Пленённый её чарами

Глава 8. - Это возмутительно! Айше Хатун, приехавшая навестить дочь сразу после того, как узнала обо всём, металась по комнате, не в силах совладать с эмоциями. Нергисшах же равнодушно поглядывала на негодующую мать и, сидя на софе, жевала инжир, подогнув ноги под себя. - Ты хоть понимаешь, что ты творишь, Нергисшах? - наконец остановилась женщина и бросила пытливый взгляд на невозмутимую дочь. Казалось, беременную госпожу ничто не могло вывести из себя. - Да, Валиде. Вы приехали спросить о моём здравии или учить дочь уму-разуму? - Ты - моя дочь и дочь шехзаде Мустафы Мухлиси! Мурад - внук Хюррем Султан, как ты можешь так поступить?! Это глубочайшее неуважение к светлой памяти твоего отца! - Дети не должны нести ответственности за грехи родителей. А уж тем более, внуки. Айше Хатун шумно выдохнула и прислонилась спиной к прохладной стене. Внутри женщины бушевал гнев, смешанный со страхом за будущее единственной дочери, которую она безумно любила. Она не могла потерять Нергисшах, а если даже с её жемчужиной что-то случится, Айше не переживёт этого. - Ты не понимаешь всей серьёзности происходящего! - мать отошла от стены и села рядом с дочерью, положив руки ей на колени. - Вы совершаете большой грех! Вы не можете проводить ночи друг с другом без заключения никяха! Да и к тому же, он младше тебя! - Но вы же с моим отцом не состояли в законном браке! - Нергисшах убрала ладони матери, демонстративно отвернувшись от той. Девушка явно была обижена на такие слова из уст любимой матушки. - Не сравнивай себя со мной! Я на тот момент была ещё христианкой, только забеременев, приняла ислам. К тому же, я - рабыня, а ты - свободная мусульманка! Это большая разница, Нергисшах! - Считайте, что я этого не слышала. Не зная, как совладать с упрямой дочерью, женщина опустила руки и подняла голову, взирая на узорчатый потолок покоев Нергисшах Султан. Вспомнив покойного шехзаде Мустафу, она невольно улыбнулась, погрузившись в воспоминания, и сложила пальцы в замок. Она ценила каждый момент, проведённый с наследником, но, как и любая женщина, либо преувеличивала трагичность мелких неурядиц, либо недопонимала всей сути происшествия, что нередко становилось причиной разногласий между ней и Мустафой. Но Айше любила его. Любила так, как любят самых дорогих на свете людей. Однако, счастье было не таким долгим, как хотелось бы ей самой. Всё закончилось в тот день, когда во дворце появилась эта наглая девчонка, имя которой она до сих пор вспоминала с отвращением и болью. Румейса. Эта женщина отняла у Айше любимого, навсегда лишив её возможности родить шехзаде и стать султаншей, да причём за столь короткое время, что та не успела сказать ни слова. И тогда смыслом жизни хатун стала дочь, темноволосая, кареглазая малышка Нергисшах, ради которой мать готова была свернуть горы. Мустафа стал редко появляться в покоях Айше, чтобы увидеть дочь, а то и вовсе старался заходить в то время, когда девушка там не присутствовала, словно избегал её, и это делало опечаленной женщине ещё больнее. Единственной поддержкой для неё стала Махидевран Султан, безумно любящая свою старшую внучку. Айше не могла потерять свою дочь, ибо лишиться Нергисшах - это лишиться смысла жизни. - Слышала ты всё, Нергисшах! - женщина вскочила с места и гневно посмотрела на спокойную, словно спящую с открытыми глазами, султаншу. - Если ты о себе не думаешь, то представь, что будет, когда родится ребёнок! Наложницы будут показывать пальцем на него и насмехаться! Он родится проклятым! - Дитя, рождённое в любви, не может быть проклятым. - Может, Нергисшах. Если эта любовь представляет собой грех. - Эх... - И это не любовь, доченька. Единственная возлюбленная шехзаде Мурада - Са-фи-е, ведь у неё есть сын, который может стать султаном, - она специально проговорила имя по слогам и сложила три пальца, помахивая ими в воздухе, дабы до дочери дошёл весь глубокий смысл материнских слов. Айше стало трудно дышать, и венгерка схватилась за горло, в попытке ослабить ворот платья, но это не помогало. Сердце словно сжали чьи-то сильные, крепкие руки, и не желали отпускать, долгое время причиняя матери султанши жгучую боль. Она уже было хотела звать лекаря, но приступ отпустил её так же резко, как и охватил, а потому женщина смогла облегчённо вздохнуть и расправить плечи, недобрым взгляд смерив испуганную Нергисшах Султан. - Валиде, с Вами всё в порядке? - девушка слезла с дивана и подошла к матери, обхватив её со спины за талию, а та лишь сложила руки на груди и тяжело вздохнула. - А по-твоему, мне должно быть хорошо? Моя дочь совершенно не хочет меня слушать! Если я для тебя ничего не значу, то проси совета у любимой мачехи Румейсы Султан, - голос Айше сочился желчью и ядом, когда она произносила имя старой соперницы. - Она осталась с Махидевран Султан в Бурсе. - О Аллах... Матушка, зачем мне Румейса Султан, когда у меня есть Вы? - попыталась исправить ситуацию Нергисшах и сильнее прижалась к матери, гнев которой уже потихоньку начал остывать. - Запомни мои слова, Нергисшах. В один прекрасный день шехзаде Мурад откажется от тебя либо в пользу Сафие Султан, либо другой такой же наложницы, и тогда ты придёшь ко мне и будешь плакать горькими слезами, опозоренная и с ребёнком на руках. Запомни, Нергисшах. Айше повернулась лицом к дочери и обняла её, поцеловав единственную звёздочку в макушку.

***

Сафие сидела на тахте и покачивала кроватку, в которой сладко спал маленький сынок. Девушка уже сама едва не засыпала, так как на дворе стоял поздний вечер. Веки то и дело норовили закрыться и погрузить султаншу в сон, но она отчаянно сопротивлялась сладкой дремоте, что густым туманом окутала её с головы до ног. Венецианка никогда не доверяла своего ребёнка кормилицам или служанкам, предпочитая заботиться о своём малыше сама. Исключение составляли разве что Нурбану Султан и Падишах, что после рождения сего славного дитя приезжали в Манису, и шехзаде Мурад. Остальные не имели права прикасаться к юному наследнику без позволения госпожи, а уж тем более укладывать его спать. Сафие очень боялась, что Нергисшах Султан может навредить её малышу и подослать какую-нибудь служанку для осуществления собственных замыслов, ведь какой бы доброй не была на вид дочь шехзаде Мустафы, она ждёт ребёнка и, может, госпожа тоже родит шехзаде, который станет опасным конкурентом для маленького Мехмета. Она только хотела встать с тахты, как тут же двери покоев распахнулись, и на пороге появился шехзаде Мурад. Сафие настолько удивилась его приходу, что не сразу поняла, что к чему, и только через некоторое время пришла в себя и встала с места, склонив голову в чинном поклоне. - Шехзаде... Наследник улыбнулся и подошёл к кроватке, в которой лежал его сын. - Здравствуй, Сафие. Как ты? - произнёс Мурад, склонившись над колыбелью ребёнка. - Наш сынок такой милый. Так сладко спит. - Это правда, шехзаде, - на лице девушки промелькнула мимолётная улыбка и тут же испарилась. - Плохо... Мурад ласково улыбнулся, нежно дотронувшись до щеки ребёнка, дабы его не разбудить. Убедившись, что сын уснул непробудным сном, он отошёл от кроватки и поднял сияющие глаза на Сафие, которая смотрела в пол и вздыхала. Мурад схватил её за подбородок и поднял голову наложницы, чьи глаза были полны всепоглощающей боли и печали, а губы так и манили своей упругостью и первозданной нежностью. - И что же сделало тебя печальной, Сафие, а? - с вызовом спросил шехзаде, не выпуская строптивую венецианку из своей мёртвой хватки. - Уже прошло более пяти месяцев с рождения нашего малыша, а Вы каждую ночь проходите мимо моей опочивальни, лишая Вашу покорную рабыню своих любви и ласки, - девушка тяжело вздохнула, и одинокая слеза скатилась по её румяной щеке, упав на сжатую ладонь Мурада и заставив его взгляд смягчиться. - Возьмите меня в свой рай, шехзаде, подарите заново ту страстную нежность Ваших объятий... Не лишайте рабыню, всем сердцем любящую Вас, Вашего священного лика... Мужчина нервно сглотнул, смотря на плачущую наложницу и сжимая её подбородок в своей ладони. Её упругие, алые уста, глаза цвета морских глубин, золотистые волосы и нежная девичья кожа манили его в этот плен, вызывая внутри противоречивые чувства. Страсть, постепенно овладевающая его сердцем и разумом, так и толкала мужчину на отчаянный поступок, а разум красноречиво напоминал, что шехзаде не может расстроить любимую Нергисшах таким предательством. Но страсть оказалась сильнее и выиграла эту неравную битву с разумом, в которой победитель был известен заранее. Мурад притянул девушку к себе и легонько коснулся её губ своими, постепенно становясь всё более властным и требовательным, но в то же время отдавая ей всю нежность, какую только мог отдать в этом поцелуе. Сафие обомлела от такой настойчивости, ведь венецианка совсем не ожидала, что шехзаде поддастся отчаянному зову своей наложницы и останется в её покоях, но это лишь обрадовало госпожу. Златовласая обхватила шею наследника руками и с силой ответила на его поцелуй, повалив Мурада на мягкую, широкую кровать. Теперь она хозяйка положения. И вряд ли он покинет эти апартаменты раньше следующего утра...