Принеси-ка лучше пижаму, я здесь буду спать. А этому чудовищу передай, что видеть его не хочу! ‒ когда бета уже подошел к двери, быстро добавил. — И передай ему, чтобы к щеке лед приложил, а то синяк будет! Бета, просияв, с благодарностью посмотрел на Ясмина, будто тот пообещал ему мешок золота подарить, и скрылся за дверью. Лежать одетым на кровати было неудобно, да и больничные запахи радости не добавляли, от них грустные мысли продолжали кружить в голове, как снежинки. Ясмин встал с кровати и скрылся в ванной. Надо бы помыться с дороги. Азиз занес пижаму в ванную. Мысли вновь вернулись к тому, что ему сообщили врачи. По срокам выходило, что он забеременел раньше Сашши, в предыдущий приезд Салаха. Вот ведь и течки не было, да и ничего не почувствовал! Ясмин усмехнулся, представив, как у жада от удивления вытянется лицо! А потом мысли вернулись к шур-шуру, к старению и коварному адвокату, который так ловко спровадил его на Сабах. И ведь угрожал, сволочь, и запугивал. Он ведь с самого начала знал, что так будет! Вот урод! И ведь мерзость такая, постоянно крутится возле Салаха! И супруга ему сосватал, и со студентами помог! Но то, как он вел себя в космопорту, полностью подтвердило догадки, что никакой он не адвокат, а военный. Наверняка, из разведки! Ясмин сразу вспомнил, как тот хотел, чтобы он сообщал обо всем, что происходит на Сабахе! Только зачем это правительству? Зачем такие сложности? Ясмин еще раз придирчиво осмотрел себя в зеркале – нет, никаких морщинок не наблюдалось, только зареванные глаза и опухший красный нос. Будем надеяться, что утром он будет выглядеть таким же, только без следов слез! Омега еще раз тяжело вздохнул и быстро вымывшись, надел пижаму. День был тяжелым, а завтрашний будет еще тяжелее. Надо отдохнуть. Все равно то, что можно было сделать, уже сделано. В комнате его дожидались Рон и Азиз, которые с тревогой глядели на него, ожидая его решения. Недолго думая, он отправил Азиза за ужином, Рона в душ, а сам решил прилечь на пару минут… Когда Азиз принес поднос с ужином, а Рон в пижаме вышел из ванной, Ясмин уже крепко спал, трагично подняв брови и хмурясь во сне. Он что-то бормотал во сне, то ли объясняя кому-то, то ли жалуясь на что-то. Рон посмотрел на папу и принял взрослое решение. Сегодня он будет спать в комнате отца! О чем и сообщил тому, как только открыл дверь. Салах с облегчением вздохнул и поцеловал пасынка в лоб. Азиз оставил поднос на письменном столе Рона на случай, если господин проснется позже и захочет перекусить. Он ведь не найдет кухню в незнакомом доме, а Азиз будет спать этажом выше и не услышит его! Салах закрыл дверь за Азизом и подошел к кровати. Он долго сидел на краю, не решаясь приблизиться. Он чувствовал себя не просто виноватым. Ему хотелось умереть от горя. Так унизить своего супруга? Он бы не поверил, что такое может случиться с ним! Как он мог сказать такое самому дорогому в его жизни человеку? Ясмин беременный! Такое чудо! У него будет сын! И не просто сын, а НАСЛЕДНИК! Каждый эмир мечтал о наследнике, как о чуде, как о благословении Аллаха! А у него он уже есть, вернее будет! Ясмин что-то жалобно пробормотал во сне и, похоже, позвал его. Салах, скользнув под покрывало, лег рядом. Я здесь, моя любовь, я рядом! Он поцеловал вспотевший висок омеги и опять почувствовал почти неуловимый запах другого альфы. Отец говорил, что только отец ребенка может определить, кого носит его супруг. Для всех остальных омега будет пахнуть карамелью. Но отец ребенка сможет уловить запах своего еще не рожденного малыша. Его сын пах чем-то хвойным, почти как Айюб, только немного слаще, как запах свежесрубленного дерева. Очень вкусно! Его СЫН! Сердце замирало от восторга и нежности. Салах прижал к себе супруга нежно и трепетно. Омега успокоился и, улыбнувшись, прижался к альфе и провалился в глубокий сон. Утром, едва Ясмин открыл глаза, первое что он увидел, это было лицо Салаха. Альфа спал. Вокруг глаз лежали тени, на левой щеке виднелся отпечаток ладони. Все-таки он его вчера приложил от всей души! Любимый дурачок! Унюхал посторонний запах и приревновал! А если бы это был бы запах кого-нибудь из врачей? И доказывай потом, что ты не верблюд! Нет, как ни жалко дурашку, но проучить его надо! Чтобы в следующий раз думал головой, а не головкой! Чтобы понял, что иногда лучше думать, что говорить! Как бы ни хотелось зацеловать и простить, но карательные меры тут просто необходимы! Исключительно в воспитательных целях! Еще спасибо потом скажет за науку! Ясмин уперся в сонного мужа ногами и руками и сбросил его с кровати. Только ноги мелькнули в воздухе! По еще сонному дому пронесся грохот, будто шкаф уронили! Над кроватью появились взлохмаченная макушка и очень виноватые глаза. ‒ Что это ты тут делаешь? ‒ деланно удивился омега. ‒ Я тебя еще не простил! Вон из комнаты! И пальчиком указал на дверь. Салах сглотнул и вцепился в край простыни. ‒ Ясмин, не гони меня! Прости, я так виноват! ‒ Как это похоже на типично альфьи привычки! Сначала громко и прилюдно оскорбить, обвиняя во всех мыслимых и немыслимых грехах, а потом наедине тихо и нудно извиняться! Нет уж! Коль оскорбил прилюдно, так и прощение просить надо при всех! ‒ Ясмин, покусывая губы, всем своим видом показывал недовольство. Но Салах быстрой змейкой проник на кровать и обнял любимого, самого дорогого. Ясмин сам не понял, как оказался прижат к кровати горячим телом мужа, а тот уже вылизывал шею и ухо, не забывая шептать о своей любви. ‒ Прости, прости. Я попрошу прощения при всех, я на колени перед тобой встану! Только не гони. Я вчера чуть не умер! Мне просто в голову не пришло, что у нас может быть ребенок! Еще вдобавок к тому альфа! Это так… так невероятно! Скажи, что прощаешь, Ясмин, душа моя, у меня сердце разрывается, когда ты плачешь! ‒ Нет, тигренок, на колени не надо, ‒ Ясмин, тяжело вздохнув, притянул встревоженного мужа и, зарывшись пальцами в волосы, с удовольствием поцеловал. ‒ Давай сделаем так – ты при всех скажешь, что был неправ и раскаиваешься в своих словах. От признания собственной ошибки ты не станешь менее уважаемым, наоборот, твой авторитет поднимется еще выше. Ведь признание своей ошибки – это признак силы. Ясмин вздохнул. Это, конечно, хорошо быть мудрым и великодушным, но все равно горечь обиды осталась, и он решил высказать все, что было у него на душе: ‒ Ты даже не представляешь, как ты мне сделал больно! Как ты мог во мне усомниться? Неужели ты думаешь, что своему дыханию можно изменить? ‒ Нет! Нет! ‒ Салах зарылся в волосы носом, будто прячась. ‒ Мой милый, мой нежный! Ты сладость на моем языке, ты радость в моем сердце, ты самое лучшее, что только могло со мной случиться! Я благодарю Аллаха каждый день за то, что встретил тебя! Знаешь, как мне стало больно, когда я подумал, что ты… Я подумал, что сейчас умру! Слова вылетели из меня раньше, чем я смог осознать свою ошибку! ‒ Не знаю, что там по поводу "умру", ‒ Ясмин взлохматил волосы альфы, ‒ но выглядел ты достаточно агрессивно. Я тебя таким еще никогда не видел. ‒ Я бы вначале загрыз соперника, а потом лег, свернулся калачиком и умер бы от горя, ‒ Салах выглядел так мило и комично в этот момент, что омега не удержался и фыркнул. ‒ Ты мне не веришь? — удивился альфеныш. ‒ Верю, тигренок, верю, ‒ Ясмин потрепал мужа по щеке. ‒ Живи долго и процветай. Только вот что, милый мой, сегодня тебе придется посидеть дома! И не спорь! Только не надо меня ревновать. Я тебе не изменю, не в моих правилах так себя вести. Да, и лучше тебя я все равно никого и никогда не найду, даже искать не буду. Ты мой, а я твой! Разве этого может быть мало? ‒ Почему это я должен сидеть дома, а? ‒ насторожился Салах. ‒ У тебя сегодня защита, ты поедешь в свой институт, а там на тебя опять будут глазеть все, кому не лень. ‒ Ты опять? ‒ Ясмин стал выпутываться из объятий, но это было похоже на битву с осьминогом. Только у Салаха получалось быть одновременно везде, словно у него было восемь рук и ног, как у древнего бога Шивы. ‒ Да сколько можно? Я же тебя не ревную, когда ты один крутишься в своем институте! Можно подумать, что к тебе омежки не клеятся? Или ты судишь меня по своим меркам? Может, у тебя самого рыльце в пуху и ты прикрываешь свои грехи, обвиняя меня? Может, это мне пора начать тебя ревновать? Я сам был студентом и знаю, как это бывает! Они на тебя пачками вешаются, а ты? ‒ Никогда! ‒ Салах грозно сверкнул глазами. ‒ Я сразу всем говорю, что у меня есть любимый супруг, а они недостойны даже его ногтя! Ясмин, как ты мог про меня такое подумать? Альфа, похоже, всерьез обиделся и надулся. ‒ А почему ты думаешь, что я способен на измену? ‒ Ясмин заглянул в лицо мужа. ‒ Ты считаешь, что я тебя меньше люблю или могу найти кого-нибудь достойнее, чем ты? Салах, ты ведь тоже самое лучшее, что случилось со мной! Я так сильно тебя люблю, и мне больно от того, что ты мне не доверяешь! Ясмин поймал руками лицо любимого мужчины и с грустью посмотрел в его глаза. Такой молодой и искренний! Омега почувствовал, как груз прожитых лет физически давит на плечи. Сразу вспомнилось о проклятии шур-шура! Но, как говорил жада, надо жить и наслаждаться тем, что имеешь! Ну и пусть он состарится, но это будет потом, а сейчас есть он и эти виноватые глаза напротив. Салах доверчиво потянулся за поцелуем, и омега, не сопротивляясь, впустил его язык в свой рот, задыхаясь от сладости ощущений! Мой, только мой! Его руки, окружающие со всех сторон, уже снимали пижаму. Длинные проворные пальцы оглаживали и ласкали, не оставляя без внимания ни единого местечка и торопя в своих желаниях. Омега выгибается навстречу, тихо постанывая. Но стоит только альфе пройтись рукой по еще плоскому животу, как он настороженно замирает. ‒ А можно? Я не наврежу сыночку? ‒ Салах, ты же биологию учил? И вроде даже отлично получил на экзамене! ‒ Ясмин засмеялся, откинувшись на подушку. ‒ Эх, ты, двоечник несчастный! ‒ Ну, книжки это одно, ‒ настороженно посмотрел Салах. ‒ А тут вот, мягонькое и родное! ‒ Он прижался ухом к животу, а тот, как назло, выдал голодную трель. ‒ Ух, ты, я его услышал! ‒ глаза у альфы едва не окосели от переизбытка эмоций. ‒ Так громко! ‒ Это не ребенок! ‒ Ясмин, не скрываясь, засмеялся над мужем. ‒ Это я! Я есть хочу, и голоден, как стая пираний! Я последний раз нормально поел вчера на корабле. А в Институте том дурацком мне кусок в горло не лез! И вечером я по твоей милости тоже не поел. Я тебя сейчас от голода просто искусаю! ‒ Не ешь меня, лисонька! ‒ Салах, смеясь, отпрыгнул в сторону. ‒ Я тебе песенку спою! И накормлю! Салах принес на кровать поднос с едой, который вчера оставил заботливый Азиз, и поставил его прямо перед полуодетым, или, вернее, полураздетым супругом. Омега, забыв о приличиях, прямо руками схватил с тарелок еду под довольное урчание живота. Из-за двери одуряющее запахло кофе, и послышалось вежливое покашливание беты. Ясмину было достаточно только взглянуть на дверь, как альфа сорвался с места. ‒ Штаны надень! ‒ Ясмин покачал головой, увидев голый зад мужа. И когда он успел раздеться? Салах подхватил со стула рубашку Рона, но она была настолько мала альфе, что тот, покрутив ее в руках, завязал на бедрах на манер передника, прикрыв стратегически важное место. Ясмин не выдержал и засмеялся в голос. Альфа в импровизированном переднике выглядел смешно и нелепо, будто горничная. Салах выхватил поднос из рук растерянного Азиза и ногой закрыл дверь перед его носом. Склонившись в шутливом поклоне, альфа поставил поднос с кофейником на колени омеге. ‒ Кофе в постель! Самый лучший сервис для самых любимых клиентов! ‒ Ох, Салах! ‒ Ясмин, вздохнув, вспомнил о шур-шуре. ‒ Отчего ты загрустил, хабиби? ‒ с лица альфы сползла задорная улыбка. ‒ Я что-то сделал не так? ‒ Все так, ‒ Ясмин налил себе первую чашечку кофе, блаженно вдыхая аромат. ‒ Расскажи мне о шур-шуре. Зачем он понадобился военным? И что это вообще такое? Это, что, трава какая-то? У вас же там кроме колючек ничего толком не растет. ‒ Шур-шур это не трава, ‒ хмыкнул Салах. ‒ Это насекомые, что-то среднее между тараканами и сверчками. ‒ Что? ‒ Ясмин от неожиданности дернулся, расплескав кофе на себя и кровать. ‒ Так меня все время тараканами кормили? ‒ Ну, они же были не живые, а высушенные и истолченные в порошок, ‒ Салах салфеткой смахнул капли кофе с супруга. — Эти жуки жили на планете еще до колонизации. Они так забавно шуршат лапками в песке, поэтому их и назвали шур-шур. Никто не знает, что они едят и пьют в пустыне. Они просто время от времени появляются в домах. Дети их ловят и меняют на финики. Это всегда было дополнительным заработком для бедняков. Их можно и в пустыне ловить, но это намного тяжелее. Шур-шур не имеет собственного запаха и вкуса, но делает вкусной любую еду. Говорят, что с шур-шуром можно даже подметку от сапога съесть! Жуков пытались разводить на других планетах, но они там полностью теряли свои волшебные свойства. Салах помолчал немного и, вздохнув, продолжил: ‒ Почему они интересны военным? Посуди сам, альфа может быть молод и энергичен до двухсот лет, а значит, он может быть солдатом гораздо дольше. Омеги готовы душу продать, лишь бы сохранить молодость на долгие года! Они же душу вытрясут из своих альф, чтобы те купили им шур-шур! И те купят за любые деньги, лишь бы сделать приятное для своих мужей, а, значит, альфами можно будет управлять, по принципу «я тебе шур-шур, а ты мне все, что я захочу от тебя поиметь»! Видел Аббаса? Он ходил в походы еще с моим дедом Асадом! У него даже была семья в городе, женщина-бета и двое детей. Жена состарилась и умерла, дети выросли и завели свои семьи, а Аббас вернулся в казарму и теперь растит молодежь. Альф не любят брать в мужья, они могут, во-первых, погибнуть в бою, а во-вторых, они не старятся! Какая женщина согласится стареть в одиночестве при молодом супруге? Поэтому для альф дом ‒ казарма, а соратники ‒ семья! ‒ Салах… ‒ Ясмин кусал губы, было так страшно говорить о шур-шуре. Вернее, о том, что происходит на Земле с теми, кто употребляет шур-шур. Но он был обязан рассказать обо всем мужу. Салах слушал, не перебивая. Его волнение выдавали глаза, которые темнели с каждым словом. ‒ Если тебе нужен шур-шур, то я его раздобуду! На кухне должен быть! ‒ Салах сорвал с себя «передничек» и, надев штаны, бросился на кухню, громко зовя поваров. Вскоре он появился с маленькой коробочкой. — Ясмин, его мало, но я раздобуду к вечеру, возьму у других наследников. Наверняка, кто-нибудь с собой привез! ‒ Спасибо, дорогой! ‒ Ясмин приободрился. ‒ Только доктор сказал, что стоит подождать. Посуди сам, обычно обратное действие проявляется на второй ‒ третий день. У меня сегодня уже шестой день! Посмотри на меня! Ты видишь морщинки? А вдруг шур-шур на Земле ведет себя иначе, чем на Сабахе, и именно он запустит механизм старения? Салах выхватил коробочку из рук омеги и развернул его лицо к свету. Он внимательно рассматривал любимое лицо, выискивая изъяны, а потом, вздохнув, поцеловал взволнованные губы и печальные глаза. ‒ Аллах милостив, и беда минует нас! Ты все так же прекрасен, как гурия в райском саду. Знай, я буду любить тебя всякого, не сомневайся во мне! Аллах не накажет нас так сурово! ‒ Кстати, о наказании! ‒ Ясмин выбрался из кровати и отправился в ванную. ‒ У меня сегодня защита, и ты на нее не пойдешь! Считай это своим наказанием! ‒ Почему? ‒ Салах недоверчиво прищурился, глядя на Ясмина, который собирался чистить зубы. — Ты, что, стесняешься меня? ‒ Нет, что ты! ‒ улыбнулся Ясмин. ‒ Таким красивым мужем можно только хвастаться. Да у нас там вся омежья половина ученого совета слюной захлебнется на тебя глядючи! ‒ Так ты меня ревнуешь? ‒ Салах запустил шаловливые ручки в штаны к супругу. ‒ Дело не в этом! ‒ Ясмин хихикал и изворачивался. ‒ Я вчера тебе говорил приложить к щеке лед? Ты меня не послушал! А теперь посмотри на себя! Салах уставился на собственное отражение. Там, сквозь суточную щетину пробивался отчетливый синяк в виде пятерни Ясмина. Салах засмеялся. М-да, точно придется дома отсиживаться, а то еще подумают, что супруг его бьет!!