Красавчик Ричи

Я постоянно падаю и разбиваюсь. Как мне кажется. А потом всегда оказывается, что я могу встать и идти дальше, наплевав на боль. Не зная даже, где болит. Сейчас не могу — так и валяюсь на полу, как никому не нужная тряпичная кукла. Вокруг осколки. Кажется, это ещё недавно было бутылкой. А красные резные стаканы, скорее всего, и подо мной тоже, — я чувствую, как они впиваются в ноги и режут спину, и даже вижу, как яркий красный цвет окрашивается отвратительным тёмно-коричневым. В комнате пахнет крепким алкоголем, я уверена, этот запах навсегда въелся в чёртов ковёр. А ещё неуловимо пахнет чем-то горьким и в то же время сладким. Как наш кратковременный роман. Как несбывшиеся мечты. Я непроизвольно сжимаю кулаки и на мгновение слепну от боли, слыша как трещит кожа на изрезанной ладони, и из только что покрывшейся коркой раны снова сочится кровь. Твой еле слышный запах становится удушливым. Шторы задернуты, но свет всё равно режет глаза. Сейчас вряд ли больше трёх часов дня. Но списать всё на послеобеденную лень в этот раз не получится. Ведь я лежу здесь с прошлой ночи. Не шевелясь, глядя в потолок. Я ничего не чувствую, кроме боли в руке, я ни о чём не могу думать. Никого не хочу видеть. Я, наверное, уже никогда не смогу встать. * * * — Напиваешься в одиночку? Я поставила стакан на стойку и обернулась. Принесли же черти. Он подошел так близко, что я могла бы сосчитать розы, выбитые у него на руках, если бы захотела. Только я не хотела. Красавчик нахально улыбнулся мне, подходя вплотную, и почти коснулся моего носа своим. Я только ухмыльнулась. Он, хмыкнув, опёрся на стойку. Красавчик прекрасно знал, что я терпеть его не могу, и в его глазах без труда читалась ответная неприязнь. — Подводка закончилась, Ричи?  Вместо ответа он хлопнул ладонью по барной стойке: — Кровавую Мери. Я покосилась на него, помешивая густую красную жидкость в своём стакане. Отсалютовав мне, Ричи сделал большой глоток. Знал, гад, насколько хорош — я не могла отвернуться, глядя, как он прикрывает густо подведённые глаза, и как двигается его кадык, пока он пьёт. Я с трудом перевела взгляд на его руки с длинными пальцами и "клёвой" надписью на костяшках, которую мне было лень читать. Затем задержала взгляд в распахнутом вороте его рубашки. А потом он открыл глаза и облизал тонкие губы, глядя на меня. В комнате вдруг стало так жарко, будто термостат сошёл с ума и раскалил помещение захолустного бара градусов до сорока. Как будто меня застукали за просмотром порнографии. Я понимала, что краснею, но ничего не могла с этим поделать — в душе я всё ещё была хорошей девочкой. Недаром Ричи три года подряд забирал награду журнала "Жесть" в разделе "самый горячий парень тусовки". Да и Красавчиком его прозвали не за просто так. Уж насколько я не терпела самовлюблённых козлов, настолько этот конкретный козёл был хорош: среднего роста, худощавый, но не тощий, с ног до головы в чёрном. Рукава рубашки, закатанные по локоть, открывали сильные руки, покрытые цветными татуировками, а чёрные, чуть вьющиеся волосы всего на пару сантиметров не доставали до плеч, и были старательно уложены в творческом беспорядке. Но весь его образ эдакого "плохого парня" был бы чистой воды пшиком, если бы не красивое лицо с тонкими чертами, и яркими синими глазами. Я никогда раньше не видела таких глаз, и если бы мне вдруг захотелось представить себя дурой, читающей любовные романы, я бы назвала его глаза васильковыми. Честно говоря, он походил скорее на злодеев из тех же книг — с таким хочется громко смеяться, танцевать всю ночь напролёт и писать самые лучшие песни. Такой парень может избить твоего обидчика до полусмерти, а на следующий день исчезнуть из твоей жизни, оставив тебя с разбитым сердцем и ворохом болезненных воспоминаний. Но я сильно забегаю вперед. Он наклонился ко мне, и его густые чёрные волосы щекотали мою щёку, пока он шептал: — Давай сыграем в игру, Крошка Линси. От него исходил тот же жар, что я чувствовала внутри. Я смотрела на быстро бьющуюся жилку на его шее, и совершенно не к месту представляла каково это — впиться в неё зубами, пока мы...Чёрт побери! Он прямо излучал это чёртово сексуальное напряжение! Возможно, во мне говорила водка, но ещё никогда Красавчик Ричи не был настолько красивым. Я прикрыла глаза и вдохнула его запах — ярко выраженную горечь со сладкой ноткой и немного алкоголя. От Ричи очень соблазнительно пахло опасностью. Он поддел мой подбородок длинными грубыми пальцами и посмотрел в мои глаза. Я уверена, он видел все те прекрасные (ужасные?) вещи, что я хотела с ним сделать, потому что сладко улыбнувшись, выдохнул: — Убить или трахнуть? Я криво усмехнулась. Какой же он козёл. — А ты сам как думаешь? * * * Я так и не поняла, шутил ты тогда или нет. Наши отношения всегда строились на бесконечных подколах, обидной иронии и искренней обоюдной неприязни. Поначалу ты, очевидно, был не самого высокого мнения о моих умственных способностях. И это, возможно, было бы обидно, если бы только мне хватило мозгов чтобы не связываться с тобой. Я поднимаю большой осколок и долго рассматриваю, пока не вижу в стекле собственное блёклое отражение — всё те же пепельные волосы, всё те же серые глаза. Я привыкла нравиться себе, в конце концов — это моя работа, но сейчас в отражении я увидела старуху и с отвращением отбросила кусок стекла подальше. Как бы то ни было, тебе так и не перепало в тот вечер — я сбежала, возможно, за секунду до того как начать в исступлении срывать с себя одежду. Но ты об этом не знал. Я злорадно усмехаюсь, сворачиваясь в клубочек на ковре и баюкая покалеченную руку. У меня просто нет сил облить её спиртом и перевязать. Меня не волнуют ни заражение крови, ни столбняк, ни уродливый шрам, который останется на всю жизнь.  Нет, я не из тех, кто режет себе руки, или нарочно калечится. Просто сорвалась — достала стакан и бутылку виски, оценила, достаточно ли он хорош и внезапно, ни с того ни с сего разбила бутылку о стену, и воткнула осколок в ладонь. А потом перевернула всю комнату вверх дном, рыча от боли и пачкая всё до чего дотрагивалась кровью. Я бы до сих пор тебя на дух не переносила, если бы нас не бросили вдвоём в том клоповнике. Уверена, ты бы со мной согласился. * * * Я в третий раз перечитывала этикетку на упаковке замороженной пиццы и снова безуспешно. Всё оттого, что он стоял напротив и пытался заниматься тем же. С тем же успехом, очевидно. Признав наконец своё поражение, я бросила пиццу обратно в морозильник и направилась к единственной кассе. Ричи бесил меня даже когда молчал, и единственное, чего мне хотелось — поскорее расплатиться и убраться отсюда. Я бросила случайный взгляд на бензоколонки, где, по идее, нас должны были ждать, но ни своего автобуса, ни автобуса его группы не увидела. Резко поставив корзину и велев неприятному на вид кассиру подождать, я выбежала на улицу. Ни души. Они просто бросили нас. Я беспомощно злилась и медленно впадала в панику, когда Красавчик вальяжно вышел вслед за мной: — Что, Сладкая, боишься провести больше пяти минут со мной в одном помещении? — Он скривил красивые губы в кривой усмешке. А я как раз дошла до точки кипения. Я так злилась, что не могла ни думать связно, ни говорить: — Автобусы. Дебил, — и лучезарно улыбнулась ему, когда он осмотрелся и уставился на меня огромными глазами. Наши телефоны зазвонили почти одновременно и это стало самым первым гвоздём в этот гроб. Обе наши команды весь сезон выступали на открытых площадках "Беспечного Лета", так что неудивительно, что ребята сдружились. Мы же с Ричи не могли мирно существовать рядом и без конца грызлись. Нашим друзьям казалось, что для примирения нам нужно всего лишь раз цивилизованно поговорить, и именно поэтому мы оказались вдвоём у круглосуточного магазина, без каких-либо шансов выбраться. Ричи взъерошил волосы на затылке и задумчиво сказал, глядя на вывеску мотеля находившегося в трёхстах метрах от заправки: — Мы наверняка могли бы взять там машину напрокат. В ответ я многозначительно пожала плечами: — Я сегодня выпила намного больше приемлемой нормы. Не смогу вести. Внезапно, словно вспомнив о чём-то важном, он нервным движением достал бумажник из заднего кармана и долго изучал его содержимое, прежде чем яростно хватить им о землю: — Эти идиоты забрали мои права. Я судорожно выхватила свой. Права были на месте. — Все спланировали, черти. Знали, что не брошу тебя здесь. Ричи пренебрежительно фыркнул: — Да я просто счастливчик! Я снова пожала плечами и засунув руки в карманы, двинулась в сторону ночлежки. Я не хотела даже думать о разговоре с ним. Он, очевидно, был того же мнения, потому что неспешно вернулся в магазин. Я мечтала всего о двух вещах: покурить и не видеть эту задницу в нелепых брюках до завтрашнего утра — ведь не могла же я и вправду бросить его здесь, тем самым сорвав вечернее шоу? Осуществив первое желание и вдавливая докуренную сигарету в пепельницу у входа, я поняла, что второму не суждено сбыться — Ричи бросил окурок рядом с моим и, не говоря ни слова, зашел внутрь. Я закатила глаза, снова прикуривая — мне совсем не сложно было подождать ещё минут десять, но всего пару минут спустя дверь распахнулась от мощного пинка, и Ричи вылетел наружу. Совсем не обязательно было быть гением, чтобы понять, что Красавчик в ярости. Нервно закуривая, он рыкнул: — У них свободен всего один номер. У меня внутри всё замерло. Я медленно перевела взгляд на него, слыша, как кровь стучит у меня в ушах — это было прекрасное, мать его, завершение просто чертовски отличного вечера. — Какое невероятное везение. Он снисходительно посмотрел на меня, и я перевела взгляд на вывеску — с неё вдруг пропала надпись "свободные комнаты". Чёрт, я так мечтала о кровати. Я всерьёз размышляла о том, чтобы снять машину и заночевать в ней, но мне просто не давала покоя надоедливая мысль о том, что тогда Мистер Нелепая Задница сможет поспать в нормальной кровати и принять длительную ванну, возможно, даже в горячей воде, а я — нет. Я нахально оскалилась: — Кровать моя. Ричи уже, очевидно, хотел возразить, но, видимо, вспомнил, что мне придётся весь следующий день просидеть за рулём, чтобы доставить нас на концертную площадку вовремя. И промолчал. Этот раунд остался за мной и мы, докурив, уныло поплелись в наши "апартаменты". Из ванной я вышла не в пример счастливее. Ну правда, если полная горячей воды ванна не смогла бы осчастливить девушку три месяца подряд промывавшую волосы под слабым напором не самой горячей воды, которой не хватало дольше, чем на десять минут, то я даже не знаю, что смогло бы. Я пробыла там около полутора часов и, как оказалось, этого времени с лихвой хватило чтобы мой вынужденный спутник упился вдребезги. Ричи сидел на полу у противоположной стены, держа в руках наполовину пустую бутылку Джека. Чёрные пряди волос полностью скрывали лицо, и я понятия не имела спит он или нет. Он сидел не шевелясь, сжимая бутылку одной рукой, в другой держа телефон, будто надеялся, что кто-то позвонит и избавит его от этого кошмара. Даже в этом плачевном состоянии Ричи всё равно был красивым, и это просто выводило из себя — ведь я, к примеру, никогда не выгляжу как модель, когда напьюсь. Я наугад бросила: — Всё надеешься, что они вернутся за нами, Красавчик? Он поднял голову и посмотрел на меня ясными, голубыми, как утреннее небо, ничего не выражающими глазами, будто упился настолько, что не понял, кто я такая и о чём говорю. Секунду спустя он неприятно усмехнулся: — А ты, я смотрю, наслаждаешься, Сладкая? В самом страшном кошмаре я не мог бы себе представить, что окажусь в какой-то Богом забытой дыре, прикованным к тебе! Я только рассмеялась: — Да это и для меня так себе пикничок, знаешь ли. Честно говоря, я бы лучше спала со сколопендрами в комнате, чем с тобой. — Я притворно вздохнула, — как будто у меня есть выбор. Я успела сделать всего пару шагов к кровати, когда он, отставив бутылку, поднялся и направился ко мне. Я даже пискнуть не успела, как оказалась прижатой к стене, с его рукой на горле. Мы стояли нос к носу и яростно сверкали друг на друга глазами. Я приподняла бровь, всё ещё держа руки в карманах джинсов, и не пыталась защищаться — я не боялась его ни капли, но была искренне заинтригована. Ричи долго смотрел в мои глаза, а потом прошипел, чуть потеревшись носом о мой нос: — Почему ты всегда такая сука, а, Сладкая? За что ты меня ненавидишь? Моё сердце забилось чаще — я поняла правила игры. И приняла их безоговорочно. Ухватив Красавчика за волосы на затылке, я чуть потянула, заставляя его запрокинуть голову, и чуть коснулась губами его уха: — Ты просто бесишь меня. Безо всякой причины, — я повернулась и впечатала его в стену, хватая за горло. — Иррациональное чувство. Ничего не могу поделать. Теперь уже он больно схватил меня за волосы, другой рукой крепко прижав к себе, и мягко укусил мою шею. В комнате стало слишком жарко. И уже не так важно было из-за чего — из-за текилы, белого вина распитого в ванной, или его одеколона — у меня вдруг закружилась голова. Липкое, тягучее, страстное желание волной прокатилось по мне, заставляя тело дрожать. Уверена, что упала бы, если бы он не держал меня мёртвой хваткой. Мысли путались, и я уже готова была согласиться со всем, что он мне скажет. В голубых глазах Красавчика был вызов. И, чёрт, утром я определённо собиралась пожалеть об этом. — Заносчивая дрянь, — он грубо провёл рукой по моей спине, сминая футболку, и снова впечатав в стену, обрушил на меня грубый, отчаянный поцелуй. Я на секунду растерялась, когда он властно раскрыл мои губы и затянул мой язык к себе в рот. Но, хоть он и приказывал, я отвечала с удовольствием. Запутавшись пальцами в чёрных волосах, я слегка потянула зубами его нижнюю губу. Красавчик неразборчиво прорычал что-то и, притянув меня рукой за шею, углубил поцелуй. Мы не пробовали друг друга на вкус. Мы боролись. Мы кусались, ругались и больно хватали друг друга то за руки, то за волосы. Моя футболка уже валялась на полу, а его чёрная рубашка была наполовину расстёгнута, когда я отвернулась, и спрятала лицо у него на груди, понимая, что проиграла. Мы жадно хватали воздух, пытаясь отдышаться. Он нежно погладил мою щёку кончиками пальцев, победно целуя меня в висок. Я обводила татуировки на его груди, не обращая внимания, что пряжка его ремня навязчиво впивается в живот и мешает думать. Ричи хрипло сказал: — Я всё ещё ненавижу тебя. Я подняла глаза: — Вот и здорово, — и пристально всмотревшись в его лицо, приказала, — на колени. Мы синхронно усмехнулись. Ричи провёл ладонями по всему моему телу, нежно прикусывая чувствительную кожу на шее. Я даже не заметила когда он расстегнул мои джинсы, потому что Красавчик оставлял почти невесомые поцелуи на моих ключицах, груди и животе, спускаясь всё ниже, пока, наконец, не опустился на колени, стаскивая с меня грубый, жёсткий деним. Приподняв правую ногу, он прошёлся влажными поцелуями по внутренней стороне бедра, пока стягивал штанину. Я закусила нижнюю губу и откинулась на стену, не отводя от него глаз. То же самое Ричи проделал и со второй ногой, освобождая меня от ненужного куска ткани, и пристально посмотрел мне в глаза. Он будто говорил: "эй, Сладкая, мы ведь оба пьяны. Ты всё ещё можешь остановить меня." Но будь я проклята, если хотела чтобы он остановился. Ни за что. Ни сейчас, ни после того, как он освободил меня от трусиков, ни позже. Я откинулась на стену и шумно вдохнула. Он издал невнятный смешок, проводя рукой по моему животу. Как оказалось, у гитариста класса "А" ловкими были не только пальцы. Я закинула ногу на его плечо и закусила нижнюю губу, стараясь быть не слишком громкой — было поздно, вокруг было много людей, и нас окружали картонные стены, но когда Красавчик вдруг обнажил зубы, я поняла, что сдерживаться бесполезно. Я всё ещё дрожала, когда он поднялся с колен и запрокинув мою голову, поцеловал. Я отвечала со всем жаром, на который только была способна. От него пахло сигаретным дымом и виски, а его губы были такими мягкими. Мне казалось, что ещё никто и никогда меня так не целовал. Права была мама — с мерзавцем всё становится намного интереснее. Его волосы щекотали моё лицо, а джинсы, казалось, оставляли ожоги на каждом неприкрытом кусочке моей разгорячённой кожи. Я так хотела его, что была уверена — я умираю. И он, кажется, это знал. Я снова оказалась прижатой к стене. Ричи обернул мою ногу вокруг своей талии, а руки прижал над головой. Я ещё никогда не была более открытой и менее защищённой рядом с мужчиной. И мне нравилось это. Мне больше не хотелось ни соревнований, ни контроля. Я хотела только его. Немедленно.  Я выгнулась навстречу, когда он вошёл в меня. Красавчик резко втянул воздух сквозь зубы и улыбнулся, закрыв глаза. Дождавшись, пока я привыкну, он почти полностью вышел и, склонив голову, оставил жалящий укус на моей шее, а когда я в немом протесте притянула его ближе, резко вошёл, выдохнув: — Не торопись, Сладкая, у нас вся ночь впереди. Я укусила его нижнюю губу, а он отпустил мои руки, больно схватив за волосы, и ускорил резкие толчки. На моём бедре обязательно должны были остаться синяки от его пальцев. Я надеялась, что так и будет, подхватывая его ритм. Ричи провёл пальцами по моим приоткрытым губам, и я втянула их в рот, прикусывая и лаская языком. Он хрипло, чуть слышно застонал, и это был лучший звук из всех, что я слышала. Я приближалась к тонкой грани, и когда он опустил руку, легко касаясь меня влажными пальцами, я обняла его, шепча: — Быстрее... Господи, быстрее, — и Ричи послушался, вбиваясь в меня так сильно, будто наказывал. Я чувствовала его рваное дыхание на своём плече и его грубые пальцы там, где они были нужнее всего. Я сдавленно всхлипывала, заглушая крики его плечом. Красавчику это не понравилось. Он схватил меня за волосы, заставляя поднять голову, и обжигающе выдохнул мне в ухо: — Не смей сдерживаться, детка. Я хочу тебя слышать. Его пальцы на моём клиторе стали совсем невесомыми, а толчки совершенно неистовыми. Я и не собиралась сдерживаться. Я умирала и рождалась заново, перед глазами плясали звёзды, а Красавчик держал меня, не давая упасть. Это был один из самых сильных оргазмов за последние несколько лет. А может, и за всю жизнь. Радостно рассмеявшись, я попыталась втянуть его в поцелуй, но он резко отпрянул. Судя по всему, мой смех здорово задел и разозлил его. Я хлопнула парня по плечу, всё ещё хихикая: — Не воспринимай на свой счет. Я всегда смеюсь, когда кончаю. Он вскинул бровь, а я пожала плечами: — В этом мире не так уж много вещей, которые делают меня счастливой. И оргазм — одна из них. Ричи криво усмехнулся и, дёрнув меня за руку, бросил на кровать. Повернувшись на бок, я следила за тем, как он нагибается чтобы поднять с пола свою рубашку. Роскошное зрелище, надо сказать. Он так и не снял свои облегающие чёрные джинсы, но нелепо всё же не выглядел, что бы я там ни говорила. У Красавчика Ричи потрясающая задница. Это, к сожалению, факт. Нет, правда, думаю с ним было бы куда приятней общаться, будь он некрасивым. Тем временем, скатав рубашку в широкую полосу, он поднял меня на колени, и развернув спиной к себе, заставил взяться за спинку кровати, после чего завязал мои глаза. Парень легонько провёл прохладным пальцем по моей спине, заставив вздрогнуть. Я ничего не видела, следовательно не отвлекалась ни на что, и чувствовала всё во сто крат сильнее. Понятия не имею откуда он знал, что именно мне понравится. Красавчик рисовал на моей спине невидимые узоры своими потрясающе талантливыми руками, словно кистями, а потом добавил к пальцам свои губы. Всхлипнув, я подалась назад, чтобы быть ближе к нему и услышала хриплый смешок: — Я хочу чтобы ты держалась за кровать, Каролина. Не пытайся повернуться. Аккуратно прикусив моё плечо, он прижался ко мне всем телом. Я слышала его учащённое дыхание и чувствовала его эрекцию. Я была уверена, что кончу сразу, как только он ещё раз коснётся меня. Не отпуская спинку кровати, я повернула к нему лицо, и он поцеловал мои приоткрытые губы, а потом медленно вошёл. Я хихикнула и прогнула спину, чтобы быть как можно ближе. Ричи сжал мои плечи, а потом чувствительно шлёпнул по заднице, прорычав в ухо что-то вроде: "нашла время". Он двигался резко и быстро, всё так же выводя узоры на моей спине, и рвано дышал, время от времени кусая, а потом зализывая мою шею. С моих губ срывались полу-задушенные стоны. Ричи провёл кончиками пальцев по моим рукам, а потом, отцепив их от кровати, завёл себе за голову и, прихватив меня за шею, шепнул: — Я целую вечность хотел тебя оттрахать, Крошка Линси. — Заткнись, Ричи. Я почувствовала его усмешку, и тут же он сорвал свою рубашку с моих глаз, резко ускоряясь. Мы оба задыхались, я откинула голову на его плечо. Красавчик глухо зарычал и сжал руку на моём горле. Он двигался всё быстрее и быстрее, а я не могла сдержать хриплые стоны. И, наконец, мир будто взорвался перед моими закрытыми глазами. Я закричала и с силой сжала волосы на его затылке. Он зарычал в ответ, и я понятия не имею, чего ему стоило сдержаться. Наконец, он отпустил меня и резко вышел, а я, развернувшись, грубо впилась в его губы, рукой доводя дело до конца. Ричи сжал мои волосы и уткнулся носом мне в плечо, пока кончал. А потом, отодвинувшись, громко засмеялся: — Господи, какие же у тебя крошечные ручки! Я засмеялась в ответ. И вот, смех перешёл в истерический хохот. Мы повалились на разных концах кровати, смеясь непонятно над чем. * * * Кроватью я с тобой, конечно, поделилась. Я лежала под одеялом спиной к тебе, а ты перебирал мои волосы. Мы молчали. Да и что тут можно было сказать? "Давай это останется между нами"? Это и так было ясно. Как и то, что сеанс одноразовый, и утром всё будет по-старому. В идеале, если бы ты мог, ты наверняка сбежал бы, пока я спала. Но ты не мог, и вместо побега куда подальше, сбегал за кофе. Я усмехаюсь. Сейчас мне хочется одного: стереть тебя из своей памяти. Убрать все воспоминания о тебе, даже те, в которых мы всё ещё на дух друг друга не переносим. Я просто хочу чтобы ты перестал существовать в моей голове. Наша поездка тогда прошла не так гладко, как хотелось — развалина, гордо именуемая транспортным средством, заглохла на полдороги, прямо посреди ничего. Если здесь кто и проезжал, то очень редко — мы пробыли там больше часа, так никого и не увидев. Хотя, возможно, это потому что большую часть времени мы занимались диким, быстрым, и очень уж подростковым сексом. Я усмехаюсь: если бы не секс, мы бы друг друга поубивали. * * * Чёртово недоразумение яркого зелёного цвета. Под капотом с самого начала что-то постукивало, но особого выбора у нас не было — либо это, либо автобус. Для душного автобуса мы были слишком круты, поэтому я даже жаловаться не стала, когда посреди лесной дороги это корыто начало резко терять скорость, а потом и вовсе заглохло. Я ударила руками по рулю и грязно выругалась. Ричи фыркнул: — Ты потом этими губами маму целуешь? Ничего не ответив, я вышла из машины и подняла капот. Оттуда повалил густой пар. Тем временем, Ричи достал из багажника какое-то тряпьё, и деликатно отодвинув меня, склонился над внутренностями этой штуки, которая уже никуда не едет. Я фыркнула и со спокойной душой вернулась на водительское сидение, не закрывая дверь — хоть в лесу и не было жарко, но, Господи, эта машина появилась на свет задолго до того как изобрели климат-контроль. Полчаса спустя я безнадежно заскучала. Меня не спасали ни злые птицы на телефоне, ни сигареты, ни его редкие просьбы завести машину. Надежды у меня особой не было — в конце концов Ричи гитарист, а не авто-механик. Достав бутылку воды с заднего сидения, я решила предложить Красавчику перерыв, но выйдя из машины замерла. Он стоял склонившись над двигателем, и время от времени доставал чёрную тряпку из заднего кармана, а потом снова её туда заталкивал. Я смотрела на его красивые руки и на длинные музыкальные пальцы, пока он, словно в замедленной съёмке, опускал капот. Красавчик откинул волосы с глаз и сделав вид, что не замечает меня, прошёл мимо, и склонился над рулём. У меня во рту пересохло, а колени и руки мелко задрожали. Я понятия не имела, что происходит. Всё вокруг будто замерло. Но когда он внезапно разогнулся, и похлопал старушку по зелёной крыше, всё вдруг снова пришло в движение, а в окружающий мир вернулись звуки. Оказывается Мальчик-Модель завёл чёртову развалюху. Я похлопала в ладоши: — Ну надо же! А я-то думала, что от тебя может быть толк только если у меня вдруг лак для волос закончится! Он повернулся ко мне, сузив глаза: — Знаешь, я успел забыть, что не один здесь, пока чинил этот кусок железа. Я закатила глаза и протянула ему бутылку с уже успевшей нагреться водой: — На, остынь, Мой Герой. Ричи взял бутылку из моей руки и открутив крышку поднёс ко рту. Я как раз собиралась отвернуться и уже опустила глаза, но в следующую секунду поняла, что вода льётся мне на голову. Белая алкоголичка тут же насквозь промокла, волосы обвисли непривлекательными сосульками, а на груди и руках появилась гусиная кожа. Так я и выглядела: как гусыня с просвечивающим сквозь белую майку чёрным лифчиком. Ричи невозмутимо допил остаток воды и, бросив пустую бутылку на заднее сиденье, небрежно сказал, задорно улыбнувшись: — Сама остынь. Сказать, что я была в ярости, значит ничего не сказать. Я аккуратно убрала мокрые волосы с глаз и медленно задрав майку, вытерла лицо, пытаясь придумать достойный ответ. Но ничего не шло на ум. В голове образовался абсолютный вакуум и я понятия не имела, что сказать. В конце концов, мы не в детском саду. Поэтому, сосчитав до десяти, я процедила: — В машину. Живо. Ричи выглядел разочарованным. И не то чтобы я хотела ему угодить, просто это слово так и просилось на язык: — Недоразумение. Он удивился: — Это я-то? Он обошел машину сзади, а я закатила глаза: — Ну не я же! Ричи смерил меня оценивающим взглядом и ехидно сказал: — Я по крайней мере сухой. Не уверена, что он изначально вкладывал в эти слова какой-то подтекст, но в горле у меня всё равно пересохло, и я почувствовала, как горят мои щёки. Как девочку сделал, ей-Богу! Он странно на меня смотрел, и это настораживало и смущало ещё больше. Я опустила глаза, лишь бы не видеть его, и забралась на водительское сидение. Парень тут же устроился рядом. Я молча повернула ключ зажигания, но Ричи вдруг накрыл мою руку своей и, выключив мотор, положил мою ладонь к себе на грудь. Удивлённо глянув на него, я снова покраснела. Его сердце билось как сумасшедшее, повторяя ритм стучащей в моих ушах крови. Я совершенно перестала понимать, что происходит. Взглянув на мои губы, Ричи наклонился и поднял взгляд, будто спрашивал разрешения. Но я не знала, что ответить. Тогда он нерешительно коснулся моих губ своими, мягко погладив меня по щеке и доверчиво прикрыв глаза. На нём сегодня не было ни грамма косметики, как, впрочем, и на мне — никто ведь не берёт с собой косметичку, выходя перед сном в магазин, правда? Мы оба выглядели лет на пять младше, да и вели себя совсем не как зрелые люди. Кому скажи, что Линси Киллс краснеет как пятиклассница, а Красавчик Ричи не решается кого-то поцеловать — засмеют. Возможно, нам обоим просто было неловко за вчерашнюю ночь. Я нерешительно приоткрыла губы и взяла его лицо в ладони, мягко отвечая на поцелуй. Через минуту он наконец осмелел, и поцелуй из невинного превратился в напряжённый. Нам не хватало воздуха, но мы никак не могли оторваться друг от друга, склонившись над коробкой передач, кусая губы, хватая за плечи, сталкиваясь зубами. Ричи гладил мою грудь через два слоя ткани, невзначай опуская руку ниже, а когда он добрался до пуговицы на джинсах и расстегнул её, я резко оттолкнула его и открыла дверь, оглянувшись через плечо. На лице моего вынужденного попутчика было написано абсолютное недоумение, и я мысленно поставила себе ещё один плюсик. — Я от одного взгляда на этот салон боюсь герпес подхватить! Когда я вышла из машины, Красавчик тут же последовал за мной, и от одного взгляда на его тесные брюки мне стало больно. И жарко. Рядом с Ричи всегда было жарко, независимо от того, чем мы занимались: поливали друг друга грязью, язвили, сталкивались плечами в коридорах, случайно пересекались в барах. Теперь я знала почему. Зайдя за ближайшее дерево, он бесцеремонно развернул меня спиной к себе и наполовину стащил расстёгнутые джинсы. Ещё секунда — и он уже был во мне. С ним не хотелось банального секса в кровати. С ним вообще всё равно было где и как. Лишь бы хоть как-нибудь. Десять минут спустя, вытеревшись влажными салфетками, мы продолжили путь. Я смотрела на дорогу, а Ричи улыбался уголком губ и просто смотрел в окно. Поймав себя на мысли, что моё сердце бьётся как сумасшедшее, а глаза наверняка сияют, я поняла, что не хочу чтобы эта поездка заканчивалась. Я сделала глубокий вдох, успокаиваясь, и снова улыбнулась. Я была счастлива. * * * Я рассматриваю две глубокие борозды на своей ладони. Воспалённые порезы саднят и не дают покоя. Я успокаиваю себя тем, что будь моя рука чуть побольше, я бы вспахала её всеми четырьмя сторонами квадратной бутылки, и болело бы не в пример сильнее. Рука распухла до самого предплечья — я наверняка занесла туда какую-то заразу. Я аккуратно пристраиваю руку на ковре, и слежу, как на поверхности ран выступает желтоватая сукровица. Ещё вчера днём меня бы вывернуло наизнанку от этого зрелища, а сейчас, вместо тошноты — равнодушие. Вот и всё счастье. Как оказалось, ты вовсе не был эгоистичным любовником. Ты возбуждался от того, что доставлял удовольствие мне. Я это поняла уже после того как мы начали время от времени сбегать от друзей, и уединяться где ни попадя. Ещё никогда и ни с кем у меня не было такого потрясающего секса — я ни разу не имитировала оргазм. При этом мы разыгрывали полное равнодушие друг к другу на публике и на совместных вечерних посиделках. Мы ни разу не держались за руки. Мы ничего не были должны друг другу. Мы просто трахались в свободное время, а потом разговаривали обо всём на свете. Или смешили друг друга дурацкими историями из жизни. Бывало напивались и, вместо секса, ударялись в дрянные философствования и пространные рассуждения о жизни. А потом, на рассвете, расползались по своим автобусам или гостиничным номерам. И это было потрясающе. Мы по-прежнему говорили друг другу гадости, соперничали и делали вид, что вынуждены общаться. Но оба знали, что это не так. О чём бы я ни думала, пока мы молча курили в открытые окна по дороге к нашим друзьям, чтобы продолжить "Беспечное Лето", этому просто не суждено было сбыться — мы просто не смогли бы остановиться и сказать друг другу "нет", даже если бы хотели. Это был наш первый и, судя по всему, последний совместный тур. Как и любая хорошая вещь, в конце августа "Беспечное Лето" подошло к концу. После заключительного выступления, все кто участвовал собирались закатить грандиозную вечеринку — закупали алкоголь, скидывались на фейерверк. Но, за день до запланированного действа, наш менеджер Чарли сказал, что если хотим улететь домой в ближайшую неделю, то сразу после выступления должны ехать в аэропорт. Все поддержали идею, а я пожала плечами. С тобой в эти два дня мы пересеклись лишь однажды: твоя группа готовилась выйти на сцену, а мы только что отыграли сет, и ты коротко кивнул мне. А на следующий день мы уехали. Я не стала прощаться с тобой — ведь вместе с "Беспечным Летом", закончились и наши нечастые встречи. Я не должна была влюбляться в тебя, я просто хотела приключений. А потом ты спас мне жизнь, тем самым сломав её. * * * Керри опаздывал, как, впрочем, и Кэш. Огромный зал был заполнен полузнакомыми, полунезнакомыми и совсем уж незнакомыми людьми, и я чувствовала себя крайне неуютно. Взяв шампанское, я отошла к стене, кивая тем, кого знала — я, конечно, люблю когда на меня смотрят, но стоять в одиночку посреди огромного холла почему-то не хотелось. Стоявший рядом парень улыбнулся: — Ни за что не поверю, что такая красавица здесь одна. Я кокетливо заправила волосы за ухо: — Мои друзья опаздывают. Достаточно было повернуть голову вправо, чтобы заметить Ричи в компании бабёнки не первой свежести и её силиконовых сисек, и тихо простоять под стенкой до конца вечера — месяц прошел, а он так и не позвонил. Хотя, не то чтобы я очень ждала. Просто это был именно тот вечер, когда моя социальная неловкость брала верх над всем. Мне было неудобно за само своё существование, и я ничего не могла с этим поделать — выглядела как дорогущая кукла, а всё равно чувствовала себя неуверенно и подавлено. Но, к счастью, ни вправо, ни влево, ни дальше своего носа я не смотрела. Тем временем, парнишка в тёмно-зелёной рубашке и с лёгкой небритостью на щеках протянул мне руку, и представился Стивом. — Каролина. — Не люблю кричать на каждом углу, что я — "Та Самая" Линси Киллс, написавшая летний супер-хит, который крутили по всем радиостанциям, и который так всех достал, что его аж "песней года" признали, лишь бы это быстрее закончилось. Хотя, наверное, лучше бы кричала. Пожав руку Стива, я улыбнулась, напрягая правую щёку, чтобы он обязательно увидел ямочку. О да, я уверена, она придаёт мне шарма. — Как давно ты здесь, Каролина? — Он произнес это так, будто впервые выговаривал подобное имя и пробовал его на вкус. Мне перестало быть интересно ещё до того, как он договорил, и я стала оглядываться в поисках Керри. — Года четыре, — ага, но из этих четырёх остаётся максимум месяцев семь, остальное время я провела на гастролях. — А ты местный? — Можно и так сказать — мы с матерью переехали сюда, когда мне было девять. Он, казалось, хотел что-то ещё добавить, и я молила Бога чтобы он не начал рассказывать Историю своей Жизни — терпеть этого не могу. Как ни странно, меня спас Керри — позвонил и сказал, что будет не позднее, чем через пятнадцать минут. — Пятнадцать минут?! Да чем ты там занят?! — Детка, это что, сверхъестественно — опоздать на пятнадцать минут?! Я закатила глаза и нажала отбой. На пятнадцать минут он опаздывает, как же. Да я на сорок опоздала! А у этого и пятнадцать на час растянутся. Стив напряжённо искал кого-то в толпе, нервно оглядываясь, но стоило мне положить трубку, как он заметно расслабился. — Я схожу за выпивкой. Хочешь виски? Я пожала плечами. Пить не то чтобы не хотелось. Но и не то чтобы сильно хотелось. Мой собеседник очаровательно улыбнулся: — Ну же, давай, за знакомство! — Я снова пожала плечами и отставила шампанское — стоять под стенкой в одиночестве откровенно не хотелось, а выискивать в толпе знакомых и падать им на хвост не хотелось вдвойне. Стив улыбнулся и моментально растаял в толпе. Мне бы ещё тогда забеспокоиться, но, эй, я стояла в доме стоимостью не меньше шести миллионов долларов! В таких домах не случается плохих вещей! Мой новый знакомый вернулся и протянул мне стакан: — До дна! Я сделала большой глоток, и проглотила не морщась. Мои друзья могли бы мной гордиться. Слабость я почувствовала минут через десять, когда стало сложно удерживать улыбку на лице, а кончики пальцев стали ватными. И какой бы наивной клушей я ни была, но очевидный ответ всплыл тут же: он меня чем-то накачал.