Красавчик Ричи

Ниже падать было уже некуда, но мне было всё равно. Были только его руки на моих руках, только мои губы на его губах. Был только бешеный стук в ушах, сливающийся со стуком в груди. Существовал только этот момент. Его нервные пальцы то зарывались в мои волосы, то скользили по спине, то гладили моё лицо, словно Ричи совершенно не знал куда деть руки. Впервые в жизни мы просто целовались, но я не могла заставить себя закрыть глаза и отдаться поцелую, просто потому что хотела видеть его лицо. На нём не было ни грамма косметики, а чёрные волосы не были привычно уложены. Красавчик был... обычным. Совершенно обычным парнем, каких миллионы. Которые влюбляются, ходят на свидания, для которых не отведено специальное место в светской хронике. Которые могут в конце концов разобраться со своими охренительно сложными чувствами. Ричи хмурился, отвечая на мой поцелуй, его глаза были прикрыты, а длинные ресницы чуть подрагивали. К чёрту миллионы. Мне нужен был он один. Прервав поцелуй, он ещё крепче прижал меня к своей груди, потершись по-мальчишески гладкой щекой о мою макушку. В моей голове образовался абсолютный вакуум. Не существовало ни единой мысли. Не знаю, сколько мы так простояли, но он вдруг сказал: — У тебя руки холодные. Я даже не сразу поняла о чём он. А потом он взял мои ладони в свои, и прижал их к своим пылающим щекам, закрыв глаза. Я отвернулась. Какое бы отвращение ни вызывала у меня Алекса, я не имела права так поступать. Она ведь, дура, любит его. Мягко высвободившись из его хватки, я, с трудом переставляя ноги, поплелась в другой конец крошечной комнатушки, где бросила своё пальто. Я должна была сбежать. Кое-как одеваясь, я бросила: — Приятно было снова увидеться, Ричи. Счастливого Рождества! Но он поймал меня у самой двери и, развернув к себе, неторопливо застегнул пуговицы. Ричи выглядел совершенно невозмутимо, но его глаза смеялись: — Косметичка, Крошка Линси. Ты забыла косметичку. Я тяжело сглотнула. Шерсть неприятно колола разгорячённую кожу и я наверняка выглядела как загнанная лиса, окружённая гончими. Ричи нежно заправил непослушную пепельную прядь мне за ухо: — Дыши, Сладкая, дыши. Ты какая-то нервная сегодня. Я нахмурилась и покачала головой: — Я просто спешу. Меня ждут друзья, а завтра утром я улетаю домой, к родителям и... тебе тоже нужно уезжать. Тебя ведь ждут. Я поморщилась, не зная, что ещё сказать. Ричи вздохнул, и зарывшись пальцами в мои волосы, прислонился лбом к моему лбу: — Не хочу я уезжать, Сладкая. Не могу уехать. Я снова поморщилась, поглаживая его шею: — Тогда дай уехать мне. Он горько усмехнулся: — Не могу, Каролина. Я просто не могу. — И он мягко коснулся моих губ своими. Словно всего лишь констатировал факт: "Ты нужна мне, Каролина, я не могу без тебя жить". Я чуть не фыркнула, немного отвлёкшись, но тут же вернулась с небес на землю, когда Ричи мягко и ненавязчиво скользнул языком в мой рот. На такие поцелуи невозможно не ответить, но я боролась с собой изо всех сил. Сделав шаг назад, я упёрлась спиной в стену — ни отступить, ни сбежать. И я сдалась, чувствуя нечто очень приближённое к отчаянью. Закрыв глаза, я впилась ногтями в его плечи, не зная — оттолкнуть, или прижать покрепче. В конце концов я просто отвернулась и положила голову на его тёплое плечо. Он выдохнул: — Останься со мной. И я осталась. *** Конечно же, я осталась! Наплевав и на родителей, и на друзей, вышвырнув билет на утренний самолёт в мусорную корзину. Ты вряд ли понимал, о чём просишь. А я абсолютно не отдавала себе отчёта чем это всё закончится. У меня ведь только-только мозги встали на место после нашей последней встречи тет-а-тет. Но ты сделал шаг вперед. Крошечный шажок мне навстречу. И я готова была пройти всё оставшееся расстояние самостоятельно. Я была уверена, что смогу с лёгкостью перепрыгнуть разделяющую нас пропасть. Лишь бы только быть с тобой. Я снова невесело усмехаюсь: вечереет. Времени потерянно разлёживаться и жалеть безмозглую себя совсем не остаётся. Пора вставать и делать уже что-то с собой и своей жизнью. Зачем в сотый раз перебирать все ошибки, которых уже не исправить? Ведь не могу же я и дальше жить, постоянно оглядываясь на тебя? Болезненно морщусь, отворачиваясь от окна. Я хотела тебя на всю жизнь. А ты хотел меня на Рождество. *** В гостиницу я вернулась с идиотской улыбкой, которую так и не смогла снять с лица с тех пор, как он посадил меня в такси, и сказал, что скоро приедет. Наскоро набрав Ская, я со всем прискорбием на которое только была способна, сообщила ему, что нехорошо себя чувствую, и они прекрасно повеселятся без меня, на что получила сухой ответ: "я так и думал". Я успела наскоро принять душ и надеть своё лучшее бельё, и уже собиралась завалиться в кровать с книгой, когда Ричи постучал в дверь. Я подпрыгнула. Он был прав, я действительно слишком нервничала. Вытерев вспотевшие ладони о простые синие джинсы, я взялась за ручку и глубоко вздохнула. Я была уверена: сегодня всё будет по-другому. Кроме тайской еды и бутылки джина, Ричи приволок откуда-то маленькую ёлку. На вопрос где он её взял в такое время, он пожал плечами, и сверкнул по-мальчишески нахальной улыбкой: — Украл. Я рассмеялась. Мы вообще много смеялись в тот вечер. Смеялись, пока забрасывали ёлочку цветным конфетти, смеялись ещё громче, когда начали бросаться им друг в друга, превращая мой номер в рождественскую свалку, смеялись, когда он поймал меня за руку, и притянул к себе, мягко целуя. Как будто я вернулась на пять месяцев назад в "Беспечное Лето" в параллельной вселенной, где мы связаны чем-то большим, чем обоюдная неприязнь, смешанная с каплей симпатии, и сексом. Ведь зачем ему это всё, если ничего не чувствует? Зачем приехал? Почему не завёл свою щегольскую машину и не растворился в ночи, как я и просила? Слишком много вопросов, ответы на которые мне, по сути, не были нужны, ведь в моей голове уже появилась красивая и подробная картинка. С ужином было давно покончено, а из телевизора тихо доносилось пение Джорджа Майкла. Мы сидели на моей кровати, время от времени передавая друг другу бутылку. Стрелки часов плавно приближались к трём утра. Я подняла руки и с хрустом потянулась: — Обожаю эту песню! Ричи скривился: — Серьёзно, что ли? Я пожала плечами: — Ну разумеется! Хотя, конечно, "Беспечный Шёпот"* — куда удачнее. Он укоризненно покачал головой: — Дай-ка мне бутылку, с тебя, по-моему, хватит. Я только рассмеялась, сделав очередной глоток, пока он пытался отобрать у меня выпивку. Повалив меня и прижав своим телом к кровати, Ричи аккуратно забрал джин, и поставил на пол. Усмехаясь, он приподнялся на локтях, снимая с меня часть своего веса: — Ну, и как ты теперь запоёшь? Я фыркнула: — Никак, парень, рабочий день окончен! — Мы снова прыснули. Пока Красавчик полупьяно хихикал, я уловила момент, и сбросила его с себя, схватив за обе руки и придавив к кровати. Он нахально усмехнулся: — Ну и? Что теперь? Я вернула ему усмешку, встряхнув головой, чтобы забросить укрывший нас шатёр за спину: — Мэнсон звонил. Просил тебя вернуть его лак для ногтей. Ричи поднял обе брови и рассмеялся: — Ах ты... — И вывернув руки из моей хватки, схватил мои запястья, и, завернув их за спину, повалил меня на себя. Минуту спустя я заныла: — И долго мне ещё так лежать? У меня руки затекли. Приглушенный моим плечом голос Ричи звучал почти смущённо: — Ну, ты могла бы подёргаться... — Мы снова расхохотались. А потом, выбравшись на пожарную лестницу у моего окна, мы зачем-то затеяли серьёзный разговор по душам, приправленный сигаретным дымом, и джином прямо из горла. Ричи неопределённо махнул рукой: — Тут ведь дело не в том, что правильно, а что — нет. Существенную роль играет только то, во что ты сама веришь, Сладкая. Я потерянно пожала плечами, глядя на неоновую вывеску на углу: — А что, если я больше не знаю, во что верю? Ричи фыркнул и приложился к бутылке: — Знаешь. Ты никогда не идёшь вразрез со своими убеждениями, а это уже своего рода вера. Ты веришь в людей. Ты веришь в любовь. Я знаю тебя достаточно, чтобы утверждать, что ты веришь в сказки, Крошка Линси. Я отобрала бутылку и отхлебнула, сморщив нос: — А это ты с чего взял? Он мягко рассмеялся: — Вера определяет человека, а не наоборот. Если бы ты не верила в сказки, ни за что не смогла бы создать свою собственную. Когда я удивлённо вскинула бровь, Ричи усмехнулся и посмотрел мне в глаза:  — Твоя жизнь, Сладкая. Никогда не задумывалась, почему я именно так тебя называю? Я задумчиво смотрела в ответ и пыталась подобрать слова, чтобы достойно парировать. Но понимала, что момент упущен, да и ответить мне было, честно говоря, нечего. Ведь он был прав. — А во что ты веришь, Ричи? Он сделал глоток и хмыкнул: — Ни во что из вышеперечисленного. Я глубоко затянулась: — А как же, всё-таки, любовь? — А что такое любовь, Каролина? Мы синхронно усмехнулись. Я промолчала. Проснувшись утром, я не чувствовала похмелья. Зато чувствовала его руки под своей головой и на своей талии. Улыбнувшись, я попыталась встать, но он только хмыкнул, и прижал меня крепче: — Куда собралась? Накрыв его руку своей, я усмехнулась: — На самолёт опаздываю. Ричи ещё раз хмыкнул. За окном снова шёл снег. Крупные, пушистые снежинки оседали на оконной раме, цеплялись за тёплое стекло, и таяли, слезами стекая на карниз. Зазвонил мой телефон и я, высвободившись из его хватки, села в аккуратно заправленной со вчера кровати, и потянулась к тумбочке. С экрана на меня с немым укором смотрел мой лучший друг. Я поморщилась, снимая трубку: — Да, Скай? — Ну и где ты, засоня хренова? Я в сотый раз звоню! Мы тебя не дождались и уехали. А теперь у тебя есть все шансы опоздать на самолёт! Я глубоко вздохнула: — Да и хрен с ним, там такой снег! Вам повезёт, если рейс не отменят. Широко зевнув и потянувшись, я добавила: — А его, скорее всего, отменят. Так что я побуду ещё какое-то время в этом чудесном городке. Скай понизил голос и почти осуждающе спросил: — Так он что, ещё у тебя? Я отошла ближе к окну и тоже, непонятно зачем, понизила голос: — Откуда ты?... — Я видел его вчера в холле. Ты же не думаешь, что я дурак? — Нет, не думаю. — Линси... ты просто... Он запнулся, словно не зная, что сказать. В конце концов я давно была взрослой девочкой со своей головой на плечах. Джонсону оставалось только тяжело вздохнуть: — Ты просто не верь ему, ладно? Я усмехнулась: — Это само собой. Скайлар, казалось, повеселел: — Вот и умница. Хоть я и знала, что веселье он только изображает. Точно так же он знал, что я вру, говоря, что не верю Ричи. И мы оба знали окончание: я, водка, и Скайлар, вытирающий мне сопли. Как и всегда. Он отключился, а я обернулась к Ричи, засовывая руки в карманы джинсов — мы вчера так и упали спать в одежде. — Какие планы на сегодня? Он сверкнул глазами: — Пойдём гулять! Что ещё можно делать в такой снегопад? А снег всё шёл. И прекращаться, судя по всему, не собирался. Мы шли по безлюдным улицам куда глаза глядят. Проходили мимо по-рождественски ярких витрин и уютных полусонных кафешек, из которых доносились рождественские гимны. Рассматривали небольшие коттеджи присыпанные снегом, и от этого выглядевшие сказочными. Ричи держал мою руку в яркой вязаной перчатке, и я всё не могла перестать удивляться, почему мы раньше никогда так не ходили. А потом вспомнила, что мы вместе вообще никуда и никогда раньше не ходили. А ещё, что где-то, пусть и далеко, всё же существует его Леди-Пуш-Ап. Но меня это вовсе не расстраивало, ведь я успела себя убедить, что он поговорит с ней сразу же, как только увидит. Взяв кофе с собой и по щиколотки утопая в снегу, мы вышли на главную площадь. Вокруг огромной разлапистой ёлки резвились ребятишки, пока родители лениво наблюдали за ними из окон ближайших кафе. Кто-то лепил снеговика, кто-то бросался снежками. Вот, кому действительно доставляли удовольствие снег и холод. — Дети. — Мрачно сказала я. — Только они могут радоваться такому собачьему холоду. Ричи усмехнулся: — Да ну? — Забрав мой пустой стакан, он отошёл к мусорнику. Я смотрела на уродливого, кособокого снеговика. Помню мы со Скаем когда-то пытались слепить Годзиллу прямо перед моим домом. Не преуспели. По правде говоря, наш Годзилла был больше похож на гигантскую снежную задницу со свиным рылом, увидев которую мой папа чуть не умер со смеху. Я улыбнулась. В ту же секунду в мое плечо ударился увесистый снежок. Ричи засмеялся и зачерпнул снега для нового снежка, а я сжала кулаки — теперь-то я выросла, и снег ненавижу. Как и холод. — Готовься умирать!!! — И, слепив снежок, метко бросила. Мистер Мне-Сегодня-Снова-Десять только что развязал войну. Детишки с интересом наблюдали как два великовозрастных идиота бросаются снежными комьями, а потом с восторгом к нам подключились. Борьба была жестокой и неравной. В конечном итоге Ричи сгрёб меня в охапку, и повалил в снег, а ребята продолжили бой уже без нас, считая главных противников поверженными. Я, смеясь, попыталась встать, но Ричи не дал, дёрнув меня за руку, и повалив на себя. — Давно я так не развлекался! Я хохотнула: — Ага, это тебе не посиделки в стрип-баре. Парень округлил глаза и незаметно зачерпнув рыхлый снег, размазал по моему лицу. Набычившись, я попыталась встать, а Ричи сел в снегу, держа меня за руки. На это я и рассчитывала. В следующую секунду я уже заталкивала снег ему за шиворот. Он изловчился, и ухватив меня за талию, ловко усадил к себе на колени. Перчаток Красавчик не надел, и мне в глубине души стало его немного жаль, когда я увидела ярко-красные руки, в тон моим вязаным перчаткам. — Нам, наверное, уже пора. Мы мокрые насквозь. Ричи улыбнулся, погладив меня по щеке: — Говори за себя, Сладкая. Ни достойно парировать, ни стукнуть его побольнее я не успела, потому что он, не теряя даром времени, заткнул мой рот своим. А через минуту нас заметила успевшая разбрестись по своим делам детвора, и снежный бой возобновился. Я вышла из душа в гостиничном халате, на ходу вытирая волосы полотенцем. Ричи лежал на моей кровати в одних джинсах и лениво листал книжку. — Ты что, правда читаешь эту муть, Сладкая? — Ничего не муть! — Возмутилась я, забирая у него "Манхэттен" Джона Дос Пассоса. — Это, между прочим, один из лучших романов о Нью-Йорке! И он, кстати, актуален и по сей день! Ричи фыркнул: — Зачем о нём читать? Нью-Йорк нужно видеть. Его нужно чувствовать. А читать о нём — пустая трата времени. Я сморщила нос: — А ты сам-то что читаешь, умник? Ричи пожал плечами: — Всякое. Хемингуэя люблю, Ремарка. "...Гетсби" Фицджеральда считаю лучшим романом, который вообще когда-либо читал. — Он снова пожал плечами, а я по-новому на него посмотрела — ведь ничего печальнее "Великого Гетсби" я не читала никогда. Я вздохнула: — Трагедия сбывшейся американской мечты, которая так никогда и не осуществилась. Он удивлённо поднял на меня глаза, заставив улыбнуться: — Я тоже люблю этот роман. Он заправил мне за ухо прядь мокрых волос и тихо сказал: — Повернись ко мне спиной, Каролина. Я послушно повернулась. А Ричи, взяв расчёску с прикроватной тумбочки, и рассыпав мои волосы по спине, стал аккуратно их расчёсывать, стараясь не дёргать запутавшиеся пряди. Он распахнул полы халата и неспешно стащил его с моих плеч, сразу же вернувшись к расчёсыванию, проводя ловкими музыкальными пальцами по всей длине волос, слегка поглаживая чувствительную кожу. Оторвавшись на минуту, он чем-то зашелестел за моей спиной, но мне было слишком лень оборачиваться. Я открыла глаза только когда он накинул мне на шею что-то холодное. Глянув вниз, я увидела маленькую аккуратную цепочку с подвеской в форме четырёхлистного клевера. Во всех четырёх листах блестели камни, судя по виду — бриллианты в оправе из белого золота. Это был чертовски дорогой подарок. Тем временем, он ловко застегнул цепочку, и поправив мне волосы, нежно прикусил моё плечо. Я обернулась, сжав кулончик в кулаке: — Ричи, я не... Он мягко приложил палец к моим губам, заставляя замолчать, и разжал мою руку, переплетая наши пальцы. — Всё, как я и представлял. Он наклонился и шепнул мне в губы: — С Рождеством, Каролина. — И вместо того чтобы поцеловать меня, крепко обнял, зарываясь лицом в мои волосы. Что-то было очень не так: на Ричи были только штаны, на мне только нижнее бельё, мы сидели на моей кровати... и мы просто обнимались. Это было как-то слишком... нормально? По-человечески? — Прости меня, — шепнул Ричи. Я не совсем поняла за что конкретно он извинялся, но в целом это было и не важно. Подняв голову с его плеча, я попыталась заглянуть ему в глаза, но он не смотрел в ответ. Взяв моё лицо в ладони, Красавчик прикусил мою нижнюю губу, втягивая меня в долгий поцелуй. Уложив меня на простыни, он сжал мою талию. Его волосы щекотали мне лицо и я вовсю наслаждалась этим, когда он разорвал мои трусики. Я даже возмутиться не успела, а он уже был во мне. Мы синхронно втянули воздух сквозь зубы. Я выгнула спину, он закрыл глаза. Вдох. Я схватила его за волосы, всматриваясь в его лицо. Выдох. Он спрятал лицо на моей шее, больно укусив. Я вскрикнула. Он не любил, когда я смотрела. Я попыталась столкнуть его вниз, но он не позволил. Хотел контроля? Получи. Быстрее. Он хрипло зарычал. От его пальцев на моей талии останутся синяки. Поцелуй. Пальцы теряют чувствительность. Сильнее. Он прекрасно знал, что мне нравится. Ричи сел в кровати, удерживая меня на своих бёдрах, и наши лица оказались на одном уровне. Он смотрел прямо в глаза. Я отвернулась, ведь честностью можно отвечать только на честность. Хоть я и не знала толком, о чём он мне лжёт. Красавчик сжал мой подбородок свободной рукой, заставив повернуться. Быстрее. У него безумные глаза. Вдох. Он сжал моё горло, заставив шептать грязные слова ему на ухо, ведь я знала, как сильно ему это нравится. Быстрее. Он зарычал, жадно вглядываясь в моё лицо, и вошёл резко, до упора. Мне было почти больно. Я дотянулась до звёзд. Тишина. Мы сидели в моей кровати так и не сменив позы, да и вообще — не шевелясь. Он всё ещё был во мне. Всё ещё держал моё лицо в ладонях. Мои руки всё ещё нежно перебирали его волосы. Мы не смотрели друг другу в глаза. Мы оба боялись того, что могли увидеть. Открыв глаза, я поняла, что лежу поперёк кровати, а Прекрасный Принц хаотично мечется по комнате, время от времени появляясь в поле зрения. Я, наконец, поняла, за что он извинялся — он снова собирался уйти, пока я сплю. А подвеска была куплена на случай, если ему снова захочется поиметь кого-то, у кого есть мозги, вместо силикона. Хэппи-энд снова разваливался на части. Я вскинула бровь, всё ещё надеясь на логическое объяснение, и всё ещё не веря, что я настолько идиотка. — Ричи? Он дёрнулся. А затем рассеянно сказал: — А... Линси... как спалось? Потрясающе, гнусный ты мерзавец. Я сузила глаза: — Ты что?.. Он виновато пожал плечами и поморщился, присаживаясь рядом со мной на кровать: — Мне нужно уезжать, меня... Я кивнула, пытаясь искренне и дружелюбно улыбнуться: — Ждет Алекса. Да, совершенно верно. Ты ведь наверняка обещал ей, что этим утром будешь дома распаковывать с ней подарки. Я натянула халат, борясь с приступами тошноты. То же самое я ведь обещала маме с папой. А Ричи всё так же потерянно сидел на моей кровати, в которую я его пустила без лишних вопросов. Сломав все обещания, которые кому-либо давала. Красавчик встал и взяв с пола свою кожаную куртку, расправил плечи: — Она обещала приехать на праздники в дом, который мы снимаем, пока пишемся. Я многозначительно кивнула, делая вид, что мне не плевать, и не сопротивлялась, когда он клюнул меня в губы на прощание: — Я позвоню. Я кивнула. Ричи улыбнулся и пошёл к двери. Я не могла просто сказать "не уходи", ведь точно знала, что он всё равно уйдет, — он более чем ясно дал понять, какое место отводит мне в своей жизни. Всё, что я могла — стоять и молча смотреть, как он уходит. Я просто-таки дождаться не могла, когда же он, наконец, закроет за собой эту чёртову дверь! А когда он всё-таки её закрыл — перевернула весь номер вверх дном, потому что не могла пережить того, что он ушёл. Проглотив ком в горле, сбросив со стола ёлку, и снова рассыпав конфетти, я схватилась за волосы и дёрнула. Это немного привело меня в чувство. Часы показывали шесть вечера и ехать в аэропорт смысла уже, конечно, не было, но если бы мне удалось найти приличную машину, я смогла бы доехать домой к утру. Так что, больше не раздумывая и ничего не анализируя, я схватила телефонную трубку, и набрала номер ресепшена. Относительно новый внедорожник пригнали относительно быстро — я как раз успела собрать чемоданы, проверить номер, позвонить в прачечную и упаковать чистую одежду, когда мне позвонили. Оплатив непомерный рождественский счёт и проверив машину, я, наконец, загрузила чемоданы в багажник, и мрачно решила пристегнуться — я ведь водитель от Бога, особенно зимой по скользким трассам. Выехав на дорогу, я поняла, почему мне сразу предложили внедорожник — снег всё ещё сыпался редкими, но крупными хлопьями, и улицы не успевали чистить. Пригони они легковушку, я так бы и села на морду в первом крупном сугробе — одинокая придурочная баба, лауреат премии "Водитель Года". Стараясь не отвлекаться от дороги, я набрала Ская. Он снял трубку сразу же, как будто только моего звонка и ждал: — Здорово, Линс! — Ну что, улетели? — В ответ Скай пьяно хрюкнул. Всё ясно. Очевидно, включив громкую связь, он завопил: — Мужики, мы улетели? Ему ответил слегка неуверенный голос Кэша: — Нет, ну, территориально, мы всё ещё в аэропорту...  Я искренне рассмеялась вместе с остальными. Чёрт подери, как же я любила этих чуваков в этот момент. Скай снова завладел трубкой и, очевидно, вышел из наливайки, потому что стало гораздо тише. Но парень всё ещё был пьян, как чёрт: — Я надеюсь этот твой бойфренд-гомосексуалист в худшем из смыслов не обидел тебя в очередной раз? Дай ему трубку, я сделаю из него фрикасе! Я улыбнулась: — Ты же в телефоне. — Что с того? Я ублюдка везде достану. — Честно говоря, я уже домой выехала. Скай засопел: — Так что, завтра вечером выпиваем? — Если будешь жив. Скай фыркнул. Я не знала, что ещё сказать: — Счастливого чёртова Рождества, Скай! — Я тебя люблю, Линс, ты знаешь? — И я тебя. Скай громко выругался и, судя по голосу, тут же протрезвел: — Там наш хренов рейс объявили. Во номер будет, если Кэша в самолет не пустят. — Беги, растолкай его. — Ага. Хорошо тебе доехать. Мы отсоединились. Остановившись на светофоре, я решила, что сейчас — самое время подключить плеер к стереосистеме и громко подпевать любимым песням. Но судьба и так слишком долго улыбалась мне, так что первая песня, которую я услышала, включив разброс, принадлежала, конечно, Империи Безнадежных. Акустическая песня полностью состояла из вокала Мэтта и гитары Ричи. Каждый раз когда я её слушала мне хотелось умереть. Короче, в большинстве случаев, я её просто переключала. Загорелся зелёный свет и я отложила телефон — этот случай был совершенно особым. Смерть настойчиво зовёт меня с собой, Обещая, что она не осудит. Туда, где забудется море огней, Но и боли с несчастьями больше не будет. Когда-то давно ей поддался и ты, Ты выл и метался по крошечной кухне, В квартире, где свет никогда не горит, И пьют до восхода, не веря, что утро наступит. Твой механизм сломался изнутри. Тебе всегда нужны были ответы. Но дверь закрыта, а ключи... Украдены. Как и на небо билеты. Наполню бокалы и выпьем до дна. Я верю, Создатель смягчит мою участь. Мы с ним нарисуем красивый финал, Я знаю, что он обо мне не забудет. Не так уж важно, грешник я или святой — Мне не попасть ни в огненную бездну, Ни на небо. Ведь нас всех ждёт лишь темнота. Как ни крути, но вера — лишь плацебо. Красиво, с достоинством — самообман, Грязь, трагедия — без исключений. Мне кажется, это ты сам её звал. Считая смерть — верхушкой свершений. Что ж, покойся под звёздами, в метрах земли. Не обессудь, если я не заплачу. Мой Друг, отдыхай, ты того заслужил. Я буду помнить. А как же иначе? Истерзанная кожа исцелится. Уколы не оставят на руке следов А сердце кровью обольется и затихнет. И ты сбежишь, оставив нас в плену оков. Наполню бокалы и выпьем до дна. Я верю, Создатель смягчит мою участь. Мы с ним нарисуем красивый финал, Мне хочется знать, что меня не забудут. Не так уж важно, грешник я или святой — Мне не попасть ни в огненную бездну, Ни на небо. Ведь нас всех ждёт лишь темнота. Как ни крути, но вера — лишь плацебо.* Я достала сигарету и лениво закурила. На выезде из города я открыла окно и сжала четырёхлистный клевер в кулаке, но сорвать с шеи не смогла. Глубоко вздохнув, я сосредоточилась на дороге и какой-то жизнерадостной песне, которая неимоверно бесила. Путь обещал быть бесконечным.