Как песок сквозь пальцы

Ясмина, вышедшего из института после защиты, слегка потряхивало от переполнявших эмоций. Когда Салах навязал ему четырех охранников вместо одного, он только улыбнулся. Ну, подумаешь, два охранника вместо одного? И два охранника для фолианта. Ну, какие могут быть проблемы? А теперь он чувствовал себя как овечка, которую охраняют четыре здоровенных волкодава. И, как ни странно, чувства безопасности не было ни на грамм, как будто по минному полю идешь. Только в случае чего разорвёт на куски не тебя, а кого-то другого. А как все хорошо начиналось! Салах в холле перед всеми охранниками и прислугой признал свою ошибку и извинился перед любимым супругом. После всех реверансов он во всеуслышание объявил радостную весть, что его супруг в тягости и носит альфу-наследника! Радовались все, и только Ясмину опять хотелось надавать пощечин любимому за то, что тот вынес на всеобщее обсуждение факт его беременности. Но вместо этого омега стоял, скромно потупив глазки, чтобы никто не увидел гром и молнии во взоре. Выслушав поздравления и пожелания здоровья, Салах сообщил, что ему необходимо срочно связаться с остальными наследниками, чтобы срочно найти одну вещь с родины. Ясмин, наконец-то, отправился в институт. Защита была назначена на одиннадцать часов, но омега, выйдя за три часа до начала, решил зайти в кондитерскую возле института и съесть, наконец, любимый пончик и выпить кофе, приготовленный в кофе-машине, а не в джезве. Совсем, как в старые добрые времена! Мало того, что он перепугал всех посетителей кафе и невольно разогнал утреннюю очередь. Когда в кафе вошли четверо альф с одинаково безразличным выражением на каменных физиономиях, а в центре не спеша шел омега в непонятном черном одеянии, вся очередь решила пропустить их вперед, стеснительно прижимаясь к стенам. Кофе оказался невкусным, совершенно водянистым и отдающим какой-то химией, а пончик на вкус казался бумажным. Ясмин понял, что уже привык к желтым и душистым пончикам из финиковой муки. И вообще, ему ужасно захотелось мяса! Времени еще было достаточно, и Ясмин, зайдя в соседний ресторанчик, заказал себе стейк с кровью. Альфы- охранники, окружив его стол, никого не подпускали к нему. Они даже официанта не подпустили к столу, унюхав в нем альфу. Пока Ясмин, как мелкий хищник, рвал приборами стейк, с урчанием вымакивая хлебом вытекающую из стейка кровь, альфы светились довольством, как будто омега с полусырым куском мяса на тарелке самое дорогое и бесценное существо для них. На всю их компанию все посматривали с опаской. Когда омега насытился и сидел, дожевывая последний кусок мясца, он вдруг увидел, как все настороженно смотрят в его сторону. Как будто опасаются, что в качестве аперитива он может потребовать стакан крови! Вставать и бежать с полным животом не хотелось, и омега, заказав себе стакан томатного сока, сидел и от нечего делать рассматривал людей за окном. Вид прохожих за окнами ресторана резал глаза и напрягал. Ясмин подумал и понял, что за последние полгода привык к тому, что все альфы должны быть как на подбор крупными и агрессивными, но при этом отводить взгляд от его лица. А здесь и альфы какие-то мелковатые, и омеги не натуральные, разрисованные, как бумажные куклы. Когда один наивный и дурной альфа вдруг подмигнул ему, то Ясмин не на шутку перепугался. Хоть бы Аббас этого не увидел! Он же бедняге просто глаза вырвет! Омега быстро рассчитался и рысью побежал в родной институт, в стены родной альма-матер. Они вошли во время пары, коридоры института были пусты. И только изредка мелькали опоздавшие студенты. Институт альфам понравился. Они уважительно осмотрели резные потолки с лепниной и мраморные лестницы, высокие окна с витражными стеклами и блестящие паркетные полы. А потом раздался звонок с пары, и в коридор вывалилась толпы молодых людей, вперемежку альф и омег! Столпотворение было, как на базаре в торговый день! Охрана плотнее сомкнула ряды. Но студенты, завидев такую колоритную группу, сами обходили ее стороной, зубоскаля и фотографируя. Между конференц-залом, в котором обычно проводили защиту дипломов и диссертаций, и кабинетом ректора находилась комната отдыха для преподавателей, которую те между собой называли «салоном». Там, как правило, все и собирались на переменах. То, что на сегодня была назначена защита диссертации на соискание докторской степени по филологии одного из преподавателей, Дэйчи Сталински, знали многие, но мало кто верил, что диссертант на ней появится. Всем было известно, что он находится на другой планете в положении не то раба, не то прислуги. Он, конечно, регулярно присылал статьи в журналы, которые, удивительное дело, даже печатали. Но руководитель его работы, профессор Воронцов, уверял всех, что до самой защиты дело не дойдёт. Поэтому ее поставили не как обычно — в вечернее время, а в утренние часы, когда обычно принимали пересдачу у студентов. Дверь отворилась, и в салон вошел омега, больше похожий на младшего брата Сталински. Уж очень молодым он выглядел. Следом за ним вошли четыре амбала с хмурыми лицами. — Кто вы такие и что вы здесь делаете? — ректор сразу бросился на защиту родной территории. — Это со мной, — Ясмин улыбнулся растерянным коллегам. — Что коллеги, не узнали? — Сталински? Ты? — первым опомнился омега, которого он чаще всего подменял на кафедре. – Ой, я видел твое фото в журнале, но решил что это просто фотошоп! А ты и в правду похорошел! — Он подбежал к Ясмину и, схватив за руки, подтащил к окну, чтобы рассмотреть получше при свете. — Какой ты стал хорошенький! Пластика или какой-то чудо крем? — Чудо муж! — Ясмин улыбнулся и продемонстрировал браслет. — Я замужем! — А кто из них твой муж? — омега, посмотрев поверх плеча Ясмина, вытаращил глаза и, слегка понизив голос, продолжил щебетать дальше. — Воронцов говорил, что ты попал куда-то в захолустье и живешь в гареме! Ой, только не говори, что у тебя гарем из альф! Это все твои? Какой ты счастливчик! — И никакое не захолустье, а на Сабах. Извините его, — Ясмин посмотрел на Аббаса виноватым взглядом, — он никогда не отличался особым умом… — Ваш друг омега, мы понимаем, — Аббас сверкнул глазами и замер у двери. — А вот это сейчас прозвучало, как оскорбление! — возмутился омега и упер руки в бока, — что это за сексизм? — А ты думай вначале, что говоришь! — одернул коллегу Ясмин. – Ну, хотя бы изредка! Какой гарем? Какое захолустье? Космический флот Сабаха самый многочисленный и современный! И вообще, давай прекратим бесполезную дискуссию, я приехал на защиту диссертации. Где Воронцов? Мне надо, чтобы он свою резолюцию на работе поставил. Я ему копию уже высылал, но ответ, видимо, на почте затерялся. — Какая защита? — омега поджал губы. ‒ Да, статей ты накропал в этот раз достаточно. Интересно, что надо было сделать, чтобы тебя печатали на первых страницах журнала? — Может, надо было всего лишь найти уникальный фолиант? — Ясмин отступил на шаг назад от бывшего приятеля. — Не придумывай! — омега зло ухмыльнулся. — Всем известно, что свою последнюю книгу Лабид собственноручно сжег! А ты просто помешан на нем, вот и выдаешь желаемое за действительное! Если бы книга на самом деле существовала, то ее уже давно бы нашли! — На Сабахе? Интересно, кто бы смог попасть в закрытую библиотеку во дворце эмира, на самой консервативной планете? И кто бы пустил чужестранца, тем более иноверца, во внутренние покои дворца, доступные только членам семьи и слугам? — А с какой радости тебе такая честь? — омега, не стесняясь, пытался унизить Ясмина. Все остальные прислушивались, откровенно посмеиваясь. Омега хотел было ответить, но за дверями раздался громкий голос. — Да, да, да, я с вами полностью согласен! Терраформирование это еще не все! Главное — менталитет населения! Дверь распахнулась и в салон, как в свою гостиную вошел профессор Матышковский. Следом за ним семенил тот самый адвокат в сером костюме. Похоже, они уже познакомились и что-то бурно обсуждали по дороге. Присутствующие в салоне сразу бросились к нему, наперебой здороваясь, интересуясь здоровьем и тем, что его привело к ним. Профессор, как всегда, шумно балагурил, отпуская всем комплименты. Охрана Ясмина дружно, все как один, скривились в его присутствии и встали ближе к омеге. — Друзья мои, я приехал на защиту докторской диссертации одного очень милого и умного омеги! Я уверен, что его ожидает успех и великое будущее! Какой слог! Какое знание предмета! Великолепно! — Матышковкий, увидев Ясмина, так решительно бросился к нему навстречу, что Аббас сделал шаг вперед, собираясь перехватить альфу. Но тот почтительно остановился за два шага и, прижав руки к груди, глядел на Ясмина влюбленными глазами. — О, великолепный Ясмин ай Салах ад Дин, простите старика, что не сразу заметил вас в этой пестрой толпе! Я не ожидал увидеть вас так рано! Целую ваши ручки! — сказал старый ловелас, но при этом даже не сделал шага навстречу. — А где же ваш муж? Такой достойный и мудрый молодой человек, из него получится прекрасный правитель! — Здравствуйте, профессор, — Ясмин улыбнулся, наклонив голову к плечу. — К сожалению, у моего мужа сегодня появилось важное и неотложное дело. Но я непременно передам ему, какого вы о нем высокого мнения! — О ком вы говорите, профессор? — растерялся омега. — Это же Дэйчи Сталински! Он, правда, сам на себя не похож, но это тот самый омега, который скорее похож на бету, он вам как-то ассистировал пару раз. — Я прекрасно помню Дэйчи Сталински, деточка, — профессор ехидно возразил глупому омежке. — Но теперь он замужем, и его зовут Ясмин ай Салах ад Дин. Мы летели вместе с ним и его замечательным мужем на одном лайнере. Я с удовольствием прочитал его работу и даже написал отзыв. Эта диссертация просто шедевр эпического жанра! А его находка воистину открытие для всей мировой литературы! Салах ад Дин позволил мне прикоснуться к этому раритету! Это прекрасный образец средневековой литературы и … Ясмин перестал слушать эту оду, восхваляющую Лабида и его творение, комплименты себе лично и неприкрытую лесть в адрес Салаха. Он всего этого наслушался за последние два дня на корабле. Его больше занимал его куратор Воронцов. Пройдоха все время с тех самых пор, как услышал о нахождении фолианта, безуспешно пытался навязаться в соавторы. И даже как-то рассказал журналистам, что это именно он, благодаря своей прозорливости и «чутью настоящего ученого», ОТПРАВИЛ Дэйчи в научную командировку на Сабах. Но после того, как пришло опровержение этих глупых слухов, он внезапно изменил тональность своих комментариев и стал всем рассказывать о том, что фолиант явная подделка и все это мистификация сумасшедшего омеги. И вот сейчас Воронцов заскочил в салон и, поняв, о чем вещает Матышковский, решил сбежать, пока его не втянули в научный спор, который сможет пошатнуть его авторитет в глазах его прихлебателей. Ясмин, заметив его маневры, быстро указал на это Аббасу, кратко обрисовав ситуацию. Воронцов успел выскочить наружу до того, как Аббас дошел до двери. Но в скором времени куратор влетел обратно от мощного толчка в спину от альфы. Воронцов, взлохмаченный и злой, шипел на Аббаса, который перегородил ему путь отступления. Но увидев, что остальные заметили его появление, сделал вид, что он только вошел и побежал кланяться Матышковскому. Альфы с Сабаха принесли с собой сейфовый чемоданчик с фолиантом, который Ясмин не собирался никому показывать. Ну, только, если в самом крайнем случае! И, кроме этого, они захватили старую сумку Дэйчи, в которой помимо его работы, журналов, опубликовавших его статьи и самих оригиналов статей, рецензий и отзывов, был его ноутбук с полной версией 3-D копии книги. Вот ее и собирался показывать Ясмин. Естественно, только со своего ноутбука и без возможности копирования! Он уже знал, что воровство идей и исходных материалов было давно привычным делом, и считалось в среде научных бездарностей чем-то вроде азартного спорта! Хотя официально это осуждалось, но все равно негласно продолжалось. У самого Дэйчи идеи не раз крали и обманывали с соавторством, поэтому на этот раз он постарался обезопасить себя по максимуму. Пока Матышковский продолжал заливаться соловьем в адрес Ясмина, сам претендент на докторскую степень выложил перед своим куратором все необходимые документы. Воронцов понял, что от защиты не отвертеться, и, поджав недовольно губы и нахмурив брови, стал придирчиво рассматривать все документы, выискивая оплошности и огрехи. Но Ясмин уже не раз помогал своим коллегам с оформлением документов и поэтому был в курсе всех подводных камней. Он знал, что даже нелепая опечатка может быть поводом в отказе к защите диссертации, поэтому перепроверил свою работу тщательно, как никогда. Воронцов был в бешенстве. Удостоверившись, что придраться не к чему, а цепляться к мелочам не позволит профессор Матышковский, он закрыл диссертацию и побарабанил пальцами по столу, раздумывая, как бы улизнуть от неизбежного, и при этом не выглядеть, как мелкий склочник. И тут ему в голову пришла просто гениальная идея. — Я хочу ознакомиться с оригиналом первоисточника, — Воронцов с вызовом посмотрел на Ясмина. — Вы хотите увидеть фолиант? — уточнил омега и, дождавшись самодовольного кивка головой, вздохнул и открыл свой ноутбук, предоставляя трехмерную копию книги. — Нет! — Воронцов оттолкнул от себя ноутбук. — Я хочу видеть непосредственно оригинал! Я хочу лично удостовериться в его подлинности! — Вы? — удивился Ясмин. — Но вы профессор литературы, а не антиквар-букинист. Вы хотя бы знаете, как выглядит экслибрис Омейядов? И знаете возможные варианты его подделки? Вы же никогда этим не интересовались, и не стремились набраться специального опыта. Кроме этого, Вы же должны понимать, что для того, чтобы продемонстрировать старинную вещь, я потребую предоставить мне, как минимум, комнату со стерильным воздухом и перчатки. Я не могу рисковать раритетом! Окружающая среда может оказаться для него слишком агрессивной, поэтому вам придется довольствоваться его цифровой копией и результатами экспертизы, проведенной очень уважаемыми специалистами. — Я видел этот фолиант лично, — напомнил о себе Матышковский. – Я, как вам известно, являюсь букинистом. И смею уверить всех присутствующих, что книга действительно является подлинной! Могу поручиться своей репутацией! И, кстати, коллега, стыдно не знать, что экслибрис Омейядов — это сокол, парящий над полумесяцем! — Если всем все понятно, то можем перейти непосредственно к защите диссертации! — Воронцов покраснел и резко встал из-за стола. — Приближается назначенное время. У всех у нас много своей работы, — Воронцов со злостью смотрел на Дэйчи, который собирал со стола документы, — хорошо быть омегой! Зад подставил, кому надо, и тебе все на блюдечке принесли — и фолиант, и диссертацию, и защитников целый батальон! Воронцов с гнусной ухмылкой игриво шлепнул Ясмина по попе. Дэйчи в этот момент понял только одно: за полгода жизни на Сабахе он уже совершенно отвык от такого фривольного обращения с собственным филеем. Воронцов и раньше распускал руки, даже пытался зажать Дэйчи пару раз в лифте, но всегда наедине потому, что раз за разом получал отпор. Он раньше никогда не распускал руки прилюдно! — Воронцов! — взвизгнул Ясмин. Но к этому моменту его обидчик уже лежал на столе поверх вороха документов, лицом в стол и завернутой за спину рукой. Над ним нависал Аббас. Молча и неумолимо, как РОК. — Воронцов, сколько раз тебе было говорено, чтобы ты не распускал руки? — Ясмин наклонился, чтобы заглянуть в лицо перепуганного куратора. — Помнишь, я пообещал сломать тебе руку, если ты не угомонишься? — Правильно, — согласился Аббас и с тошнотворным звуком сломал Воронцову обе кости предплечья на правой руке. Воронцов захлебнулся криком. Его неестественно вывернутая рука выглядела ужасающе. В салоне сразу заголосили омеги, кто-то звал охрану, кто-то требовал вызвать врача. Только Ясмин стоял в полном ступоре, приоткрыв рот. Он совершенно не ожидал такой реакции от Аббаса. В дверях встал один из альф-охранников и никого не выпускал из кабинета. Спокойными оставались только альфы-охранники, адвокат в сером костюме и Матышковский. За спиной альфы в дверях появились институтские охранники. И вот тут адвокат отмер и, достав удостоверение, показал его вначале охране, а потом всем желающим в салоне, одновременно призывая всех к тишине. — Я действую от имени Федерации и координирую наши отношения с правительством Сабаха по вопросам соблюдения законности и предотвращения конфликтов между сторонами. Я прошу уважаемого Аббаса ад-Дин сообщить всем, что тут происходит. — Этот неверный посмел оскорбить словом и действием супруга моего господина! По закону Сабаха я должен отделить руку, которой было нанесено оскорбление, до самого туловища. Кроме этого, я отрежу ему язык за хулу, которую он возвел на Ясмина ай Салах ад Дин! Он не раз выказывал свою храбрость и мужество в опасные моменты, он достойный и умный человек, который может служить для всех омег образцом для подражания. — Сделайте что-нибудь! — взвыл Воронцов, когда Аббас оторвал ему рукав рубашки, оголяя плечо. — Поскольку альфы с Сабаха занимаются охраной супруга наследного принца, а в данном случае они защищают честь и достоинство своего подопечного, который еще в течение двух лет будет считаться гражданином Сабаха, они вправе предпринимать любые действия, которые считают правомочными, — адвокат наклонился и улыбнулся в лицо перепуганному Воронцову, — но вы не переживайте, мы непременно подадим ноту протеста и потребуем разъяснений по поводу законности их действий, но это потом! А если быть до конца последовательными и соблюдать букву закона, то вы напали на иноземного гражданина с сексуальными домогательствами и оскорбительными высказываниями. Смею вас уверить, случись вся эта ситуация на Сабахе, вам бы без промедления и лишних разговоров отрубили вначале руку, а потом голову! — Вы не имеете права! — не унимался Воронцов. — Мы, может, и нет, а вот они как раз имеют право! — заверил всех со сладенькой улыбочкой координатор. — Альфы на Сабахе и судьи, и палачи. Они выносят приговор и исполняют его! Так что, все по закону. — Выпустите нас! — закричали несколько омег, с полоумным взглядом бросаясь на закрытую дверь. — Нет! — Аббас обвел всех взглядом, и все сразу затихли. — Наказание должно произойти в присутствии всех, кто был свидетелем преступления! Таков закон! — Аббас, — Ясмин тихо подошел и положил тонкую руку на плечо альфы. — Аббас, пожалуйста, не надо… — Господин, закон един для всех. Вы это знаете, — Аббас достал кинжал. Завидев блеск стали Воронцов стал усиленно вырываться. — Аббас, пожалуйста! — Ясмин лихорадочно придумывал, что сказать грозному альфе, чтобы его остановить. — Если вы отрежете ему руку, то моя защита сегодня будет сорвана, ее отложат на неопределенное время. Тогда получится, что мы проделали такой долгий путь абсолютно напрасно! Его придется передать врачам, а остальные тем временем разбегутся как мыши по углам. Я от этого УЖАСНО расстроюсь, а мне нельзя расстраиваться! Пожалуйста, не отрезайте ему руку! — Ну, хорошо, — альфа было загрустил, а потом резким движением сломал куратору плечевую кость. — Я сохраню ему руку, чтобы вас не расстраивать! Но язык все равно отрежу! Воронцов замычал, его глаза закатились. Бедняга, похоже, был близок к обмороку. — Я вас умоляю, не надо! — Ясмин был готов разрыдаться от жалости к Воронцову. — Ему и так больно! Отпустите его! Пусть ему помогут врачи! Воронцов испуганно замычал, глядя с надеждой на омегу и кивая головой. Но стоило только альфе схватить его за лицо, как бедняга описался и свалился в обморок. Аббас от этого совершенно растерялся и, разжав руки, брезгливо стряхнул их. Воронцов, как сломанная кукла, рухнул на пол. Адвокат, который оказался координатором, уточнил, закончил ли Аббас с Воронцовым, и можно ли пригласить медиков. Аббас, брезгливо поджав губы, кивнул адвокату и альфе, стоявшему у дверей. Медики в полной тишине вошли и, уложив Воронцова на носилки, быстренько унесли к себе. — Итак, насколько я понимаю, председатель диссертационного совета отбыл по состоянию здоровья, — Матышковский улыбнулся, как маньяк. — Никто не будет против, если Я возглавлю малый ученый совет? Друзья мои, давайте не будем затягивать рядовую защиту и дружно пройдем в конференц-зал, чтобы, наконец, послушать эту замечательную работу! Давайте, давайте! Раньше начнем, раньше закончим! Матышковский погнал обалдевших преподавателей в конференц-зал, как пастух гусей. Ясмин с альфами вышли из салона последними. М-да, Ясмину даже в страшном сне не могло привидеться, что его защита будет проходить в такой обстановке. Все настороженно молчали, не зная, что делать. Один только Матышковский, похоже, не растерял своего хорошего настроения. С улыбкой, как будто ничего не произошло, он предложил Ясмину ай Салах ад Дин начать свое выступление. Дейчи прочел доклад совершенно механически. Он был в ужасе от всего того, что случилось в салоне. Какая неумолимая жестокость! Когда на корабле Салах говорил о преступлении и наказании, ему не было так страшно, как сегодня. Он вынырнул из своих мыслей только, когда вместо вопросов услышал аплодисменты Матышковского, к которым присоединились и остальные. В глазах людей светилась надежда, что сейчас весь этот кошмар закончится, и они смогут спокойно все обсудить в курилке. Омеге тоже захотелось спрятаться от всех напастей за сигаретным дымом, но, посмотрев на лица охраны, понял, что даже мечтать об этом не стоит. Матышковский что-то еще говорил, но его слушали уже совершенно расслабленно, ожидая, когда все закончится. Ясмин успел вычленить из всего этого трепа тот факт, что защита состоялась, и Матышковский надеется быть его куратором при предоставлении монографии по данной теме. Ясмин встретился взглядом со Збигневом. Глядя в эти усталые глаза на нарочито радостном лице, он вдруг невпопад вспомнил, что имя профессора переводится, как «сдерживающий гнев». Он благодарно кивнул Збигневу, ведь, если бы не его энтузиазм и поддержка, то все бы сорвалось, а его научная карьера могла закончиться прямо сегодня. Ясмин не помнил, как оказался на улице, он так устал, что совершенно выпустил ситуацию из-под контроля. По связи чувствовалась тревога и нервное ожидание. Скорее всего, Салах почувствовал его переживания и сходит с ума от ожидания. Ясмин попытался успокоиться и показать мужу, что у него все хорошо. Но альфа по-прежнему сильно беспокоился. Теперь уже Ясмин забеспокоился о муже. Что же такое могло произойти, если Салах не может найти себе место от беспокойства? Когда они подъехали к дому, Ясмин, забыв о собственных переживаниях, помчался к Салаху. — Что произошло? — Ясмин вцепился в мужа, как клещ. — С Роном все в порядке? — С Роном все хорошо, — Салах криво улыбнулся и посмотрел в окно. — Я сегодня получил вести с Сабаха. Отец объявил, что распускает гарем! — Фу, ты меня напугал, — Ясмин выдохнул, успокаиваясь. ‒ Ну, и что в этом такого страшного? Подумаешь! — Ты не понимаешь, — Салах грустно покачал головой. — Альфа распускает гарем только тогда, когда знает, что скоро умрет…