Красавчик Ричи

Птицы пели как-то особенно громко. Казалось, все воробьи Солнечного Города слетелись к океану чтобы погреться на утреннем солнышке, и разбудить весь хренов район. Я сонно замычала и потянулась. По одному Господу известной причине, этой ночью я спала растянувшись на диване в гостиной, обильно пуская слюни в декоративную подушку. На другом конце посапывал Скай, свернувшись клубочком. Когда я вернулась домой прошлой ночью, мы вдвоём увалились с пивом и чипсами на этот самый диван, рассказывая друг другу идиотские истории произошедшие совсем недавно, и вспоминая совместные приключения давно минувших дней. Говорили о доме, родителях и старшей школе, которую так мечтали закончить когда-то, обсуждали зловредный прыщ Кэша, которым он не давал покоя никому (но который благополучно прошёл, о чем парень, конечно же, неприменул всем сообщить, и на радостях напился в тот же день). Оказалось, нам со Скайларом сильно не хватало друг друга. Да, мы виделись почти каждый день, общались, смеялись и шутливо пихали друг друга, но это совершенно не то же самое, что засесть вдвоём и просто поговорить. Как оказалось, не одна я переживала болезненную влюблённость. Я знала о его интрижке с Рыжей Эмили, а также о том, что они расстались совсем недавно. Она фотографировала нас на обложку "Дисторшена", помимо этого, мы бесчисленное количество раз пересекались на летних фестивалях и домашних шоу, всегда выкупая у неё фотографии. Она была забавной и очень талантливой, но я действительно не думала, что у Джонсона к ней всё серьёзно. Думала, скорее наоборот. Но вот, Эмс закрутила с басистом "Sick Kids", а Скай действительно переживал. Мы говорили до утра, не перебивая друг друга, и последнее, что я помню — бледный утренний свет, заливавший гостиную со стороны океана, и ночной сумрак со стороны выходившей на город. А потом мы, очевидно, уснули на полуслове около пяти утра. Я не знала сколько мы проспали, но громогласные птицы и городской шум наводили на совершенно неутешительный вывод: мы, скорее всего, проспали. Пронзённая осознанием, я резко подхватилась, и, чуть не упав обратно, ткнула Ская в бок: — Просыпайся! Когда приятель даже не пошевелился, я потрясла его за плечо: — Скай, проснись, мы всё, нахрен, проспали!!! Джонсон подскочил, резко спрыгнул с дивана, и, запутавшись в собственных ногах спросонья, упал. Я расхохоталась, рухнув обратно на подушки, пока Скайлар барахтался на полу, грязно ругаясь. Спустив ноги с дивана, и проверив их на устойчивость, я уже думала встать, когда Скай извлёк телефон из кармана и раздражённо вздохнул: — Линси, чтоб ты была здорова. Девять утра. Я снова прыснула, а Джонсон, тем временем, поднялся на ноги и потянулся: — Раз уж ты всё равно меня подняла, то с тебя завтрак. А я в душ. Я успела только фыркнуть и кивнуть, когда приятель застонал и схватился за голову в жесте крайнего отчаянья: — Нет, чёрт, завтрак на мне! Иди приводи себя в порядок, а то вообще нихрена не успеем! Парень развернул меня и подтолкнул в сторону ванной: — У тебя есть час. Но мне хватило сорока минут — одеваться и делать макияж мы будем только к пяти часам вечера уже на Мидоулендс Арене, а всё, что от меня требовалось сейчас — принять душ и не забыть почистить зубы. Я как раз успела сунуть щётку в рот и сосредоточенно всматривалась в свой глаз в поисках какой-то дряни, которая туда угодила, когда зазвонил телефон. Подскочив от неожиданности и смачно ругнувшись, я посмотрела на экран, и поспешила снять трубку: — Привет, мам! — Привет, детка. Ты уже встала? Не опаздываешь ещё? Я вздохнула: — Опаздываю, конечно, но это ничего. Мы всё равно последние. — На самом деле, дай Бог, чтобы мы вообще успели. Проводить генеральную репетицию в день события было просто "лучшим" решением организаторов, а зная некоторые коллективы, я просто надеялась, что мы успеем хотя бы проверить звук. Но, раз сказано быть там к двенадцати — значит надо быть. Мама вздохнула, но я слышала, что она улыбается: — Волнуешься? — Да не особо. Скорее, боюсь того момента, когда мы приедем на Мидоулендс, и я пять часов буду слоняться без дела. Мама рассмеялась, а я, тем временем, прополоскала рот, потому что паста уже немилосердно жгла. — Как ваш круиз? — Спросила я, выплюнув воду, и внезапно вспомнив, что родители не приедут сегодня посмотреть на нашу победу. Ну, или же провал. В прошлом году, когда мы взяли "Песню года", они сидели рядом со мной в зале, и мама плакала, когда я вернулась к ним со статуэткой. Но я так поняла, что им было бы гораздо комфортнее смотреть прямую трансляцию дома, поэтому в этом году не настаивала на их присутствии на церемонии. Сто раз переспросив, не обижусь ли я, мама с папой решили съездить в круиз по экзотическим островам, и вернуться должны были через несколько дней после церемонии. В общем, хоть я ужасно хотела чтобы они приехали, я была рада, что они хорошо проводят время. Мама снова засмеялась: — Как оказалось, у твоего папы морская болезнь. — О нет! — Я тоже засмеялась. — Не переживай, она прекрасно лечится "Джеймисоном", — фыркнула мама, и мы снова прыснули. Поболтав со мной ещё несколько минут, мама спохватилась под громкий стук Джонсона в дверь: — Собирайся давай, а то опоздаешь! Удачи, детка, мы с папой будем смотреть прямую трансляцию и болеть за вас. — Спасибо, ма, — я вытерла ни с того ни с сего заслезившиеся глаза, и кивнула, как будто она могла меня видеть, — целую, передавай папе привет. — Передам. Я нажала отбой и тяжело вздохнула, когда Скай забарабанил в дверь с утроенной силой: — Андерсон, ты умерла там?! Я фыркнула и уступила ванную приятелю, дружески пихнув его в плечо. Не переставая улыбаться, я вернулась на кухню и, конечно же, обнаружила полный кофейник отличного кофе. С тех пор как мы добились успеха, никто и никогда не называет меня по фамилии, как будто у меня её и нет вовсе. И меня страшно радовал тот факт, что Скай всё ещё помнит, что я — та самая Странная Андерсон, которая носила брекеты, и которой ставили подножки в классе. На Арена Роуд была просто-таки эпических размеров пробка, и мы, конечно же, опоздали на добрых полчаса, но это никого не волновало. Организаторы носились туда-сюда проверяя оборудование, свет и прочие детали, кто-то воевал с декорациями, техники настраивали что-то на сцене, под сценой собралось множество людей, и в этот момент казалось, что огромный стадион Солнечного Города просто не будет готов к самому масштабному мероприятию альтернативной тусовки к семи вечера. Зацепив Ская за рукав, чтобы не потерять в толпе, я двинулась к сцене. Все были страшно недовольны таким ранним сбором, учитывая, что сцена ещё не была готова, и генеральная репетиция откладывалась на неопределённое время. Час спустя я уже успела переговорить со всеми, даже с Картером Оуеном, которого не видела со дня той злосчастной вечеринки у него дома, а свою команду так и не нашла. Более того, я всё-таки потеряла Скайлара, и теперь вообще не представляла себе в какую сторону двигаться. Кэш то и дело писал что-то в твиттер, а Алекс эсемесил их точное местонахождение, но когда я добиралась до указанной рампы или "Линс, тот яркий фиолетовый огонь, ты не можешь не видеть!" — друзья уже перемещались куда-то ещё. Наконец, я просто плюнула на всё и вышла на курилку через запасной выход. Там тоже было людно. Несмотря на более чем активную пропаганду здорового образа жизни, очень многие так называемые "рок-звёзды" не спешили отказываться от вредных привычек и продолжали напиваться, курить и дебоширить. Но это и хорошо, ведь какой рок-н-ролл может быть без выпивки в прокуренном баре? Я крутилась на месте, пытаясь защитить крохотный огонёк зажигалки от ветра, когда ко мне подошёл Мэтт: — Хей, коротышка! Я приподняла бровь: — Хей. — Ричи с тобой? — Чего?! — Не успев затянуться, я подавилась дымом, и закашлялась. — Да ладно тебе, Линс, — парень закатил глаза. — Так ты с ним приехала или нет? Я снова подняла бровь и смерила вокалиста "The Hopeless Empire" внимательным взглядом: — Я приехала со Скайларом, Мэтт, и я понятия не имею, о чём ты говоришь. — Я говорю о том, что он должен был быть здесь в двенадцать со всеми своими причиндалами, чтобы техники успели всё проверить и подключить, а его здесь нет! — Мэтт раздражённо вздохнул, и посмотрел на меня так, словно я прячу Красавчика за пазухой, и не хочу в этом признаваться просто потому что я такая противная сука. — Ну так это его проблемы и, очевидно, твои, — я фыркнула и отошла, давая понять, что разговор окончен, но Мэтт не захотел понимать: — Линси, я прекрасно знаю, что ты уехала вчера с ним. Что между вами произошло? Я вздохнула, и постаралась говорить настолько убедительно, насколько в принципе могла, чтобы Мэтт наконец отвязался от меня: — Мэтти, послушай, я правда не знаю. В три утра я приехала домой с вечеринки, и о Красавчике ничего не слышала. Скорее всего он проспал, или застрял в пробке на Арена Роуд. Он скоро притащится, — раздражённо бросив едва начатую сигарету прямо на асфальт, я затоптала её носком сапога. — Мне пора. — Увидимся, — бросил мне в спину разочарованный Мэтт. К трём часам дня я уже сходила с ума от скуки. Генеральная репетиция давно началась, даже Красавчик соизволил явиться, но веселее от этого не становилось. На сцену то и дело кто-то выходил и читал топорнейшие шутки с суфлера, мы вяло аплодировали, после этого на сцену выходила очередная группа, играла свой номер без спецэффектов, и всё повторялось. Мы с нашим басистом Джонни сидели на самых верхних и дальних местах, и пытались придумывать шутки обо всех, но у нас не особо получалось. А когда в без четверти четыре ведущие этого вечера Тимми и Гейб из "Justified" наконец объявили наш выход, я мирно дремала за сценой, и, кажется, так до конца и не проснулась, поэтому то и дело хрипела в микрофон и бесконечно извинялась. Пока несчастные ведущие говорили свои прощальные речи, я уже сидела в удобном кресле в гримерке, и двое визажистов занимались моим внешним видом. На этот вечер мы с Кайлом договорились прийти в образах, чтобы лишний раз прорекламировать "Танцы с дьяволом", которые за последние несколько месяцев успели набрать почти десять миллионов просмотров, поэтому для красной дорожки я выбрала роскошный костюм-двойку от Ральфа Лорена с белоснежной рубашкой, которые повторяли первый образ Королевы в видеоклипе. От красной помады я решила отказаться, заменив её светло-розовым блеском, чтобы всё внимание было сосредоточено на графичном чёрном макияже глаз. Мне, наверное, никогда не понять, как визажистам удаётся растушёвывать чёрные тени так, чтобы они не выглядели грязно и неаккуратно, но с другой стороны, я редко пытаюсь проделать подобный трюк самостоятельно. К пяти часам я уже была почти готова — макияж сделан, волосы уложены крупными локонами, а передние пряди собраны "мальвиной", чтобы не закрывать лицо. Оставалось надеть только туфли и корону — и можно было выходить на красную дорожку. Чарли беспокойно метался по гримерке, то и дело прикладывая руку к наушнику, и раздавая ценные указания всем подряд. Снаружи, сразу за стадионом, в длинной веренице чёрных лимузинов, ждал наш, чтобы по первой команде заехать на территорию через уже перекрытую Арена Роуд, и доставить "Clockwork Hearts" на церемонию. Поправив жакет, и рассмотрев себя со всех сторон, я наконец извлекла на свет божий кастомные туфли от Занотти, в которых должна буду ходить до самого конца вечера, то есть до нашего выступления, и только тяжело вздохнула. Туфли на ремешке с тысячей крошечных кристаллов ярко сверкали в свете люминесцентных ламп. Я просто надеялась, что не сверну себе шею на глазах у всего стадиона. Все церемонии награждения за что бы то ни было одинаковые: сначала ты стоишь в очереди, чтобы подъехать к красному ковру на лимузине, потом позируешь фотографам и поклонникам, раздаёшь улыбки, автографы и так далее. В контексте Солнечного Города, ты не переставая надеешься, что красиво разукрашенное лицо пока ещё не стекает тебе в декольте. Потом ты стоишь в очереди таких же разодетых пингвинов, как ты, чтобы зайти в зал, потом судорожно ищешь свои места и не можешь найти в невообразимой толкучке. А потом нервничаешь и делаешь вид, что радуешься за победителя, когда проигрываешь сам. А потом напиваешься, потому что почему бы и нет. Как только свет погас, я стала нервно ёрзать на своём месте, потому что, чёрт возьми, после выступления "Justified", состоявшего из компиляции поп-панк хитов минувшего десятилетия, идёт награждение вокалиста года, а сразу после этого — гитаристы, а с ними и Скай! Скай — хренов виртуоз, и все мы знаем это и без элитной награды, но, Господи, я так хотела чтобы он выиграл! Произнеся речь, избранная честным голосованием вокалистка года Амор Родригес взмахнула своей статуэткой, и удалилась со сцены. Меня, конечно, немного обижало, что меня не включили в список номинантов, но мне действительно нравилась Амор, более того, я и сама отдала свой голос за неё. Наконец, на сцену поднялась Саммер Дэниелс — гитаристка "Sunny State Bad Boys" чтобы объявить номинантов. Мы со Скаем схватились за руки, напряжённо глядя на экран. После заставки показывавшей всех семерых номинантов, Саммер снова подошла к микрофону с красным конвертом: — Итак, награду за самую виртуозную игру на гитаре получает... — девушка сделала выразительную паузу, и в зале повисла оглушающая тишина. Скай ещё крепче сжал мою руку. Сэм раскрыла конверт и обвела взглядом зал: — Скайлар Джонсон, "Clockwork Hearts"!!! Мы все, как один, вскочили со своих сидений и бросились обнимать нашего друга. Затем Скайлар вышел на сцену и толкнул трогательную речь, после чего удалился за кулисы в вип-лаунж давать интервью корреспондентам "Жести". Можно было расслабиться на какое-то время. Полтора часа спустя всё ещё ничего не происходило. Посмотрев несколько награждений и несколько потрясающих выступлений, я заскучала. Келвин Окленд как раз объявлял лауреатов премии "Лучшее музыкальное видео от новичков", когда Чарли наклонился ко мне: — Линси, четвёртый ряд слева. Иди. — Чего? — Я подняла бровь, выразительно уставившись на него. Чарли закатил глаза: — Сейчас будет "Лучшее музыкальное видео". Ты должна быть с "Rusty Four". Я тяжко вздохнула, но на самом деле была рада возможности хоть немного размять ноги и затёкший зад. Я нашла Кайла и его команду как раз, когда на сцену поднялись Джерси Реддинг и Амор Родригес. У меня так сильно вспотели ладони, что мне пришлось поспешно вытереть их о брюки, прежде чем сжать руку Кайла. Парень тоже сидел, как на иголках, пока объявляли номинантов. И я клянусь, что когда Джерси раскрыл конверт и обвёл зал хитрым взглядом, держа паузу, я была уверена, что вот-вот умру от аневризмы. — Итак, награду за "Лучшее музыкальное видео 2017 года" получают... - я затаила дыхание, крепче сжав руку МакАлистера. — Группа "Rusty Four" совместно с Линси Киллс за "Танцы с дьяволом"!!! Шум зала показался мне оглушающим, а когда грянул припев нашей песни, я едва не упала в обморок. Мы впятером поднялись на сцену и по очереди обняли Амор и весельчака Джерси из "Sunny State Bad Boys". Поправив корону, я встала рядом с Кайлом, говорившим свой аксептанс спич*. Он благодарил фанатов за то что голосовали и прочее, и прочее, то же самое, что говорим мы все. Когда все сказали по несколько слов благодарности (ведь мы были сильно ограничены во времени), Кайл во всеуслышание предложил мне локоть: — Ваше Величество? — Благодрю вас. — Я чопорно кивнула, беря приятеля под локоть, и под оглушительный шум практически до отказа заполненного стадиона, мы удалились за кулисы — давать интервью. На своё место я вернулась как раз вовремя — вот-вот должны были объявить номинантов на "Песню года". И, хоть я и была уверена, что никто не даст нам выиграть в одной и той же номинации второй год подряд, надежда у меня всё же была. Ведь если не мы, то либо "Justified", либо "The Hopeless Empire" повезут награду домой. К моменту объявления восьми номинантов и песен, мне уже даже нравилось сидеть, ёрзая в кресле от волнения. В конце концов "Clockwork Hearts" и так не поедут домой с пустыми руками — Скайлар стал гитаристом года, а я засветилась в клипе года. Это уже был чёртов успех! Но чёрт меня подери, если я не хотела весь хренов мир. Наконец, парень, которого я не знала, произносивший обязательную речь и называвший спонсоров, раскрыл красный конверт. — Линси, расслабься, это не мы, — шепнул мне Алекс, видя, что я чуть ли не выпрыгиваю из кресла. — Не мы, — согласилась я, не сводя глаз с конверта на огромном экране, и наклонилась ещё ниже, готовая вскочить. — Песней года становится... "Приятель, тебе не жить" группы "Sunny State Bad Boys"!!! И не смотря на то, что я знала, что "Радио "Бессонница" не возьмёт награду, я всё равно расстроилась. После двух выступлений и "Человека года" — награждения влиятельного музыкального деятеля за благотворительность (вроде широкой огласки и реальной помощи людям страдающим различными заболеваниями и так далее), пришло время награждать самого горячего парня тусовки. Это была шуточная номинация, не имевшая никакого отношения к музыке. Вместо красивой хромированной статуэтки, наградой служила пластиковая корона, но, тем не менее, было невероятно престижно получить её, и все с огромным нетерпением ждали номинацию. Ричи, как всегда, был в списке претендентов, но впервые за последние годы сдал позиции. Самым горячим парнем тусовки стал Холден Харт — вокалист "The Runaways". А после того как Холден в сверкающей пластиковой короне покинул сцену и зал немного успокоился, пришёл черёд самой престижной награды после "Исполнителя года" — награждали лучший альбом. Мы были заявлены в номинации, поэтому снова беспокойно заёрзали на своих местах. *** Об Алексе все забыли с того самого момента, как разгорелся скандал на нашей премьере с Rusty Four. Как будто её и вовсе не существовало, поклонники и пресса обсасывали идиотские выдумки о моей большой и неистребимой любви с Красавчиком, ни разу не вспомнив, что он, вообще-то, не свободен. И думая об этом сейчас, стоя под горячим душем, пытаясь отмыть с себя любое воспоминание об этом самом Красавчике, я этого не понимала. Не понимала ни прессу, ни Ричи, ни саму себя. Я была слишком занята своими чувствами, несбывшимися мечтами и надеждами, чтобы воспринимать её боль и разочарование всерьёз. Она всегда казалась мне просто нелепой, назойливой и ужасно раздражающей куклой. Помехой. Я то и дело заявляла свои права на Ричи, как будто они у меня были. И я ни разу не восприняла Алексу как живого, думающего и чувствующего человека. Я поступала отвратительно по отношению к ней, и совершенно не горжусь этим. Но Красавчик поступал ещё хуже. Ведь они были близки. Он наверняка знал её слабости и страхи, он наверняка... просто знал её. Спал с ней. Держал за руку. И каждый раз предавал, стоило ей только отвернуться. А она прощала его. Неудивительно, что в конечном итоге девчонка сорвалась. *** — Награду за лучший альбом 2017-го года получают... "Clockwork Hearts" за "Слава/Бесславие"!!!! Зал взревел. Механически встав с кресла, всё ещё не веря, я машинально обняла Чарли. Это был триумф. Я в самом деле не верила в победу, пока на деревянных ногах шла к сцене, изо всех сил надеясь, что не споткнусь в этих чёртовых туфлях. Рядом со мной плечом к плечу шли мои лучшие друзья. Люди, ставшие моей второй семьёй. От души обняв своего старого приятеля Тони Вайса, и приняв у него статуэтку, я остановилась перед микрофоном, совершенно не зная, что сказать. Я настолько не рассчитывала выиграть в этой номинации, что не заготовила речь. Но, по иронии судьбы, первое слово в любом случае предоставлялось мне, так что я не могла стоять столбом, глядя на заполненный стадион и хлюпая носом от переполнявших меня чувств. Пришлось собраться: — Привет, ребята! Надеюсь все вы хорошо проводите время. Меня зовут Линси, и я пою в "Clockwork Hearts". — Переборов желание закрыть лицо обеими ладонями и умереть на месте, я только улыбнулась, и продолжила уже более уверенно: — Я хочу поблагодарить каждого, кто отдал свой голос за нас в этом году. Именно наша фанбаза дала нам шанс построить карьеру и жить тем, что мы любим больше всего на свете — музыкой. Вы сделали возможными наши самые безумные и невыполнимые мечты. Вы дали нам шанс стоять сейчас на этой сцене. Спасибо вам! Спасибо Дилану Розенбергу и Чарли Спеллингу за то, что поверили в меня и дали шанс. Мне — неизвестной девчонке из крошечного городка, с ужасными, прости Господи, записями. Спасибо всем и каждому, кто принимал участие в создании "Слава/Бесславие". Спасибо! Я отошла от микрофона, уступая слово остальным, и глубоко вздохнула. Мой взгляд зацепился за первые ряды, где сидели "The Hopeless Empire". Ричи сидел на своём месте рядом с Мэттом, но не слушал парня, говорившего что-то прямо ему на ухо. Он смотрел на нас, и я могла бы поклясться, что он улыбался. Когда все сказали по несколько слов благодарности, мы дружно отправились в вип-лаунж комментировать свою победу "Жести" и всем присутствующим изданиям, после чего пошли фотографироваться к огромному полотну "Жесть — 2017" со статуэтками в руках. Скай то и дело отпускал едкие комментарии в ухо Алекса, переклонившись через меня, и мы то и дело фыркали. Закончив с фотографиями, парни сразу сбежали в гримерку, готовиться к предстоящему выступлению, а я застряла Ником и Шелли — полевыми репортерами бекстейджа. На меня было направлено сразу две камеры, а яркий свет уже начинал раздражать, но ничего с этим поделать я, увы, не могла — нужно было дать так много интервью, как только смогу, чтобы уже утром красоваться во всех возможных изданиях. В конце концов это моя работа. Шелли влюблёнными глазами посмотрела на мои туфли: — Линси, туфли — просто произведение искусства, где ты их взяла? Я фыркнула: — Это Занотти, детка. Королева я, или кто? — Мы наигранно рассмеялись, а Ник продолжил: — Мне больше нравится костюм. — Костюм я стащила у Кайла, — тут же ответила я. — То есть, эти слухи о вашем романе — правда? — Нет, ни в коем случае, Ник. Мы с Кайлом — большие приятели, только и всего. — А как же все эти намёки в "Танцах..."? — Мы давно хотели спеть вместе, — я пожала плечами, уже собираясь намекнуть, что мне пора, когда Шелли задала очередной вопрос: — А как насчёт слухов о твоём романе с Красавчиком Ричи? Я рассмеялась: — Знаете, я бы дала вам развёрнутый комментарий на эту тему, но мне пора в гримерку — нам через полчаса закрывать всю эту богадельню. Подмигнув репортерам, я направилась в сторону гримерок, когда Шелли вдруг догнала меня: — Линси, постой! Обернувшись, я дежурно улыбнулась девушке. Шелли немного замялась: — Я насчёт вашего шоу... — Что-то не так? — Я забеспокоилась, ведь до выступления оставалось всего минут сорок — что угодно могло пойти не так. — Нет, нет, всё окей, я просто... хороших билетов совсем не осталось, а моя младшая сестра очень хочет сходить, и... — А, ты про "Риверспринг"! Как твоя фамилия? — Николсон, — выпалила Шелли и густо покраснела. Я достала телефон из сумочки и быстро написала Чарли. — Наш менеджер обо всём позаботится. Сестричке привет! — В конце концов, надо поддерживать наилучшие отношения с журналистами, мало ли что? Я ещё раз дежурно улыбнулась ей, и уже хотела продолжить свой путь до гримерок, но снова не успела, и только изо всех сил закатила глаза, когда услышала за спиной голос Алексы: — Благородная Линси, которая получает всё! — Прошу прощения? — мой тон, скорее, говорил: "Иди к чёрту!", но Алексу это не остановило: — Скажешь, нет? Награды, закрытие церемонии, концерт на грёбаном стадионе... Я смотрела на неё и не верила, что она — такая же чёртова артистка, как и я — говорит всё это. — Я добивалась всего этого каторжным трудом, — процедила я, наконец, — думаю, ты, как исполнитель, прекрасно знаешь, что такое каторжный труд, Алекса. — Ну разумеется, — фыркнула она, — ты получила всё, чего заслуживала. И чего не заслуживала — тоже. Шелли, всё так же стоявшая рядом и ловившая каждое наше слово, с очень маленькой вероятностью могла и не понять, о чём Алекса говорит. Но я прекрасно поняла, и не собиралась обсуждать Красавчика на глазах у пяти сотен журналистов. Посмотрев по сторонам, я только тяжко вздохнула — на нас, стоящих посреди красного ковра, уже стали обращать внимание. Фотографы и операторы подбирались ближе, и я прекрасно понимала, что этот фарс давно стоит заканчивать. По правде, его не стоило и начинать. Но не сказать ни слова напоследок я просто не могла: — Алекса, милая, иди поиграй с кем-нибудь. Мамочке нужно закрывать церемонию. Мне правда не стоило этого говорить. Но когда ты так сильно винишь кого-то в своих личных неудачах, просто невозможно удержаться, и не ткнуть человека носом в свой очевидный успех. Я просто не могла промолчать и оставить последнее слово за ней. Хоть и должна была. И это всё, о чём я успела подумать, прежде чем она вцепилась мне в волосы. Боль была просто ослепляющей. Я была уверена, что когда она наконец решит отпустить, мой скальп останется в её руке. Чёрт возьми, всё произошло в долю секунды, слишком быстро, чтобы я могла сориентироваться и не дать ей испортить мою прическу. И свою реакцию я тоже не смогла сдержать. С ранних лет я знала, что цепляясь за руку нападающего, ты только раззадоришь его. Ведь человек поймет, что тебе больно, и расценит этот жест, как мольбу о пощаде. А значит, попытается сделать ещё больнее. Я не стала хватать Алексу за руку, нет. Я приняла самое худшее решение из всех возможных: схватившись за её волосы в ответ, я ударила девушку под дых свободной рукой. Потеряв способность вдыхать, Алекса ослабила хватку и согнулась пополам, норовя сползти на красный плюшевый ковер, и сжаться в клубочек. Отовсюду мелькали вспышки, радостный галдеж репортеров, поймавших сенсацию, заглушал звуки из зала, а Алекса, словно в замедленной съёмке, оседала на пол, ловя ртом воздух. Я не могла позволить ей упасть. Как бы сильно ни ненавидела её. Сжав её предплечья, я подошла вплотную, позволив опереться на себя. Алекса вяло брыкалась, но я держала крепко. Уткнувшись лбом в её лоб, я прошипела: — Уймись, идиотка, и так завтра будем во всех новостях. И она меня услышала. Обмякнув в моих руках, она пыталась просто дышать, а когда дыхание восстановилось, чуть отстранилась. Я тоже отошла на полшага, не выпуская, впрочем, её рук: — Всё, успокоилась? — Я так сильно ненавижу тебя, — Алекса горько поморщилась, и я расценила это как полную капитуляцию, отпустив её. — Ненавидь потише, сделай одолжение, — вяло отозвалась я. И в следующую секунду щёку словно ошпарило кипятком — Алекса влепила мне пощёчину. Хлесткую и обидную. Такую же, как я сама совсем недавно отвесила Красавчику. И я наконец поняла, почему там, на нашей премьере, Ричи не стал растирать горящую огнём щёку. Он просто не хотел показать, насколько сильно моя пощёчина его задела. — Мне жаль тебя, Алекса, — выплюнула я, и хотела уже уйти наконец, но снова не ушла. Вскинув голову, я посмотрела ей прямо в глаза. Возможно, впервые в жизни. И не смогла сдвинуться с места. Летом перед моим выпускным классом, мы с Кэшем придумали новое развлечение — покупали упаковку петард в местном супермаркете, и отправлялись на поиски наиболее привлекательной кучи дерьма (по правде говоря, мы удовлетворялись первой попавшейся, но не прекращали поиски идеала). Кэш, благослови его Господь, отважно стоял в сторонке, пока я с азартом нашпиговывала дерьмо петардами, а затем поджигала. И почти ежедневно мы упражнялись в тщетности — покупали десять петард по двадцать центов за штуку, и пытались взорвать собачье дерьмо, чтобы оно красиво разлетелось во все стороны. Но дерьмо, по одному ему известной прихоти, разлетаться не спешило. Или разлеталось не так эффектно, как нам виделось. Было тёплое солнечное утро, и мы с Кэшем по обычаю шли в супермаркет за порцией петард. Остановившись в тени под козырьком возле заднего выхода, мы принялись обсуждать план действий, но моё внимание внезапно привлек мохнатый комок, лежащий под бордюром. Совершенно перестав слушать распинавшегося Кэша, я подошла ближе. Под бровкой, прислонившись серой спинкой к теплому бетону, лежала небольшая крыса. Она часто и тяжело дышала, глядя прямо на меня своими чёрными глазками-бусинками. Ей было явно жарко, но она не спешила искать укрытия в подвале или подсобном помещении магазина, а когда я подошла ближе, не сделала ни единой попытки вскочить и убежать. Вместо этого, она чуть поскребла лапкой по асфальту, всё так же неотрывно глядя на меня. — Каролина, ты слушаешь? — Возмутился Кэш. Встряхнув головой, я хлопнула приятеля по плечу и увлекла за собой в магазин, подальше от неё. Всё не клеилось в тот день. Я не уделяла должного внимания собачьему дерьму, чем возмущала подельника до глубины души. Вместо этого, я то и дело возвращалась мыслями к маленькой крысе, лежавшей на парковке. Я могла сколько угодно убеждать себя, что она просто грелась на солнышке и была слишком ленивой чтобы убегать. Я могла говорить себе всё, что угодно, но, чёрт возьми, я видела её глаза. Распрощавшись с Кэшем гораздо раньше обычного, я, неизвестно зачем, вернулась к супермаркету, и бегом преодолев парковку, остановилась возле заднего выхода. Крыса всё ещё была там. Она так и лежала под бровкой, свернувшись маленьким серым комочком, а её чёрные глаза-бусинки неподвижно застыли, глядя в никуда. Она, конечно же, умерла, ведь в подсобке, где она жила, был разбросан крысиный яд. Ведь крысам не место в супермаркетах. И всё это я знала с самого начала. Я ничем не могла помочь, поэтому и утащила Кэша подальше. Я просто не могла смотреть на неё. Как и любой другой человек, я всю жизнь пыталась не видеть тех вещей, которые никак не могла изменить. Кстати, наши с Кэшем труды всё-таки увенчались успехом — в супермаркет завезли "особо опасные" большие петарды по пятьдесят центов за штуку. Мы долго решались, ведь теперь на два доллара мы могли приобрести всего четыре петарды. Но, хоть это и не казалось нам надежным, мы всё же рискнули, и были вознаграждены. Возвращаясь домой с ног до головы обляпанные дерьмом, мы были счастливы как никогда. Тем не менее, на повторение подвига мы с приятелем так и не решились. Я моргнула, сбрасывая наваждение, и вернулась в реальное чёртово время, в котором я всё ещё стояла на красном плюшевом ковре в съехавшей набок короне, окруженная прессой. Мы с Алексой всё так же безмолвно стояли друг против друга, и я поняла, почему мне вдруг вспомнилась трудно умиравшая на замусоренной парковке крыса, о которой я плакала всю ночь в своей комнате. Она смотрела на меня с ужасом, непониманием и мольбой. Точно так же, как на меня сейчас смотрела Алекса. Встряхнув головой, я резко отвернулась. — С дороги! — Гаркнула репортерам, совершенно неделикатно расталкивая их на своем пути. Я не оборачивалась на Алексу. Я ничем не могла ей помочь.